Венец рабов - Дэвид Вебер

Звук голоса отца вывел Берри из паралича. Она наконец-то закрыла рот.

- Что будет во-вторых?

- Во-вторых будет то, что профессор Дю Гавел прав. В обоих отношениях. Это чертовски хорошая идея… и, как и он, я не представляю кто бы мог быть в этой роли лучше тебя.

С некоторым усилием он сумел удержаться от того, чтобы произнести следующую фразу вслух: "Но это последнее во всём свете, чем бы я хотел, чтобы ты занялась!"

Джереми уставился на него.

- Полоумный! Ну, полагаю, от вас мне следовало этого ожидать. Лоялисты короны. Идиоты. - Он перевёл изумлённый взгляд на Дю Гавела. - Но от вас…

Веб улыбнулся.

- Я не лоялист, Джереми. Кстати, и капитану Зилвицкому этот ярлык не так уж хорошо подходит. Во всяком случае сейчас. Но это потому, что "лоялизм" делает из монархии фетиш. У наследственной монархии есть достоинства и недостатки - и, рассматривая историю в целом, недостатки обычно перевешивают. Вообще-то даже с изрядным отрывом. Но практически такой же ошибкой было бы делать фетиш и из республиканизма. Бывает такое место и время, где и когда на передний план выходят достоинства наследственной монархии. И здесь и сейчас одно из них.

Джереми хотел было возразить, но Руфь Винтон его перебила.

- Он прав, мистер Экс… э-э…

Джереми поморщился.

- "Мистер Экс" звучит смехотворно. Зовите меня Джереми, если изволите.

Руфь нервно ему улыбнулась.

- О'кей. Пожалуйста зовите меня Руфью. Я тоже не очень люблю формализм, - и торопливо продолжила: - Но это не удивительно, поскольку мы с вами очень похожи. О, да, так и есть! Не во всех отношениях, конечно. Я чертовски плохо стреляю, и не могу вообразить себя настолько безжалостной как вы. Ну, может быть. Иногда. Но всё равно…

Она тоже, похоже, не находила слов. Что для Руфи, как и для Джереми, было совершенно нехарактерно.

Естественно, долго это не продлилось.

- Что я имею в виду, это что мы оба вроде как, ну, импульсивные. Легко возбудимые. Нервные. Очень одарённые тоже - простите, ложная скромность мне тоже плохо даётся. Но дело в том…

Следующие слова прозвучали чуть ли не воплем.

- Она вас успокоит, Джереми! Так и будет. Вот почему мне так нравится быть в обществе Берри. Ну, это одна из причин. Она хорошо на меня влияет. Вроде как, ну, не знаю… те стержни, которые использовались в старомодных ядерных реакторах, чтобы не дать цепной реакции выйти из-под контроля.

Своё слово вставил Дю Гавел.

- Так уж вышло, Джереми, что это весьма хорошая аналогия - и я могу её продемонстрировать в уравнениях политической динамики. - Прежде чем во взгляде Джереми сгустилась подозрительность, Веб взмахнул рукой. - Но как аналогия это может быть даже лучше. Правда в том - только не говорите моим коллегам, что я такое сказал - что эти причудливые уравнения не настолько хороши, как представляются. Политика до сих пор больше искусство, чем наука, что бы там кто ни утверждал.

Джереми явно всё равно не поддавался убеждению. Дю Гавел испробовал другой подход.

- Предскажу нам вот что, Джереми. Поначалу наше новое правительство будет восхитительным "правительством национального единства". Это продлится не более нескольких лет. Достаточно скоро - это всегда случается - в нашей новой нации появятся политические фракции. И это будет самый опасный момент. Точнее, период. Те годы, когда фракции уже сформируются, но ещё не пройдёт время, необходимое для выработки собственных традиций удержания фракционализма на цепи и под контролем. Берри Зилвицкая - королева Берри из дома Зилвицких - подарит нам это время. Она будет нашим якорем - или стабилизатором - когда в этом будет самая большая нужда.

Веб провел пальцами по волосам и перевёл взгляд с Джереми на Берри и обратно.

- Позвольте изложить это вот в каком виде, Джереми. Настанет день - я в этом уверен - когда наше нынешнее единство рухнет. Мы с вами окажемся в политической оппозиции друг к другу, и возможно в довольно острой оппозиции. В какой-то момент по ходу этого настанет день - я опять-таки в этом уверен - когда вы начнёте задумываться об использовании силы оружия для разрешения разногласий. Или, если не начнёте вы, вас будут подталкивать к этому ваши сторонники. Те же процессы, разумеется, будут происходить и в моём лагере. Но по предельно очевидным для нас обоих причинам перевес в грубой силе всегда будет на вашей стороне, - и он с кривой улыбкой пояснил: - За меня будет большинство старых пердунов и профессоров, а за вас - большинство опытных бойцов и молодых сорвиголов.

Джереми хихикнул и кивнул.

- Продолжайте.

- Естественно, вам достаточно легко будет обдумывать моё свержение - или подавление, если выйдет так, что в тот момент кормило власти будет в руках у вас, а не у меня. К тому времени я и сам стану для вас надоедливым старым пердуном. Типом, который чертовски хорошо будет смотреться с дыркой от пульсерного дротика в голове. - Тут Веб со всем драматизмом ткнул пальцем в сторону Берри. - Но насколько легко для вас будет задуматься о том, чтобы убить её?

- И учтите риски, - прорычал Антон, глядя на Джерими сузившимися практически до состояния щёлок глазами. - Вы не единственный человек в галактике, который знает, как организовать убийство.

Он ожидал от Джереми ответного угрожающего взгляда. Того самого безжизненного, неумолимого взгляда, каким Джереми однажды смотрел на него на Земле. Но Джереми его удивил, и не в первый раз.

Да, глава Одюбон Баллрум был наверное самым хладнокровным убийцей галактики. Но создан и выращен он был "Рабсилой" для того, чтобы стать чем-то вроде дворцового шута - и в этом, если больше и ни в чём ином, планы "Рабсилы" не пошли наперекосяк.

Глаза Джереми расширились, губы изобразили идеальное "О" удивления и потрясения. А затем, словно пружиной выброшенный из своего кресла, он рухнул на одно колено перед Берри. Одну руку вытянув к девочке, словно умоляя о милосердии, а второй театрально размахивая.

- Ваше величество! Не слушайте эти подлые наветы! Обвиняет меня профессор, академик, педант и учёный - другими словами, негодяй и мерзавец! Всё это ложь и злословие! Клянусь в том своей честью!

Берри расхохоталась. Мгновение спустя к ней присоединились и все остальные.

Джереми гибко поднялся с колена, улыбаясь. Но он ещё не закончил. Теперь он полностью вошёл в роль шута и - Антону случалось видеть это раньше - действовал не просто рисуясь, а странным образом сочетая шутовство и проницательность, что было его фирменным знаком.

- Хорошо, профессор. Я согласен. Но! - он ликующе пританцовывал. - О, да - но! Полумер не будет! Я этого не потерплю! Если у рабов будет монарх, то я настаиваю, чтобы монархом рабов она и была! Иными словами, нам требуется пассивность, это само собой, но также и пронырливость. Я требую, чтобы королева не хуже прочих умела тырить сладости из буфета!