НеСказки о людях, случившихся на моем пути (сборник) - Таньчо Иванса

Сидя с синим от простуды и выключенных батарей носом, кутаясь в плед, стараясь удержать в непослушных пальцах чашку чая с медом и лимоном в компании единственного слушателя – серой с голубыми глазами кошки – можно себе позволить выдать пару-тройку чужих тайн.

Сегодня с утра случилась суббота и дождь. Но я была тверда в своих намерениях. Моей подруге Люське завтра исполняется., ну в общем исполняется… и я решила подарить ей что-нибудь эдакое. Что-нибудь, что поможет ей хотя бы изредка впадать в детство. А то мы все слишком серьезные и эмансипированные какие-то стали – ой, не к добру.

И я, как всегда в таких случаях, доверилась дороге. Села на метро, выбрала «жертву» (ей оказалась милая девушка с двумя косичками с роликовыми коньками на плече) и вышла там, где вышла она. Оригинальностью барышня не страдала, самое лучшее место для начинающих роллеров – Мариинской парк и далее – через Европейскую к фонтанам на Крещатике. Не знаю, что молодежь находит в самом сердце Киева сейчас, когда оно дизайнерски потрепано «заботливой» мэрией. Я еще помню другие времена, поэтому простите меня эту за грубость.

За девушкой я не пошла. Двинула в противоположную сторону. И где-то через пару кварталов обнаружила сувенирную лавку. Нет, не такую, как для туристов, с матрешками, футболками «Я-сердечко-СССР», валенками и вышиванками, а ту, где можно найти венецианские маски, авторские куклы, «фаберже», китайские колокольчики и прочие блестящие и очень необходимые в жизни штуки. На нечто в этом роде я и надеялась, если честно, потому что заранее решила купить куклу. Желательно – куклу мужского рода, потому как фарфоровые барышни в атласных платьицах, ни меня, ни Люську давно уже не впечатляют. Да и за неимением в нашей жизни «реальных пацанов»…

Я бы не отказалась от бравого парцелянового гусара, например. Просто, чтобы не забывать, что где-то они есть, гусары-то… Но то, что я решила, редко имеет отношения к тому, что я потом свершаю и в этом еще одна дополнительная радость моего личного бытия.

Хозяин лавки меня озадачил. Мог бы и напугать, но я помню, что Фредди Крюгер – вымышленный персонаж, а больше, пожалуй, мне бояться некого. Молодой, а взгляд затравленный, исподлобья и волосы совсем седые; серые, очень светлые, почти белые глаза, вампирская синюшность лица, засаленные джинсы и пожелтевшая от времени футболка. «I;m crazy» – вот что на ней начертано. Истину глаголет. Я тоже не ахти какая красавица, но надо же и совесть иметь. У такого персонажа не то, что подарок ко дню рождения, наряд на хелоувин заречешься покупать.

Стойкость, – твердила я себе, стараясь меньше оглядываться на него, – стой-кость.

И помогло – процесс разглядывания потенциальных подарков в какой-то момент захватил меня целиком. Я уже почти забыла о нем, когда хозяин подал голос. Глухой, как из колодца, словно бы преодолевая лень непослушного языка, прям мурашки по коже:

– Ищете, что-нибудь конкретное?

– Да нет, – я пожала плечами.

– Подарок, – сказал хозяин. В его голосе звучала непоколебимая уверенность. – Мужчине, женщине?

– Подруге, – я развернулась к нему и подошла ближе к кожаному креслу, на котором он сидел, перебирая бумажки. Их ворох белой скатертью стелился по небольшому журнальному столику.

– Если бы вы были писателем и вас попросили бы рассказать о вашей подруге как о вымышленном персонаже, но только самое главное, что бы вы сказали? – Вот это я понимаю – профессиональный подход к менеджменту сувенирных лавок.

– Ннууу… Романтичный трудоголик. Много-много ответственной срочной работы в будни, на выходных подготовка к работе, а между бессчетное количество женских романов и полное отсутствие этого самого «между».

– Оу. Ну что ж… А вы хотите подарить ей куклу, – задумчиво кивнул хозяин.

– Не то, чтобы… – удивилась я. – А просто…

– Да я понимаю, понимаю.

Он все качал головой и смотрел в потолок. Или на деревянную птицу под вычурным светильником-канделябром и современными заменителями свечей. На канделябре имелась искусственная паутина и даже ее законный обитатель, должный придать ему зловещести, но вызывающий жалость к умственным способностям дизайнера, да и к делу его рук.

– Вы не хотите чая или кофе? – вдруг спросил хозяин. – Я Глеб, но мои знакомые называют меня Ванька Бездомный, сокращенно – Ванбез.

– Не вижу связи, – улыбнулась я.

– В честь поэта Бездомного, Михаила Афанасьевича, – хозяин морщился на этой фразы.

