13 дней января - Варис Елчиев

Я убежден, что сидящие со мной за одним столом русский и француз тоже были недовольны выступлением американца и перебирали в памяти достижения своей страны, где они были «самыми» и «первыми».

Может, вам следует проявлять некую скромность, дядюшка Сэм?

Я снова вспоминаю о Праге. Мои впечатления об этом чудесном городе помогают согреться в этот холодный январский день. Наряду с достопримечательными местами, которые я посетил во время путешествия по Праге, мне также посчастливилось познакомиться с известными людьми.

Брать мастер-класс у человека, каковым является известный физик, философ и режиссер, президент Общества «Ekrovision», советник Комиссии по делам культуры Ватикана, глава Польского пен-клуба, обладатель ряда престижных международных премий в области кино, театра и ТВ Кшиштоф Занусси, – согласитесь, это большая честь. Давать мастер-класс в столицах Европы – любимое занятие Кшиштофа Занусси. В Прагу он приезжает довольно часто и каждый раз – с новой темой. Тема его очередного урока звучит так: «Современный кинематограф. Тенденции развития».

Человек этот всегда для меня представлял интерес своими знаниями, кругозором, интуицией, трудолюбием и целеустремленностью.

Правила, по которым он пишет киносценарии, я считаю вполне приемлемыми для себя и стараюсь придерживаться их.

Следующее высказывание К. Занусси из текста, который недавно перевел я на наш язык, очень четко характеризует пребывающую в кризисе культуру XXI века: «В XVIII веке, когда Моцарт представлял свои сочинения, в зале насчитывалось человек 60–70 слушателей, в лучшем случае – 100. Однако платежеспособность императора, епископа, герцога и князя была высока. И поэтому великий композитор жил в достатке. А исполнитель поп-музыки того времени представлял свое искусство где-то на ярмарках и перебивался грошами, брошенным ему, как нищему в шапку. Если бы олигархи наших дней были бы ценителями культуры, как в эпоху Моцарта, то могли бы, как сейчас говорят, спонсировать подлинных деятелей культуры.

Жаль, что большая часть нынешних зажиточных людей вышли, как говорится, „из грязи в князи“. А это не может привести к духовному обогащению».

Если ты говоришь по-русски, то путешествовать по Праге тебе не доставит большого труда, так как большинство чехов, пускай на ломаном, но все же могут говорить на русском языке. Чешский и русский – это родственные языки. Однако иногда замечается существенное различие между ними. Например, видишь знак дорожного движения с надписью «Позор, дети!» Думаешь: что за грех совершили бедняжки, чтобы им было позорно? А потом выясняется, что «позор» на чешском означает «осторожно».

Или же надпись на крупном торговом центре: «Слева». Сначала думаешь: наверное, вход слева. Идешь в ту сторону и натыкаешься на стену. Оказывается, слово «слева» в переводе значит «снижение»…

Что же касается человека, сидящего в воздухе… Поскольку он днем меня очень заинтересовал, я решил задержаться на этом месте, когда проходил мимо вечером. Люди уже разошлись.

Вот к друзьям-волшебникам подходит человек. Оглянувшись по сторонам и убедившись, что их никто не видит, он берет на руки одного из сидящих – верхнего – и осторожно сваливает вниз. Автоматически сваливается и нижний. Они быстро снимают с себя брюки и рубашку, тем самым освобождаются от железа и встают с земли. После этого снова одеваются.

Разгадка найдена. Значит, железный посох имеет два конца. Один утончается книзу, другой – кверху. На каждом конце – по сиденью. Поскольку одежда у друзей покрывает эти части, они совсем не видны.

Благодаря ежедневным тренировкам, а также легкому весу у друзей выработался навык пребывания в продолжительной неподвижной позе и возможность демонстрировать такой вот трюк. Только и всего.

Я подхожу и внимательно наблюдаю за ними, а потом тихо удаляюсь.

Сказать честно, они и вправду достойны похвалы, потому как вызывают у людей уверенность в то, что чудеса случаются и в наши дни. Что в этом плохого?

Мне кажется, что любовь к земле и родине начинается со знамени. В советский период на всех знаменах 15 союзных республик доминировал красный цвет, а также изображение серпа и молота. Сегодня же каждый народ имеет свое знамя.

Когда видишь, как развевается знамя государства, которое ты представляешь, тебя распирает от гордости. Это непередаваемое ощущение.

