Похмельная книга - Николай Фохт

Короче, народ я теперь знаю — и не завидую ему. Иногда даже всепрощенчески склоняюсь к мысли, что правильно сделала: бросила меня и уехала отсюда. Всетаки трудно жить с идиотом среди дебилов. Наверное, деревенский воздух расширил сосуды, растворил камни в желчном пузыре. Благодушно научу тебя сейчас деревенскому салату.

Отмерь 60 граммов картофеля, пологурца, маленький стручок желтого сладкою перца, 2 помидора, желательно астраханских, 200 граммов артишоков, 10 граммов маслин, 1 луковицу, полпучка зеленого лука, 150 сметаны, 100 йогурта, 150 сыра, соль, черный молотый перец. Все. Теперь отвари чистый картофель, сними шкурку, остуди. Из огурца вынь семечки, нарежь на кусочки — так же, как картошку. Кастрируй перец (вырежь семена с перегородками), нарежь его мелкими кусочками. Помидоры разрежь на восемь долек каждый, артишоки отвари, откинь на дуршлаг, разрежь на четыре части. Нашинкуй лук колечками, взбей йогурт со сметаной, добавив туда репчатый и зеленый лук, сыр. Залей этой смесью нарезанное, добавь салатного соуса (в прошлый раз объяснял, не забыла?) и перелопать, перемешай, воткни ложку — стоять будет. Ешь деревенский салат, вспоминай Россию. Кто будет приставать с национальной идеей, не верь. Если проснется ностальгия, гони прочь, пей реланиум, если не поможет — коли морфий. Лучше стать наркоманом в цивилизованной стране, чем алкоголиком в России.

…С другой стороны, чтото всетаки есть в этой молочнице положительного, необъяснимо нежного, привлекательного, без примеси.

Пятое. НАЦИОНАЛЬНЫЙ ВОПРОС ПОД СЕЛЕДКУ

Естественно, здравствуй!

Всетаки давайка разберемся, кто твой, как его там, по национальности. Сегодня ровно в пять утра проснулся и не мог ни вспомнить, ни решить. Ты его кормишь моими салатами, поишь нашей водкой, гладишь своими, но когдато российскими и, не без лишней скромности, моими любимыми ладонями, а я до сих пор не знаю, кто он, из какой, наконец, семьи, сколько лет, По какому праву и т. д.

Нет, твою тягу к импорту я помню. Что только ты в них находила, чего тебе у нас недоставало. Еще во времена холодного занавеса, железной войны старалась ты оказаться поближе к иностранным буквам, притронуться норовила к импортной упаковке. А тот американец! Чем он взял тебя, какими способами привлек внимание — ты ведь не знаешь английского? Сегодня, когда проснулся, как озарило: ты тогда не на Грузинский фестиваль ездила, не за бардовскими песнопениями в глушь волжских лесов: тайно, никому не сказав, не попросив прощения у Родины, вылетела по частному приглашению в Америку к американцу. Именно поэтому, когда я мечтал, когда рассыпал перед тобой Канары, Барселоны, Бангладеши и Пицунду, ты, на все согласная, говорила: не хочу в Америку, чего там хорошего. Ты уже была там и все видела — и бигмака, и чикена, и двухэтажные бараки, и европейскую эмиграцию! А если бы он оказался шпионом? Я его видел — с такими данными только в шпионы. Или он тебя завербовал? Американцы коварны и бесчеловечны, на их совести не только фастфуд и Майкл Джексон, они отобрали Аляску, Сикорского, если бы Калашников был таким же, как ты, легкомысленным мужчиной, вмиг бы оказался в Пентагоне.

Рис. 24

Перед тем как сесть за стол, врачи рекомендуют принять контрастный душ.

А может быть, твой — грек? Ну, родная, поздравляю, такого даже я от тебя не ожидал. Что может твой грек, эллин твой наших дней? Прыгать со скалы за жемчугом, «поливать» турок и выжимать сок из целого, наивного апельсина? Видел я этих греков: это они отравили команду ЦСКА по баскетболу, они ударили по правой ноге Блохина, чтобы вывести из строя, а потом взять тренером в «Олимпиакос». Их ухищрения не знают границ, они изворотливы и жестоки, чернявы и кучерявы, бессмысленны, как смоковницы. Как ты могла за грека!.. Или это еврей? Но зачем переться за сомнительным евреем в тьмутаракань, когда совершенно определенные, испытанные евреи имеются на Родине. Захотелось в результате на землю обетованную попасть. Что там, кроме влажности? Арабы? Может, он ко всему прочему еще и араб? Ты всегда мыслила штампами, всегда думала, что арабы — хорошие любовники, а евреи — умные хорошие любовники. Ты мне сама это неоднократно говорила, будто в упрек. Еще у тебя хорваты хорошие любовники, венгры, поляки, ирландцы, шотландцы, наркоманы датчане, голландцы, иранцы, таджики хорошие любовники, аргентинцы, австралийцы тоже. Откуда знала ты? «Читала» — все, что я слышал в ответ. А я, между прочим, тоже читал эти книжки, но про таджиков там слова нет, про иранцев нет (про американцев вообще молчу). Что мне остается думать, ты отбираешь мою последнюю надежду на светлое прошлое.

