Куявия - Юрий Никитин

– Тебя любят, Малыш. Я тебя очень люблю, ты ведь старший сын Черныша!.. Мне еще говорили, что рано Чернышу становиться отцом, но, как видишь, я не зря дал себя уговорить Апонице… Ты – замечательный, умный, вылитый отец…

Дракон поднял и другое веко. В запавших глазах глубокая безнадежная тоска. Его хозяин, Худыш, одним из первых дракозников пришел в Долину. Первого драконника, как и все, принес из Города Драконов, вырастил, воспитал, летал на нем почти десять лет, а потом как-то попали в снежную бурю неслыханной силы. Дракон изнемог, пытаясь выбраться из самого дикого смерча, что кружил его и ломал крылья, но на лету ударился о невидимый в метели горный пик, ему изломало все кости, он умер в тот же день. Худыш был в таком отчаянии, что сам не хотел ни есть, ни пить, его с большим трудом оторвали от уже окоченевшего трупа, силой привезли в Долину, там две недели лечили, поили, приводили к нему баб, приносили драконников, он смотрел на все тупо, отказывался даже разговаривать.

Лишь на второй год начал оживать, а когда у единственной в Долине драконихи появилось первое потомство, понятно, что от великолепного Черныша, он все же выбрал себе самого жалобного и слабенького дракончика и унес домой. Сколько его ни уговаривали, чтобы взял крепенького, здоровенького, даже не спорил, только смотрел исподлобья.

Яська единственная поняла, сказала всем, чтобы не приставали, у Худыша чувство вины, он хочет как бы искупить ее, вырастив дракончика, обреченного на смерть. Он и выращивал, нянчился, держал его с собой на одном ложе, укрывал своим одеялом, а с выбором имени настолько затянул, что дракончик так и остался Малышом, как его Худыш называл с первого же дня.

Сейчас этот Малыш едва ли не крупнее всех драконов, очень сильный, резвый, уступал только Чернышу, да и то, возможно, только из почтения к родителю, но исхудал, тоскует, и что его может заставить жить?

Яська ахнула, когда из пещеры вслед за Иггельдом показалась огромная драконья морда. Малыш щурился от яркого света, громко чихнул, Яська, Чудин и Шварн хором пожелали здоровья.

– Ты просто чудо! – воскликнула Яська. – Мы даже не думали, что у тебя что-то получится…

– Я думал, – сказал Шварн серьезно. – У Иггельда получается все.

– Подхалим, – обвинила Яська.

– Но правда же, – настойчиво сказал Шварн. – Разве было такое, что у него не получилось?

Иггельд тоскливо улыбнулся, в глазах боль, но для дракозников есть только одно истолкование: тоскует по Чернышу, оглядел груды камней. Народ все еще таскал тяжелые глыбы камня, подвозили на подводах, коней приходилось останавливать за пару сотен шагов, иначе, испуганные одним видом драконов, и оглобли поломают, дальше уже безбоязненно поднимали камни и закрепляли в корзинах на драконьих боках и спинах.

Чудин на своем Ушане, Шварн на Храпуне, Яська на Скулане, еще пятеро молодых смотрителей драконов, для которых Иггельд уже живой бог, удерживали драконов, которым бы то почесаться, то пуститься наперегонки друг с другом.

– Быстренько загрузите моего! – распорядился Иггельд. – Малыш, сиди здесь. Нет, ляг, пожалуйста…

Малыш послушался, медленный, печальный. Ему загрузили едва ли треть того, что на каждом из драконов, взлетит ли еще с этим грузом, Иггельд поглядывал на небо, солнце перешло на западную половину, и хотя лететь до поля боя недалеко, но готовиться в первый вылет приходится чересчур долго

– Закончили? Чудин, у тебя веревки могут ослабнуть раньше, чем вылетим за пределы Долины. Хорошо, если камень упадет на мой дом, а если на твой?.. Шварн, ты уверен, что твоя худая ящерица поднимет все, что ты навалил? Не жалеешь зверя!

– Ты его недооцениваешь, – буркнул Шварн. – В нашей Долине это самый подъемный крылан.

– Ладно, – сказал Иггельд. – Вылетаем. Камни сбрасываем только по моему слову!

– Да помним, помним, – буркнула Яська.

Он сел на привычное место на загривке дракона, в сердце снова вошла игла острейшей вины, будто предал память Черныша, сидя вот на загривке его сына. Непроизвольно погладил чистые молодые чешуйки, дракон повернул голову и внимательно посмотрел на Иггельда. Слышно было, как сзади требовательно заскреб по земле хвост.

– Люблю, люблю, – ответил Иггельд со вздохом. – Ну как тебя не любить, чистая ты моя душа… Все, взлетаем!

Малыш хотел прыгнуть в небо с места, он тоже умел, как и Черныш, но прислушался к весу камней, уважительно хрюкнул, разбежался, еще на земле начал колотить крыльями, наконец его подняло над землей. Он прошел над домами, Иггельд заставил сделать круг, поджидая остальных: успех зависит и от внезапности, и от одновременности. Первыми догнали Шварн на своем Храпуне, дракон Чудина с легкостью нес одну, но самую массивную глыбу, Иггельд прокричал:

– Все разом!.. Как только махну рукой!

Малыш повернул по его приказу, стена быстро осталась позади, показался и тут же оказался прямо под ними артанский лагерь. Иггельд быстро окинул его взглядом, выискивая Ральсвика, при нем всегда оруженосец с его артанским знаменем, но внизу только рядовые воины, сидят у костров… нет, вскакивают, хватаются за луки…

Он взмахнул рукой, указывая на роскошный шатер:

– Он должен быть там!.. И не один!.. Все разом!

Малыш наклонился, Иггельд ударом ножа перехватил веревку. Четыре громадные глыбы скатились с боков, Малыша швырнуло вверх. Чудин сбрасывал свою глыбищу рядом, а Шварн вообще снял веревки за выстрел стрелы из лука, но проделал все на скорости, Иггельд сперва ругнулся, но увидел, как огромные камни падают по дуге, все ближе и ближе, из смятого шатра выскочили трое, и глыбы с дракона Шварна точно обрушились на них, смяли, расплескали в кровавую кашу.

Остальные драконы сбрасывали глыбы на лагерь, стараясь попадать ближе к главному шатру, что уже вбит в землю. Вверх летели стрелы, ни одна не поднялась достаточно высоко, в бессилии падали обратно, только одна пронеслась с огромной скоростью, Иггельд услышал удар, вскрик раненого дракона и сразу же закричал изо всех сил:

– Всем обратно!.. Все уходим!.. Немедленно!

Малыш послушно повернулся и понесся быстрыми взмахами в Долину. Без тяжелой ноши ему хватило двух взмахов, чтобы оказаться по эту сторону, Иггельд указал ему на прежнее место, там пусто, все убежали смотреть со стены на артанский лагерь, Малыш послушно опустился, замер на миг, тут же повернул голову и посмотрел на Иггельда с вопросом: я все правильно сделал? Я хороший? Ты меня любишь?

– Все правильно, молодец, – ответил Иггельд, в горле появился и начал разрастаться ком. Он соскользнул на землю, подошел и обнял печального дракона за голову. – Ты прости, что я любил… и все еще люблю только одного. Ты хороший, я тебя тоже люблю. Прости, что всю любовь отдавал только одному, а вы оставались моими сиротами… Я люблю тебя, люблю, правда…