Все же любовь к своему знамени у нас выражена не так ярко. Может быть, это связано с тем, что мы – бывшие советские народы – воспитывались в духе космополитизма, но отнюдь не патриотизма и шовинизма.

Моего нового героя зовут Эмре. Он простой строитель…

Гибель экипажа «Мария Селеста»

До того дня мне казалось довольно нелогичным и смешным желание человека подчинить своей воле все, что его окружает, тогда как появление на свет и уход из жизни происходят не по его собственной воле.

Я имел невероятное хобби: в последнее время пытался докопаться до внутреннего резонанса всего, что происходило.

Закон о том, что при звучании одного из созвучных тел второе в ответ будет звучать в том же тоне, по идее должен сработать также в отношении ритма сердец и человеческих чувств.

Во всяком случае, никто не сможет меня переубедить в том, что ритм сердца у двух влюбленных не созвучен…

Посеребренные предметы, выставленные на витринах, сверкали под лучами солнца, хотя оно не так ярко светило. Тонкие ножи, вилки, ложки, большие тарелки, вазы для фруктов, графины для вина… Большие старинные подсвечники изумительной красоты. Роскошные острые старинные кинжалы с резными узорами. Вместе вся эта утварь, состоящая из предметов разной величины и формы, производила впечатление яркого и ослепляющего табло…

Ежедневно на обратном пути домой, где я снимал комнату, обязательно наведывался на этот прелестный серебряный рынок у Москва-реки. А еще на пути меня манил также плакучий ивняк, под деревьями которого отдыхали рабочие. Кто-то пил чай, кто-то играл в домино, а кто-то просто болтал с товарищами.

Здесь строился гигантский спортивно-концертный комплекс. Работающие на этом строительстве были, в основном, гастарбайтеры, местных русских редко можно было встретить. Они жили там же, в деревянных бараках. Среди гастарбайтеров можно было увидеть представителей разных национальностей: турков, таджиков, белорусов, молдаван, украинцев, румын…

По нижней части стройки, примерно в 10–15 метрах от ивняка, на высоких флагштоках висели знамена разных стран, среди которых был и красный со звездой и полумесяцем – флаг Турции. Нижний угол его был несколько истрепан. Иногда в ветреную погоду в моей комнате было слышно, как шелестят знамена. Это отвлекало меня от моей писанины. Мне становилось трудно сосредоточиться. Знамена также очень часто преграждали попадание в комнату прямых солнечных лучей… Но в определенные часы дня солнечные лучи все же проникали через окно и озаряли письменный стол, кресло, книжные полки и выцветшие стены в моей комнате.

Иногда мне приходилось наблюдать весьма забавную картину.

Солнечные лучи, попадая на серебряные изделия, а также на воды Москва-реки, создавали потрясающее сияние, и свет отражался на всех окнах нашего 16-этажного дома, в том числе моей квартиры…

Рабочий день у меня начинался в 8 утра с питья крепкого сладкого чая из стакана в посеребренном подстаканнике. После я отправлялся во 2-е Архивное управление, откуда возвращался около 6 вечера с копиями писем и прочих бумажек. Для этого мне приходилось копаться в кипах пыльных документов с запахом сырости. Дома после недолгой передышки я снова садился за работу над монографией, перебирая копии архивных бумажек. При этом неоднократно пил чай из стакана в посеребренном подстаканнике. Работал я до поздней ночи.

Так однообразно проходили дни. Я почти не видел Москвы, гигантского мегаполиса, который раскрыл свои объятия для таких, как и я – представителей бывшего Советского Союза, представив им возможность заработать кусок хлеба.

Мне даже некогда было тосковать по родине. Дом, письменный стол, бумажки, дорога в архив, пыльный и пахнущий сыростью. А на обратном пути серебряный рынок, рабочие бараки, наконец, снова дом… И еще 157-й гастроном, куда наведывался иногда за продуктами и сигаретами…

Тема, над которой я работал, была довольно интересная и в то же время достаточно сложная, как алгебраическая задача, решение которой не удается: «Передача при резонансе на огромное расстояние амплитуды колебаний от незначительных воздействий, не входящих в такт». Одно время в архиве я занимался даже исследованием таинственного происшествия, описанного в Библии: историей разрушения Иерихонского собора во время молебна. В действительности же причиной тому послужило созвучие инфразвука мелодии в исполнении духовых инструментов с диапазоном основной части голосов прихожан, читающих молитву, то есть в результате резонанса.