Рыбалка у медной горы - Полина Дельвиг

Сестры молчали, зябко кутаясь в шарфы.

Ксюшка, очевидно догадываясь о сомнениях сестры, заговорила первой:

— Даш, а мне они все равно кажутся подозрительными.

У Даши появился редкий шанс сорвать злость.

— Ксюш, отстань, а? — рявкнула она. — Если бы не твои безумные идеи, я бы, может, и правда с кем-нибудь познакомилась. Хоть было бы с кем в бильярд сыграть. Теперь я и кататься дня два не смогу.

— А ты со мной сыграй.

— Ну конечно! Чтобы ты кого-нибудь кием заколола? Иди спокойно и смотри под ноги. — Ксюшка обиженно поджала губы.

— А вообще-то мне Артур не нравится.

— Ты это уже говорила.

— Я не в том смысле. Он мне как мужчина не нравится.

Даша внимательно посмотрела на сестру.

— Ты знаешь, это первая приятная новость за три дня. А то я уж было решила, что не я сюда приехала жениха искать, а ты.

— Слушай, а как твой эфэсбэшник поживает?

Даша охнула. Она совсем забыла, что под влиянием фантазий сестрицы позвонила Полетаеву и сообщила ему о своих подозрениях. Следовало немедленно перезвонить и сообщить, что это была шутка. Иначе новых проблем не оберешься.

Зайдя в холл своего корпуса, Даша поспешно извлекла телефон и набрала номер полковника.

— Алло, Полетаев, привет.

— Я слушаю… — звук был какой-то странный.

— Это ты? — на всякий случай переспросила она.

— Да я это, я.

Сначала Даша подумала, что у нее от переизбытка волнений и бессонной ночи начались слуховые галлюцинации: голос полковника звучал как бы изнутри головы и одновременно снаружи. Она потрясла головой и снова спросила:

— Это точно ты?

— Это я! — послышалось теперь как бы сзади. Даша автоматически обернулась и тут же завизжала:

— Боже! Уйди, черт, уйди! — Полковник отскочил метра на два и резко пригнулся.

— Ты чего орешь!

Даша таращила глаза и махала руками.

— Как ты здесь оказался?

— Ненормальная какая-то… Ты же сама позавчера мне позвонила и попросила приехать. Что, уже ничего не помнишь?

— Помню… — Даша понемногу приходила в себя. — Но ты же не собирался.

— Вот, видишь, собрался. На свою голову. Что произошло?

Ксюшка смотрела на полковника, раскрыв глаза и рот.

— А он мне нравится, — наконец изрекла она. Полетаев почтительно поклонился.

— Мадмуазель, разрешите представиться: Сергей. Я вас помню еще вот такой, — он показал метр от земли. — С тех пор вы весьма похорошели.

— Это дядя Сергей Павлович Полетаев, — оборвала его Даша. — Ксения, вот тебе ключ от номера, давай марш наверх. И чтобы сидела там тихо!

Ксюшка уже было свела брови домиком и начала кукситься, но, получив ощутимый толчок в бок, с недовольным видом побрела в сторону лестницы.

— Ты не слишком с ней груба? — спросил Полетаев. — И почему ты меня так странно представила?

— Нормально. Она так лучше ориентируется.

— Странная у вас все-таки семья, — после небольшой паузы изрек полковник. — Ну да ладно, это проблема ваших родителей. Так что случилось?

По сути, у Даши было два варианта: соврать и сказать правду. Если врать, то тогда, наверное, придется сказать, что она по нему безумно соскучилась и искала любой предлог, лишь бы увидеть эти непревзойденные синие глаза. Но такую радость Полетаеву Даша не готова была доставить. Оставалось сказать правду. Ну или почти правду. В конце концов бдительные граждане должны информировать компетентные органы обо всем подозрительном.

— Пойдем. — Она повела полковника на лестницу. — Я тебе сейчас кое-что покажу. Они поднялись на второй этаж.

— Есть подозрение, что рыбаки хотят убить президента, — тихо произнесла Даша.

— Что? — Полковник почему-то начал озираться. — Какие рыбаки?

Даша повернула его к окну.

— Видишь, посередине озера стоят люди? Полетаев вытянул голову и с мучительным прищуром уставился в окно.

— Прости, но я не вижу даже озера. Рыжая голова неодобрительно качнулась из стороны в сторону.

— Как тебя в разведку-то взяли? Слепого…

— Я в архиве сижу, — огрызнулся полковник. — Ответь по-человечески, где озеро?

— Да перед тобой!

— Передо мной снег.

— А под ним озеро!

Полетаев снова сощурился, но, так ничего и не разглядев, решил все же не возражать.

— Допустим, я тебе верю.

— Видишь посередине серые точки?

— Кусты, что ли?

