Дорога домой - Бриттани Сонненберг

Теперь он пытается настроиться на ужин с индийским партнером по совместному предприятию, хотя предпочел бы заказать ужин в номер и смотреть спортивный канал. «Ты настроился, никаких проблем», – говорит он зеркалу во время бритья. Но так ли это? В дверь звонят. Очаровательная служащая отеля – блестящие черные волосы, бирюзовое с золотом сари – стоит с букетом орхидей.

– От «Истерн энерджи инкорпорейтид», – говорит она, наклоняя голову. Крис улыбается и принимает цветы, наслаждаясь одобрительным взглядом девушки, брошенным на его фигуру, своей американской дружелюбностью. Он было подумал, что цветы от Элиз. Но она не из тех, кто присылает букеты. Крис смотрит на часы. Он опаздывает.

Как ни странно, ужин помогает. Вино, а потом джин с тоником и бар, выдержанный в спокойных, ровных желтовато-коричневых тонах, умиротворяют Криса, как и положено роскоши. Он позволяет себе принять лестные отзывы члена совета директоров, льстит в ответ – игра, такая же знакомая теперь, как флирт. Это напоминает ему, насколько лучше он держится один на один, чем с группами. «Восемь из десяти, – говорит он себе за чисткой зубов. – Может, даже восемь с половиной».

На следующий день Крис просыпается рано из-за разницы во времени. На часах мерцают цифры: пять утра. Чтобы убить время до открытия в семь часов буфета при гостиничном ресторане, он переключает телеканалы. После завтрака до встречи остается пять часов, и Крис решает немного погулять по Бомбею. Вскоре он обливается потом, поэтому забредает в пыльную тень парка и наблюдает, как проходит утро. Одна из лучших сторон в расписании его путешествий – постоянный импульс. Как во время первого своего баскетбольного сезона на первом курсе, Крис обнаруживает, что требования работы его изнуряют. Но такое безжалостное расписание не дает расслабиться, и он наслаждается этим вызовом. В настоящее время, например, пока он сидит здесь, разглядывает Индию, его мозг занят еще и экскурсией по заводу, назначенной на три часа, и вопросами, которые ему следует задать. Наверняка со стороны кажется, что он отвлекся, но лучше всего работается именно так, имея перед собой несколько задач. В следующие минуты Крис проводит «мозговой штурм» по вопросам, которые ему могут задать о границах прибыли «Логана». Но на жаре невозможно сосредоточиться. Он сдается, внезапно чувствуя себя разбитым из-за разницы во времени, безразличным и немного одиноким.

Мысли обращаются к Штатам: Элиз, Ли, его родители. Чем сейчас занимается отец? Это одна из любимых интеллектуальных игр Криса, всегда его взбадривающая. Восемь утра в Индии: шесть вечера в Чаритоне. «Мама и папа, наверное, садятся ужинать, – думает Крис, – в это время года они всегда едят одно и то же: белые булочки с поджаренным говяжьим фаршем и острым соусом, кукурузные початки и готовый салат с желе». Может подъехать его сестра и составить им компанию. Затем вечерние новости и спать. «Пока я, – думает Крис, – обеспечиваю будущее бизнеса своей фирмы в Индии. Знакомлюсь с Бомбеем, одним из крупнейших городов мира. Представляю свою страну за рубежом». Крис любит играть в эту игру сравнительных реалий, потому что всегда выигрывает.

Гордость за количество миль, отделивших его от родного города, приносит ему покой, не разделяемый Элиз, – чувство, которым он часто и безуспешно пытался произвести на нее впечатление: нет нужды ощущать себя виноватой за то, что вырвались оттуда. Оба они сбежали из своих маленьких городков, оба увернулись от перста указующего их соответствующих судеб: Крис, как старший ребенок, единственный сын, едва избежал участи фермера, а Элиз столь же счастливо отделалась от участи жены проповедника, раздающей лимонад на молитвенных собраниях или бог знает чем бы она там занималась. Но если Элиз волнуется из-за того, что «покинула» свою семью, то Крис рассматривает их отсутствие в семейных рядах соответственно Первой баптистской и Лютеранской церкви пилигримов как повод для празднования.

«Мы американцы, – говорит Крис Элиз, – мы делаем, черт возьми, что хотим, и гораздо лучше предыдущего поколения».

