Ангелы не курят. Откровения начинающего грешника - Евгений Рычков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я человек импульсивный и вспыльчивый. Окажись на месте моего оппонента простой человек, в первую очередь я предложил бы встретиться и все обсудить, глядя в глаза друг другу. Вполне вероятно, что такие переговоры привели бы к грубому финалу, но в этом случае я имел дело со священником. Не скрою, в силу скверного своего и невыдержанного характера мне понадобились недюжинные усилия, чтобы не ответить на провокационные сообщения. Очередной приступ «сатисфакции» у батюшки случился, как на грех, в тот момент, когда самолет, в котором я летел в командировку, уже стоял на взлетной полосе. Не страдаю аэрофобией, но каждый полет, согласитесь, событие волнительное. А тут перед самым стартом тебя священник описанным выше образом напутствует. Было очень не по себе. Я не нашел ничего умнее, как ответить в этот момент ему эсэмэской: «Батюшка, благословите». «Бог благословит», – написал он в ответ.
По возвращении я пошел за советом к своему духовнику. Мы решили сор из избы не выносить. Мой батюшка признал, что для всех нас ситуация некрасивая. Пообещал по-товарищески поговорить с отцом Алексием, меня просил на него зла не держать, помолиться.
Жаловаться я никуда и не собирался. Покаявшись, постарался забыть все обиды, но уроки вынес. Жизнь – сложная и противоречивая штука. Порой желание помочь приводит к дурным последствиям. Не зря ведь говорят, что благими намерениями вымощена дорога в ад. Но у меня очень часто именно желание помочь и прийти на выручку побеждает холодный рассудок. А порой и вовсе срабатывает на автомате. Не получается рассуждать, когда кто-то просит о помощи. Возможно, набив шишек, к своему сожалению, «поумнею». Поэтому и не жалею, что в этой ситуации поступил так, как поступил.
Изменил ли я после этого случая свое отношение к духовенству? Нет. Конечно, батюшки все разные, как и мы, миряне. По-разному живут, по-разному служат и относятся к людям. Наверное, и грешат. С кем не бывает. Сегодня модно рассказывать истории о недостойном поведении некоторых представителей духовенства, о предметах роскоши (будь то часы или дорогие автомобили). В своем присутствии стараюсь пресекать такие разговоры. Всем Бог судья. А если согрешил священник, так с него и спрос особый. И не нашим человеческим разумением его судить. Конечно, все они разные. Поэтому мы и подбираем в духовные отцы священника, который наиболее понятен и близок нашей душе. Как бы там ни было, любой из них для меня не просто служитель культа, а в первую очередь служитель Богу. Без священника невозможно таинство исповеди. Священник наделен правом объявлять от имени Бога прощение грехов. Какими бы они разными не были, это люди, избранные для служения евхаристии, им дана власть совершать то, на что нельзя дерзнуть, не получив дар благодати Святого Духа через рукоположение, идущее от самих апостолов. Это о них сказал Силуан Афонский: «Священники носят в себе столь великую благодать, что если бы люди могли видеть славу этой благодати, то весь мир удивился бы ей, но Господь скрыл ее, чтобы служители Его не возгордились, но спасались в смирении… Великое лицо – иерей, служитель у престола Божия. Кто оскорбляет его, тот оскорбляет Духа Святого, живущего в нем…»
Ноша по плечу
Как всякий православный человек, когда-то я должен был пойти в крестный ход. Я долго собирался и несколько раз откладывал, но вот это случилось. В компании своего старшего товарища я отправился в путь. Об однодневном крестном ходе из села Волково в село Никульчино написано и сказано много. Борисоглебский крестный ход возник в конце XII века в память о помощи святых князей Бориса и Глеба новгородцам, основавшим 24 июля 1181 года град Никулицын – первое русское поселение на Вятке. В годы гонений этот крестный ход был запрещен. Возрожден в 1995 году и с тех пор ежегодно совершается 15 мая – в день памяти святых благоверных князей. В этот день икону несут из села Волково в село Никульчино, где она и находится все лето, а 18 сентября возвращается обратно в волковский храм Живоначальной Троицы.
Вот уже восемь веков идут сотни паломников, преодолевая за день 20 км пути. Я не стану утомлять тебя, дорогой читатель, своими путевыми заметками, ибо их каждый должен написать для себя сам. Я хочу показать вам одну метаморфозу, которая произошла со мной в течение… Впрочем, мне сложно судить о времени. Там это не главная ценность.
Погода стояла райская. Солнце, кружевные облака, молодая зелень. Я не заметил, как сделал сотни три кадров на свой фотоаппарат и кругов пять вокруг хода, порой растягивавшегося длинной лентой до пяти сотен метров. Мои опытные спутники приговаривали, мол, побереги силы. Я посмеивался, потому что не чувствовал ни малейшей усталости. Наверное, мы прошли три четверти пути до Никульчино, а может быть, больше, когда предстоятель хода сказал:
– Ну что, пришел и твой черед. Пора икону нести.
Полный сил, я с легкостью подменил одного из четырех носчиков. Вырубленная из сухостоя жердь толщиной сантиметров в пять, к которой прибрана икона Бориса и Глеба, рухнула мне на плечо. Конечно, я видел: икона большая, в человеческий рост, в металлическом окладе. Но я и предположить не мог, что она ко всему еще и такая тяжелая.
Нет, мне это не унести, пройдя метров десять, твердо решил я. Это не мой вес. Нужно честно признаться, я не атлет, работа у меня больше сидячая. Одним дано ворочать тяжести, а другим нет. Надо уметь признавать свои недостатки и смело сказать себе: я из числа последних. Кому будет легче, если я споткнусь сейчас и упаду, уронив святыню. Вся процессия пострадает. Как нестерпимо давит на плечо жердь! Даже специальная, кем-то искусно выполненная подушечка не спасает. Нужно срочно звать на помощь! Но кого? Впереди трое с хоругвями, они не подменят. По бокам никого нет. За спиной поет хор, его певчие меня не услышат. Да и перед тремя мужиками, несущими вместе со мной икону, как-то стыдно. К черту стыд! Очень тяжело, очень больно. Нужно срочно звать на помощь! Пусть меняют меня.
– Старайся идти в ногу с передним, – строго сказал мой напарник слева.
Дорога неровная, и от нашей ходьбы икона раскачивается вправо-влево, вправо-влево. В такие моменты жердь бьет по плечу с особой силой. Мне кажется, еще один удар, и я упаду. Ну, когда же, наконец, смена караула? Пот градом, в висках и груди стучит. И самое невыносимое – это жердь на плече, которая уже впилась мне в тело. Ай, как