Я думаю, если кличка тебе неприятна, незачем сообщать ее каждому встречному.

– Вы поэт или шизофреник? – попыталась отшутиться я.

– Я – второе, – буркнул Глеб и отвернулся. Потом вдруг повернулся и попытался изобразить на лице улыбку. Криво получилось: – Хотя и первое тоже.

Вот это персонаж, – подумалось. – Хоть писателем становись. Хотя все мы немного того, каждый в свою степь. Но вслух я этого не сказала:

– Можно кофе, если Вас не затруднит. В вашей лавке столько всего, что мне нужно время.

Глеб, кажется, обрадовался. Кофе или смене темы разговора или потенциальной покупательнице тогда было не ясно.

Кофе Глеб заварил хороший: свежемолотые зерна и френч-пресс в умелых руках способны творить чудеса. Жаль, что разговор к тому времени перестал клеиться.

Я оглядывала бесчисленные полки. Света маловато. В лавке искрилась какая-то дымная полутьма, не смотря на упоминаемый уже здесь всуе горящий канделябр над моей головой и пару-тройку источающих радужное свечение «магических шаров» с молниями внутри.

Один стеллаж справа от меня сплошь был отдан пестрой компании кукол, слева – передвижная вешалка с карнавальными костюмами, индийскими сумками, юбками обильно украшенными стразами и вышивкой. Много масок, типа венецианских Коломбин, из папье-маше с перьями и блестками; хихикающие бабки-ёжки в лохмотьях (обожаю такие) и на метлах и лешие, а рядом с ними вообще – парочка Гарри Поттеров; бусы из полудрагоценных камней и массивные украшения из бисера, полимерной глины и даже серебра, сделанные под старину; торшер в виде тюльпана, шкатулки блестящие и вычурные, колокольчики разных видов и китайские и стеклянные – всякие, какие способно представить наше избалованное рынком воображение; ароматические палочки – много-много всякого. Смешение стилей, эпох и попытка воплотить любое смутное желание одинокого мечтателя вроде меня.

Почти все хотелось потрогать, понюхать или разглядывать часами. Но нужно было как-то определяться. Кофе подходил к концу, а Глеб уж как-то очень пристально меня разглядывал. И молчал. Молчал и разглядывал. В его взгляде был не интерес, не любопытство, а просто попытка понять, вникнуть в самые дальние уголки души. Я встала и принялась бродить туда-сюда в надежде на вещь, которая сама захочет прыгнуть ко мне в руки и стать подарком Люське. Подобный подход никогда меня не подводил.

– Вот эти колокольчики, – Глеб заговорил снова, очень тихо и я поняла, что оборачиваться на его голос необязательно, – оберегают дом от появления пыли. Юбки нужны для укрощения стихий. Эта, украшенная голубыми бусинами, если в ней в шторм танцевать на берегу моря, то через час можно дотанцеваться до полного штиля. Золотая подкова, которую вы взяли в руки, притягивает к себе солнце, вы никогда не попадете под дождь, если будете носить ее в сумке, а если она будет лежать в вашем доме, то там будет тепло даже зимой и без батарей… Атласный шарф, его расписывала моя подруга с соседней улицы, будет привлекать к Вам внимание мужчин с синими глазами…

– Очень необходимая в хозяйстве вещь, – хихикнула я.

А Глеб продолжил:

– Деревянная ложка, которую вы едва удостоили своим вниманием, если ей есть постоянно, не даст вам набрать лишний вес… Янтарные бусы (думаю, такие или почти такие были у Вашей бабушки), способны напомнить слова любой песни или стихотворения, которое Вы прочувствовали, но забыли. Маски, все без исключения, приоткрывают для других то, что человек хочет скрыть под ними. Парадокс, не правда ли? – Я озадачено кивнула. – Птица над Вашей головой, на которую Вы уже обратили внимание, сделана из очень редкой породы древесины. Подобные деревья водятся только в одной африканской провинции, поэтому каждую ночь она, пока думает, что я сплю, порывается туда вернуться, но ей не дает веревка… Шкатулки, такая, как Вы сейчас взяли в руки и ее подруги, существуют для того, чтобы хранить секреты.

– Это как? – улыбнулась я. Мне нравилась его игра, Глеб оказался очень умелым пиар-технологом.

– Вот та, пурпурная, с большим кошачьим глазом на крышке, она хранит сердечные тайны. Скажем, поверила Вам подруга свое сердце и так ее история Вас поразила, что Вам тут же захотелось рассказать ее паре-тройке других Ваших подруг. Такая ситуация может привести к ссоре и Вы конечно ее не хотите, Вы можете рассказать секрет этой шкатулке и тогда он навек останется внутри ее. Одна шкатулка – один секрет. Верите или нет, но после этого Вам не захочется никому доверять тайну, которую Вы уже поведали этой милой коробочке. Вы также можете доверить ей свою тайну.