Цветы зла - Шарль Бодлер

le français

XL

SEMPER EADEM[51]

«Откуда скорбь твоя? Зачем ее волнаВзбегает по скале, чернеющей отвесно?»— Тоской доступной всем, загадкой всем известнойИсполнена душа, где жатва свершена.

Сдержи свой смех, равно всем милый и понятный,Как правда горькая, что жизнь — лишь бездна зла;Пусть смолкнет, милая, твой голос, сердцу внятный,Чтоб на уста печать безмолвия легла.

Ты знаешь ли, дитя, чье сердце полно светаИ чьи улыбчивы невинные уста, —Что Смерть хитрей, чем Жизнь, плетет свои тенета?

Но пусть мой дух пьянит и ложная мечта!И пусть утонет взор в твоих очах лучистых,Вкушая долгий сон во мгле ресниц тенистых.

le français

XLI

ВСЕ НЕРАЗДЕЛЬНО

Сам Демон в комнате высокойСегодня посетил меня;Он вопрошал мой дух, жестокоК ошибкам разум мой клоня:

«В своих желаниях упорныхИз всех ее живых красот,И бледно-розовых и черных,Скажи, что вкус твой предпочтет?»

«Уйди!» — нечистому сказалаМоя влюбленная душа:«В ней все — диктам[52], она мне сталаВся безраздельно хороша!

В ней все мне сердце умиляет,Не знаю „что", не знаю „как";Она, как утро, ослепляет,И утоляет дух, как мрак.

В ней перепутана так сложноКрасот изысканная нить,Ее гармоний невозможноВ ряды аккордов разрешить.

Душа исполнена влияньяТаинственных метаморфоз:В ней стало музыкой дыханье,А голос — ароматом роз!»

le français

XLII

Что можешь ты сказать, мой дух, всегда ненастный,Душа поблекшая, что можешь ты сказатьЕй, полной благости, ей, щедрой, ей, прекрасной?Один небесный взор — и ты цветешь опять!..

Напевом гордости да будет та хвалима,Чьи очи строгие нежнее всех очей,Чья плоть — безгрешное дыханье херувима,Чей взор меня облек в одежду из лучей!

Всегда: во тьме ночной, холодной и унылой,На людной улице, при ярком свете дня,Передо мной скользит, дрожит твой облик милый,

Как факел, сотканный из чистого огня:«Предайся Красоте душой, в меня влюбленной;Я буду Музою твоею и Мадонной!»

le français

XLIII

ЖИВОЙ ФАКЕЛ

Глаза лучистые, вперед идут они,Рукою Ангела превращены в магниты,Роняя мне в глаза алмазные огни, —Два брата, чьи сердца с моим чудесно слиты.

Все обольщения рассеяв без следа,Они влекут меня высокою стезею;За ними следую я рабскою стопою,Живому факелу предавшись навсегда!

Глаза прелестные! Мистическим сияньемПодобны вы свечам при красном свете дня,Вы — луч померкнувший волшебного огня!..

Но свечи славят Смерть таинственным мерцаньем,А ваш негаснущий, неистребимый свет —Гимн возрождения, залог моих побед!

le français

XLIV

ВОЗВРАТИМОСТЬ[53]

Ангел, радостный Ангел, ты знаешь ли муки,Безнадежность рыданий и горький позор,Страх бессонных ночей и томление скуки,И безжалостной совести поздний укор?Ангел, радостный Ангел, ты знаешь ли муки?

Ангел добрый, ты знаешь ли злобу слепую,Руки сжатые, слезы обиды в глазах,В час, как Месть, полновластная в наших сердцах,Адским зовом встревожит нам душу больную?Ангел добрый, ты знаешь ли злобу слепую?

Ангел, полный здоровья, ты знаешь больницы,Где болезни, как узники, шаткой стопойВ бледном сумраке бродят по стенам темницы, —Ищут мертвые губы их луч золотой?Ангел, полный здоровья, ты знаешь больницы?