Не знаю, как сама, а у нас в стране девушки потихоньку начинают разбираться что к чему. На лиц иностранной национальности смотрят исключительно делово, конкретно, с прикладной точки зрения. Рейтинг отечественного производителя растет без протекционизма, без снижения налоговых ставок и ограничения импорта. И за собой начинаю замечать подъем, население не ропщет, а жмется ближе, проникается патриотизмом — настоящим, не заказным, выстраданным.

Мне жаль тебя: лежишь там со своим еврейским греком и локти кусаешь. Потому что хочется тебе на родной бережок, на милый лужок, а нельзя, гордость не пускает. Потом, я думаю, ты к нему привязалась, чего у тебя всегда было не отнять. Тебе жаль его бросить на растерзание местным женщинам — про них нам тоже многое известно, тоже книжки почитываем. Понимаю, как тебе плохо и скучно в твоем потерянном рае, с твоим космополитичным Адамом. Ни родить, ни яблока съесть, ни в рай пролезть, не говоря уже о черном хлебе с селедкой, знаменитой русской зиме и известных на всю мировую округу дорогах и пианистах.

Я над тобой сжалился, высылаю «особый рецепт», сама поешь, можешь и ему пару кусочков дать…

Возьми 4 тушки не пряной, маринованной или посоленной сельди (про исландцев ты, кстати, ничего не говорила!), яблоко, заставь грека выжать в стаканчик лимон, прибавь пологурца, луковицу, достань пахты (граммов 200) или кефира, соль, душистого перца крупного помола, две столовые ложки винного уксуса, мелконарезанный маринованный огурец, щепотку соли, пучок укропа. Сначала немного вымочи сельдь, если солоновата, тонко порежь ломтиками яблоко, спрысни лимонным соком, порежь огурец, для заправки смешай пахту с уксусом, добавь нарезанный огурец, посоли, поперчи, добавь сахара. Селедку нарежь кусочками по 2 см, раздели между четырьмя порциями, помой укроп, красиво разложи по тарелке, залей заправкой и поставь на полчаса в холодильник. Есть — с картошкой «в мундире», как Штирлиц.

Шестое. САЛАТ ИЗ ПОБЕГОВ ПОДСОЛНЕЧНИКА. СПОРТ

Тебе адреналин не нужен? Могу отлить.

Такое, знаешь, количество гормона страха в организме накопилось, что необходимо поделиться. Что говоришь? Лучше бы других гормонов подсобрал? Грубо, несправедливо. Другие гормоны тоже имеются и по первой тревоге готовы вылететь на место и произвести необходимую зачистку, с применением артиллерии ближнего боя, газа «черемуха» и саперных лопаток. Поняла? Привет, салют. Догадалась, что речь о спорте веду? А то откуда же адреналин — только из состязаний, из боления за красавцев, за гладиаторов наших дней.

Ты ведь не запамятовала исторического момента, когда сборная СССР по футболу просрала голландцам чемпионат Европы? Ты спряталась в туалете, включила душ и часточасто сливала воду в унитазе, чтобы не слышать моих слов и восклицаний. Да, мы остались без стульев, да, расфигачена была статуэтка «Кузнец» голландской работы начала века, которую потом твой приятель из художественного фонда посмертно оценил в пятьсот долларов. Я признаю, я констатирую. Но то, что ты звонила потом нашему общему другу, психиатру Ивану, и стучала на меня после каждой последующей календарной встречи по хоккею, футболу, после лыжной гонки на 30 км у женщин, не говоря уже о тяжелых периодах чемпионатов мира и Европы, и Олимпийских игр, это подло, подло и неразумно.

А что ты хотела: чтобы я смирился с ситуацией, чтобы без слез и содрогания, без конвульсий наблюдал деградацию спортивной жизни в стране?

Спорт, я тебе признаюсь, он мир — о! После опасного ушиба мениска, после непрерывного страха за растяжение ахиллесова сухожилия, после первой свадьбы я так и не смог ворваться в элиту мирового спорта. Высокие достижения остались в мальчишеских мечтах, но тяга, но воля к победе живы. Их, как говорится, не пропьешь, не продашь, не спрячешь. Поэтому обосновалась в душе постоянная тревога: как там, на арене, на площадке, в секторе без меня? Кроме бейсбола, все виды спортивной жизнедеятельности вызывают интерес. Нередко, и никогда не скрывал этого, подставлял себя на место ходока на сорок километров, примеривал прищепку для носа в фигурном плавании, делал (пока тебя не было дома) двойные тулупы, сальхофы на нашем ненатертом паркете из фальшивого дуба. А уж сколько раз поднимался на пьедестал почета с лучниками и метателями молота, и не сосчитать! Честно скажу, эйфория прошла, когда стал мудрым к тому времени глазом подмечать за соотечественниками слабину, дегенеративную улыбочку, подлинный непрофессионализм.