Путь Базилио - Михаил Харитонов

Криминальсекретарю Оберсту Хозеншайзеру в собственные руки.

На Вашу личную записку от 06.11.312 от 23–41 сообщаю: точное время контакта уч.з. 1А4522 «Козла» с объектом уч.з. 2F0015 «Должником» установить не удалось, однако по совокупности данных установлено, что он имел место быть до 20.30 06.11.312.

Криминальассистент 31-го отдела Альфред Бремзер.

Криминальассистенту 31-го отдела Альфреду Бремзеру.

Завтра, 7.11.312 в 13.00 Вы должны явиться в здание Криминальной Полиции (Tripperstrasse 38) в каб. 111 для получения надлежащего наказания за неисполнение распоряжения непосредственного начальника.

Криминальсекретарь Оберст Хозеншайзер.

PS. Использование смазок, кремов и смягчающих масел категорически воспрещаю. Х.

Огромная люстра плыла над залом, как хрустальный сад, сияющий богато. Средь рядовых, скромно светящих, лампочек мерцали огоньки пердимоноклей. Иной раз просыпались укреплённые на бронзовом обруче «паникадила», и тогда по люстре пробегала изумрудно-лазоревая волна. А в самом центре хрустальных зарослей на отдельной цепочке висел огромный пурпурный «чубайс». Разгорался он редко, и никогда — к добру.

Да, Попандопулос знал — это рассказывали каждому новичку, хоть раз посетившему красный зал и не вылетевшему оттуда сразу же, с пустыми карманами — что люстра была изготовлена пятьдесят семь лет назад в Вондерленде и с тех пор дважды реставрировалась, что состоит она из более чем девяти тысяч деталей, а бесценный «чубайс» достался заведению по итогам исторического покерного турнира сто первого года, когда знаменитый спекулянт недвижимостью Гринуальд фон Коккер спустил на двух тузах всё состояние, уникальную коллекцию артефактов и левый коренной клык. На клык — и другие интересные вещицы — можно было посмотреть в музее казино, рядом с курительной комнатой. Септимий всё собирался в музей заглянуть, но каждый раз откладывал до случая.

Он прошёл мимо столика с рулеткой, за которой скучал кровосос. Рулетка была обязательным атрибутом игорных заведений, что было прописано в каком-то муниципальном постановлении. У посетителей Trumpf» а это бездушное устройство интереса не вызывало, так что администрация ввела правило: перед тем, как пройти к столам, обязательно сыграть на сумму не менее соверена. Все воспринимали это как своего рода входной взнос. Однако это нелепое узаконение козла однажды сильно выручило. В первый раз, когда он пришёл сюда, в кармане у него было доставшаяся в наследство «паяльце», «хинкаль» и два соверена семь сольдо. Он поставил — безо всякой надежды на выигрыш, просто чтобы войти — на цифру «одиннадцать» и неожиданно выиграл. С деньгами он подсел к четырём мозгоклюям, резавшимся по маленькой в секу, и быстро учетверил капитал — что позволило ему пересесть за стол с игроками посерьёзнее.

Воспоминания о прошлых победах захандрившего козла несколько подбодрили. Он бросил кровососу монету в пять соверенов, сказал «на чёрное», результата ждать не стал, а сразу двинулся к зелёным столам.

Сначала он приземлился за столом, где играли в треш. Эту новую игру козёл не любил из-за сложных правил и большого преимущества казино. Однако среднедостаточные граждане трэш обожали — возможно, потому, что при торговле можно было долго, со вкусом меряться ментальной силушкою. Что касается козлиного интереса, то на столике для ставок среди золота и бумажек лежала ядрёная «хакамада».

— Герр Попо, мы о вас наслышаны, благодарим за честь, — сообщил от имени присутствующих банкомёт, жук-крючкотвор. Козёл посмотрел на него с интересом. Крючкотворы аборигенами Зоны вообще-то не являлись, жили повсюду и занимались в основном юридической практикой — поскольку были малочувствительны к боли и устойчивы к ментальным воздействиям. Но этот экземпляр был, судя по всему, особо выдающимся: он спокойно сдавал карты двум душеедам, спиногрызу и гиппокампной сосальщице, в предвкушении игры тихонько цвиркающей напомаженным щячлом.

Анте — начальная ставка — была заявлена в сто соверенов. Попандопулос положил золото на столик и получил свои четыре карты. Комбинация была так себе: тройка бубней, семёрка червей, крестовый туз и пиковая дама — так называемый крест или младший флэш по мастям. Козёл пасанул и принялся наблюдать за происходящим.

Было заметно, что оба душееда играют против спиногрыза. Оба с разных сторон вперились в бедолагу, явно пытаясь накрыть его подавляющим полем и к чему-то вынудить — скорее всего, к раскрытию. У спиногрыза дрожал хвост, но он держался. Сосальщица ставку удвоила. Козёл решил, что она блефует. Жук уравнял. Однако от козла, уже поднаторевшего в местных обычаях, не укрылось, как судорожно тот вцепился в карты. Видимо, спиногрыз пытался расстроить работу периферической нервной системы жука, чтобы тот выронил карты или сделал ещё какую-нибудь глупость. Козёл про себя пожелал ему удачи. Жук его беспокоил: чуялось, что от него можно ждать сильной игры.

Пошли на второй круг. Сосальщица удвоила, спиногрыз, обливаясь слезами — ментальная атака душеедов вызывала депрессию — всё-таки вскрылся. У него оказалась квадрига на тройках. Сосальщица сделала сейв, жук прижукнулся.

На третьем круге Септимий внезапно ощутил что-то вроде пустоты под ложечкой — что было похоже на атаку сосальщицы. Опасности она не представляла, но неприятен был сам факт, что он её ощутил. Похоже, поношенный гвоздь уже не блокировал воздействия полностью: что-то начало просачиваться. Козёл и из этой ситуации извлёк пользу — притворился, что поддаётся: начал вертеть головой, как бы оглядывась по сторонам и пытаясь припомнить, где находится. Торжествующая сосальщица усилила атаку на его кратковременную память — и пропустила удар спиногрыза: судорожным движением конечности она выбросила на стол туза. Пришлось вскрываться, козёл докупил, а сосальщица выбыла.

Внезапно вспыхнула красным люстра: видимо, кто-то очень крупно проигрался. «Чубайс» такого размера реагировал только на настоящее отчаяние. Тут же казино потряс вопль — истошный, гибельный вопль неудачника. Все, у кого были свободны конечности, зааплодировали. Крупный проигрыш считался хорошей приметой для остальных.

Через пару минут служители выволокли за ноги тело проигравшегося. То был довольно представительный — даже в агонии — кукен-кракен в чёрной жилетке. Судя по посиневшим чревососьям, он или умирал, или уже. За ним тянулась вяло поблёскивающая часовая цепочка. Тянулась, впрочем, недолго — из-за столика, где играли в макао, молниеносно выскочила чья-то когтистая нога, наступила на цепочку и дёрнула. Часы выскочили рыбкой и тут же пропали, как и не было их. Все сделали вид, что сделали вид. В конце концов, в казино ходили ещё и затем, чтобы отдохнуть от установленного порядка.