О чем Крис умалчивает в разговорах с Элиз, чего и сам не может облечь в слова, так это сознание, что, каждый день появляясь на работе в «Логане», он тем не менее подчиняется приказам своего отца, строгому внутреннему голосу с легкой гнусавостью жителя Среднего Запада: работай не покладая рук. Ничего не принимай на веру. Забудь о легком выходе из положения. Не вини других в своих ошибках. Хотя его текущие задачи как «белого воротничка» весьма отличаются от обязанностей в подростковом возрасте (поднять кипы сена в трейлер, вычистить коровьи стойла), Крис идет по стопам отца и знает, что Фрэнк Кригстейн им гордится. (Только тридцать лет спустя, когда ферму наконец продадут и голос отца по телефону будет полон скорби, Крис поймет приглушенное чувство вины Элиз, и некогда строгий, властный голос в его голове станет раздражительным, обвиняющим, надтреснутым от горечи.)

– Вы не возражаете?

Средних лет индийский господин, в очках и с газетой, указывает на место рядом с Крисом.

Крис возражает, но повода для вежливого отказа нет, поэтому он просто кивает. Он думает, не встать ли и продолжить прогулку, но новое ощущение удовлетворенности каким-то образом привязывает его к скамейке, и ему не хочется ее оставлять.

Мужчина разворачивает газету. Он читает, словно слушает друга, рассказывающего о серьезной беде, печально кивает, глубоко вздыхает. «Этот человек, – думает Крис, – принадлежит, вероятно, к развивающемуся среднему классу Индии. Судя по одежде, у него хорошая работа, английская газета, которую он читает, является доказательством его космополитизма. Если я сумею с ним заговорить, – с нарастающим возбуждением размышляет Крис, – то смогу выяснить взгляд человека с улицы на это совместное предприятие, увидеть его под другим углом зрения, предложить хороший вопрос во время осмотра завода». Но как положить начало подобному разговору? Крис прекрасно справляется, когда сценарий задан заранее, роли ясны, но в импровизированной беседе с незнакомыми людьми теряется. Вот Элиз в этом сильна: в общении после церковного собрания, на детской площадке, в аэропорту.

– Простите, – начинает он после паузы. Мужчина продолжает читать. – Я здесь впервые. Не скажете, что стоит посмотреть в городе?

– Я в этом не разбираюсь. – Мужчина решительно складывает газету и поворачивается к Крису. – Я тоже не отсюда. Прилетел в командировку из Сингапура. Проклятый Бомбей, – ворчит он, окидывая взглядом парк. – С каждым моим приездом становится все грязнее.

– А чем вы занимаетесь?

– Биотехнологией, – отвечает собеседник. – Мы только что научились выделять фермент из папайи.

Крис подавляет зевок. Однако всегда дипломатичный, маскирует скуку лестью:

– Похоже, это важная работа.

Мужчина пожимает плечами.

– Она хорошо оплачивается. Но я считаю дни до того момента, когда мой самолет сядет в Чанги. Вы бывали в Сингапуре?

Крис кивает, собираясь ответить, но мужчину это уже не интересует.

– Сингапур – единственная страна в Азии, сумевшая добиться успеха. В Китае подъем деловой активности, но он взорвется у всех на глазах. Япония похожа на старого пенсионера, который все еще приходит на работу в галстуке. А Индия… – Он качает головой, когда к ним подходит нищий. – Чересчур перенаселена.

– Я из Америки, – говорит Крис, хотя собеседник не спрашивал его об этом.

– Америка – это континент, мой друг, – презрительно замечает мужчина. – Вы имеете в виду Соединенные Штаты?

– Совершенно верно, – отвечает Крис и замолкает.

– Я восхищаюсь Рейганом, – говорит мужчина. – Это все вина средств массовой информации, что ситуация в Никарагуа вышла из-под контроля. В Сингапуре этого никогда бы не случилось. Что Ли Куан Ю считает нужным делать, то мы называем правильным решением. Никакой одержимости тайной безопасностью.

Крис сомневается, что все в Сингапуре придерживаются такого же мнения, но агрессивная уверенность этого человека его пугает.

– А все ваше христианское чувство вины. Проблема в этом. Мы, индийцы, исповедуем индуизм. Гораздо больше прощения. Гораздо современнее.

– Мне показалось, вы сказали, что не индиец.

Мужчина сердито смотрит на Криса.

– А что, по-вашему, я похож на малайца? Разумеется, я индиец. Просто индиец не из Индии.

Он снова разворачивает газету. Крис поднимается, раздраженный, что знает об индийском среднем классе не больше, чем в начале разговора.

– Что ж, приятного дня, – говорит он.

– Вы здесь по делам? – спрашивает тот, странным образом заинтересовавшись теперь, когда Крис уходит.

– Да.

– Один совет. Не ведите себя как американский славный парень. Это всегда означает провал. Я видел это миллион раз. Вас съедят заживо.