Двуликая луна - Татьяна Величкина

Сергей коснулся губами её щеки и она, повернувшись, прильнула губами к нему. Они жадно целовались и он, встав с кресла, поднял ее на руки. Опустившись на кровать, он склонился над Катей и, запустив пальцы в ее волосы, почувствовал себя еще счастливее, чем прежде. Катя была такая сладкая и желанная, она лежала, раскинув руки, прекрасная в своей наготе и с любовью смотрела на Сергея.

Они занимались любовью долго и страстно, и не могли насытиться друг другом. Так было всегда, словно в последний раз, может из-за того, что восемь лет они ждали друг друга и ни кого не смогли полюбить. Полная луна освещала их из окна, как в ту ночь в монастыре Тьянгбоче, когда Костя ходил за дверью в холодном коридоре.

Сергей принёс клубнику с мороженым и шампанское. Обмакивая клубнику в мороженое, он игриво водил её по губам Кати, которая ловила ртом каждое его движение. Потом, она заказала в номер горячий кофе, и они пили его сидя на уютном балкончике, глядя на жёлтое лицо луны.

— Лунавсегда к нам одной стороной, — пробормотала Катя, — двуликая луна…

— Почему?

— Потому, что всё имеет две стороны — тёмную и светлую. Важно, какая повёрнута к тебе, и какая сильнее. Мир — это, как двуликая луна.

— Иди ко мне, — он взял из её рук чашку с недопитым кофе, — моя двуликая луна.

— Ты смеёшься? — она попыталась немного сопротивляться.

— А ты как думаешь? — засмеялся он.

— Ах, значит, я напрасно тут философствовала?

— Конечно, — он подхватил её на руки и страстно впился в эти горячие, сладкие губы, — мы успеем ещё поговорить на эту тему, но я ни о чём не могу думать, когда передо мной сидит такая соблазнительная кошечка.

— Серёжа, — она, улыбнувшись, покачала головой и, сдавшись, склонила её ему на плечо. — Ты, мой герой, и с тобой мне хорошо.

— А ты моя луна, — он ласково уложил ее на немного примятую постель после их недавней страсти. Убрав прядь с её лба, Сергей прикоснулся к нему губами, их глаза встретились, передавая нежность друг другу. Обнявшись, они чувствовали, как замирают их сердца, как тормозит свой ход время и ничего в жизни не существует кроме них.

Веттин расхаживал по залу из стороны в сторону и чувствовал, что тучи сгущаются над головой. Уже несколько недель, он не получал сведения от Мэтта и его начинала бить нервная дрожь. Зазвонил телефон и Рутгер, подняв трубку, сказал, что это звонит Огаста Кинсли.

— Да, — ответил Веттин, стараясь быть как можно спокойнее.

— Что происходит, Вольф? Бёрк не выходит на связь… мои люди потеряли и его и твоего человека.

— Я тоже… не получал больше сообщений, — пробормотал Вольф и решительно добавил, что им нужно встретиться сегодня же.

— Увидимся обязательно, — ядовито сказала Кинсли, — только я бы хотела всё решить на нейтральной территории. Скажем, на набережной Эльбы в старом городе, около моей яхты «Аваллон». Вас устроит время завтра, в восемь вечера?

— Я приду, но со мной будет мой телохранитель, — жёстко ответил Вольф, — теперь не известно, какой вы мне окажете приём.

— Вольф, к чему эти страсти, просто мы расставим все точки над «и».

Повесив трубку, Веттин, тут же связался со своими людьми и договорился с ними о тайной встрече в замке Мейсен. Его душу раздирали противоречия, теперь он остался совсем один. Погибла Клара, Виктор перешёл на сторону врага, от Мэтта нет известий. Веттин сбросил на пол дорогую китайскую вазу династии Мин и в ярости начал топтать ее осколки ногами.

— Господин Веттин, — окликнул его старый слуга, — всё будет хорошо, давайте, я сделаю вам липового чая с корицей.

— Оставь меня, Рутгер! — завопил Вольф, понимая, что теперь он остался ни с чем, мечты о власти и могуществе, разбиты и растоптаны, как эта дорогая ваза.

Дворецкий знал своего господина еще тогда, когда тот был ребёнком и, невзирая на его крики, подошёл к нему и, протянув руки, обнял своего хозяина, который, уткнувшись в его плечо, плакал как мальчик и его плечи сотрясали рыдания.

— Вы должны быть сильным, господин Веттин, — приговаривал по-отечески Рутгер, поглаживая его по длинным волосам, — всё еще перемениться, но вы уже не будете доверять своим соперникам.

— Не буду, — всхлипнул Вольф, — ты прав, я совершил ошибку, но… иначе ничего бы не вышло, Талер не смог найти этого киборга и всё… всё не так вышло, я хотел всех их потом… всех раздавить…

— Вы еще молоды и у вас всё получится, — ласково улыбнулся дворецкий и, похлопав своего господина по плечу, добавил, — я никогда не встречал такого целеустремлённого человека, герр Веттин, и горжусь, что мне приходится служить у вас. Я хочу помочь вам.

— А что ты можешь сделать? — заинтересовался Вольф, немного успокоившись.

— Мой отец служил у одного нацистского генерала, у него тоже есть кое-что такое, что им всем не поздоровится. Вы же помните, как пришли в Розенкрейцерство? Мой отец был беден, но имел хороших друзей в этом обществе. Если вы проиграли эту битву, впереди будет еще, и вы не повторите прежних ошибок. Пойдёмте в спальню, вам нужно отдохнуть, а вечером, я принесу вам журнал с записями самого фюрера, всем известно о его мистификации, но что конкретно было за всем этим, безусловно, тайна и в нее посвящены не многие.

Глаза Веттина загорелись, и он с уважением посмотрел на Рутгера.

— Я многого не знал о тебе, Рутгер и если ты выполнишь своё обещание, тебя ждёт… тебя ждёт великая награда.

Рутгер загадочно улыбнулся и, поставив на стол стакан с холодной водой, удалился. Веттин сев в кресло, выпил залпом ледяную воду и в его голове начал зреть новый злодейский план мирового господства. Он решил первым делом убрать эту мерзкую Кинсли с её приспешниками. Боже, их так много, что ему не удастся сразу покончить с ней. Необходимо обратиться к главе ордена, он посмотрел на часы, уже слишком поздно, если только завтра утром. Вольф почувствовал, что очень устал и решил еще раз сходить за водой. Он допил остатки и, поставив стакан на тумбочку, направился к лестнице, он не захотел пользоваться лифтом. Жажда становилась невыносимой, ничего не понимая, Вольф ослабил галстук на воротнике и ощутил сильное жжение в горле.

— Рутгер! — позвал он своего дворецкого. Тот появился внизу лестницы и спросил, что ему нужно. — Рутгер, не ужели… — прохрипел Веттин, падая на колени. Он покатился по лестнице, больно ударяясь о ступени, и очутившись у ног дворецкого, замер в нелепой позе. Из его рта вытекала белая пена, и Рутгер, вынув из кармана носовой платок, быстро вытер пол и лицо хозяина. Потом, он всё тщательно убрал и подошёл к телефону.