Язвы оспы ты знаешь ли, Ангел прекрасный,Близость старости мертвой и мерзостный миг,Коль во взорах, где взор опьяняется страстный,Ты нежданно предательства жажду постиг?Язвы оспы ты знаешь ли, Ангел прекрасный?

Ангел полный сиянья и счастьем богатый,Царь Давид умолял бы[54], в час смерти любя,Чтоб его воскресили твои ароматы;Я же только молитвы прошу у тебя,Ангел полный сиянья и счастьем богатый!

le français

XLV

ПРИЗНАНИЕ

О, незабвенный миг! То было только раз:Ты на руку мою своей рукой учтивойВдруг так доверчиво, так нежно оперлась,Надолго озарив мой сумрак сиротливый.

Тогда был поздний час; как новая медаль,Был полный диск луны на мраке отчеканен,И ночь торжественной рекой катилась вдаль;Вкруг мирно спал Париж, и звук шагов был странен;

Вдоль дремлющих домов, в полночной тишинеЛишь кошки робкие, насторожась, шныряли,Как тени милые, бродили при лунеИ, провожая нас, шаг легкий умеряли.

Вдруг близость странная меж нами расцвела,Как призрачный цветок, что вырос в бледном свете,И ты, чья молодость в своем живом расцветеЛишь пышным праздником и радостью была,

Ты, светлый звон трубы, в лучах зари гремящей —В миг странной близости, возникшей при луне,Вдруг нотой жалостной, неверной и кричащей,Как бы непрошеной, пронзила сердце мне.

Та нота вырвалась и дико и нелепо,Как исковерканный, беспомощный урод,Заброшенный семьей навек во мраке склепаИ вдруг покинувший подземный, тайный свод.

Та нота горькая, мой ангел бедный, пела:«Как все неверно здесь, где смертью все грозит!О, как из-под румян, подделанных умело,Лишь бессердечие холодное сквозит!

Свой труд танцовщицы, и скучный и банальный,Всегда готова я безумно клясть, как зло;Пленять сердца людей улыбкой машинальнойИ быть красавицей — плохое ремесло.

Возможно ли творить, где все живет мгновенье,Где гибнет красота, изменчива любовь,И где поглотит все холодное Забвенье,Где в жерло Вечности все возвратится вновь!»

Как часто вижу я с тех пор в воспоминаньеМолчанье грустное, волшебный свет луныИ это горькое и страшное признанье,Всю эту исповедь под шепот тишины!

le français

XLVI

ДУХОВНАЯ ЗАРЯ

Лишь глянет лик зари, и розовый и белый,И строгий Идеал, как грустный, чистый сон,Войдет к толпе людей, в разврате закоснелой,В скоте пресыщенном вдруг Ангел пробужден.

И души падшие, чья скорбь благословенна,Опять приближены к далеким небесам,Лазурной бездною увлечены мгновенно;Не так ли, чистая Богиня, сходит к нам

В тот час, когда вокруг чадят останки оргий,Твой образ, сотканный из розовых лучей?Глаза расширены в молитвенном восторге;

Как Солнца светлый лик мрачит огни свечей,Так ты, моя душа, свергая облик бледный,Вдруг блещешь вновь, как свет бессмертный,                                                  всепобедный.

le français

XLVII

ГАРМОНИЯ ВЕЧЕРА

В час вечерний здесь каждый дрожащий цветок,Как кадильница, льет фимиам, умиленный,Волны звуков сливая с волной благовонной;Где-то кружится вальс, безутешно-глубок;

Льет дрожащий цветок фимиам, умиленный,Словно сердце больное, рыдает смычок,Где-то кружится вальс, безутешно-глубок,И прекрасен закат, как алтарь позлащенный;

Словно сердце больное, рыдает смычок, —Словно робкое сердце пред тьмою бездонной,И прекрасен закат, как алтарь позлащенный;Погружается солнце в кровавый поток…

Снова робкое сердце пред тьмою бездоннойИщет в прошлом угаснувших дней огонек;Погружается солнце в кровавый поток…Но как отблеск потира[55] — твой образ священный!

le français