— Кусты на озере? Ну ты даешь.

— Угу. — Устав щуриться, Полетаев отвернулся от окна. — Хорошо, это снег. Снизу озеро, сверху рыбаки. Кустов нет. В чем криминал?

— Эти рыбаки приходят сюда каждое утро.

— Не запрещено.

— И ловят рыбу.

— А что они должны ловить? Тюленей? — Полетаев снова попытался разглядеть серые точки. — Дальше-то что? Насколько мне известно, наш президент рыбной ловлей не увлекается. И как они планируют его убить? Закопать в снегу? Утопить в озере?

— Скажи, это правда, что в ближайшее время он собирается посетить Южный Урал?

Полетаев смотрел на нее не мигая и после весьма продолжительной паузы ответил:

— Понятия не имею. Он со мной планами на отдых не делится. Но ты всегда можешь позвонить поинтересоваться, думаю, тебе он не откажет.

— Да бога ради! — Даша состроила обиженную мину. — Не хочешь говорить, не говори. Тоже мне, тайна, вон, по всем каналам сообщают…

— Ты мне лучше скажи, как тебя вообще такая гениальная мысль посетила? — перебил ее полковник. — Ты что, подслушала рыбацкие байки? Увидела у них фотографию президента с мишенью на груди?

— Нет. — Даша решила сдаться. — Меня Ксюшка надоумила.

— Прости? — Полковник подался вперед. — Кажется, я что-то упустил.

— Я говорю, — Даша повысила голос, — их Ксюшка вычислила и рассказала мне. А я уже…

— Так, я все понял. — Полетаев встал. — Ты не помнишь, когда обратный самолет на Москву?

— Улетаешь?

Даша испытала разочарование. Надо заметить, полковник был прекрасным бильярдистом.

— Нет, останусь! — Полковник уже не скрывал раздражения. — Тут еще, говорят, где-то в лесах Синюшкин колодец есть, а оттуда каждую ночь вылезает бабка с двухметровыми руками и утягивает прохожих. Шесть человек уже пропало. Тебе сестра ничего про это не рассказывала?

Даша молчала.

— А про загадочного карлика с пропеллером, подглядывающего в чужие окна с целью промышленного шпионажа?

Даша продолжала молчать.

— Знаешь, раньше, когда ты обходилась собственными фантазиями, я еще как-то терпел, но теперь, когда у тебя случился творческий кризис, ты не знаешь, на кого кинуться — то ли на мужика, то ли на президента…

— Президент тоже мужчина, — довольно спокойно заметила Даша.

Полетаев вдруг осекся. Разумеется, его не поразило неожиданное открытие половой принадлежности главы страны, его смутило подозрительное спокойствие рыжеволосой подруги, которая никогда еще не оставляла его безнаказанным за подобные реплики.

— Что ты этим хочешь сказать? — спросил он.

— Только то, что наш президент тоже…

— Я не про это. Я про то, что его хотят убить. Что конкретно вычислила твоя младшая сестра?

— Что рыбаки, которых ты, как и я, принял за кусты, — она кивнула на окно, — собираются там отнюдь не из любви к рыбе.

— А к кому?

— С того места, где они сидят, их не видно и не слышно. Даже с помощью самого суперсовременного подслушивающего устройства.

Полетаев с сомнением поглядывал в окно.

— Откуда такая уверенность? Ты уже пробовала?

— Не вижу необходимости. Здесь такой ветрюган завывает, что мы иногда в комнате друг друга не слышим, не то что на улице. К тому же от середины озера до ближайшего дерева, за которым можно спрятаться, метров триста.

— Так что, это единственные рыбаки в окрестностях? — Полетаев злился оттого, что ему приходится слушать аргументы третьеклассницы.

— В том-то и дело! Рыбаков много, но таких, как эти, — всего четверо.

— Каких «таких»?

— С гладкими лицами, в дорогих ботинках и костюмах. Ты когда-нибудь видел лица любителей зимней рыбалки?

Полетаев неопределенно пожал плечами.

— Особо не всматривался…

— Они, как индейцы из племени Виниту — красно-коричневые. Кожа такая, что сухой горох молотить можно. А эти гладенькие, розовенькие.

— Может, начинающие?

— Полетаев, в каком случае ты бы начал увлекаться подледным ловом?

— Ни в каком.

— А они, как ты. У них тоже ремни из сычуаньской кобры.

— Такой кобры в природе нет.

— Кобры, может, нет, а ремни есть. Так ты остаешься или мне одной Россию спасать?

— Ну если вопрос стоит так, — Полетаев с хрустом сжал пальцы, — тогда остаюсь. Доверить тебе судьбу родины было бы верхом неосмотрительности. Итак, говоришь, их четверо?

Тут ореховые глаза забегали.