Невиновный - Ирен Штайн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Девушка, можно вас?!
Я подозвал продавца, и спустя минуту колечки оказались на наших пальцах. На указательных – не помолвка, все-таки. Мне досталось «вместе», Женьке – «навсегда», и казалось, она до сих пор не может поверить, то и дело поглядывая на руку – сначала свою, а потом мою.
– Да на месте, не сомневайся. – Улыбнулся я, а она смутилась. – Ну что, попкорна?
… – Нажала на газ? Умница. Не так сильно, сейчас взлетим. А теперь медленно… Слышишь, медленно, отпускай сцепление.
– Ничего не выйдет. – Женька зло попыталась сдуть со лба прилипающую короткую челку, намертво вцепившись в руль обеими руками. Конечно, почему бы не стать законченной пессимисткой, если эта попытка была пятой по счету.
– Терпение, немного терпения. Или что, сдаешься? – Я осторожно толкнул ее в плечо, и она бросила на меня испепеляющий взгляд. Конечно, все получится, если только знать к человеку ключик. Теперь, услышав предложение сдаться, Женька обращалась с педалями осторожно, будто ювелир с будущим шедевром – только ради того, чтобы доказать мне – она может.
Секунда, еще одна. Мне передалось ее напряжение, и я сидел, не решаясь пошевелиться, как, наверное, болельщик, ожидающий решающего пенальти. Ну же, вот, сейчас!
– Даааа! – Красная тойота, дернувшись, сдвинулась с места под победный вопль. Получилось. – Я еду! Еду, мамочки! Еду!
– Нет, Женя, ты пока ползешь. – Я иронизировал, зная – это снова ее подстегнет. – Давай-ка, воткни вторую. Смотри на рычаг, тут все нарисовано. Потяни назад. Хорошо. Да ты водитель от Бога!
Теперь глаза, еще недавно недовольные, возбужденно сверкают, будто тысячи солнц, и в них торжество, счастье, свобода.
– Третью?
Пустынная объездная дорога казалась лучшим местом для уроков вождения. А каждый уважающий себя гангстер должен уметь управляться с машиной – главный Женькин аргумент. «Что делать, если тебя ранят или ты напьешься, и понадобится уходить от ментов?» На самом деле я, конечно же, знал – все это только благовидные предлоги. Так школьники обосновывают несведущим родителям необходимость купить компьютер с мощной видеокартой – для учебы, конечно же, и только. Женька просто хотела сесть за руль, зная, что кроме меня такой возможности ей никто не даст, но можно было и не сочинять предлоги – скажи она правду, и я, разумеется, взялся бы обучать ее.
А скорость росла, и в синих глазах прибавлялось испуга.
– Смотри далеко перед собой, на горизонт, не на разметку под колесами.
«Нужно ставить далеко идущие цели – тогда не испугают препятствия впереди». – Вспомнилась мантра многочисленных психологов, поясняющих, как достичь успеха и прочих благ легко и не напрягаясь. С одной стороны, абсурд, но может быть, Женьке поможет. И правда – она куда увереннее входит в поворот.
– Я ехала, ехала, сама! – Ее руки сплелись на моей шее, а голос чуть было не оглушил. Я смеялся и бережно похлопывал Женьку по спине, когда мы остановились на обочине – так резко, что чуть не пробили головами лобовое стекло.
– Вот и все, Бонни. Теперь ты все умеешь.
– Нет, не все. – Хитро прищурилась она, глядя на меня искоса, будто гадая – сказать сейчас, или отложить до лучших времен.
– Ну-с, что еще? Выкладывай.
– Я не умею стрелять. Мало ли – вдруг тебя ранят…
Мимо по трассе проносились машины, чуть не снося нас потоками воздуха, а я все не мог прекратить смеяться, даже после того, как взгляд Женьки стал слегка обиженным. Ребенок, Господи, какой же еще ребенок…
– Конечно-конечно. Будем учиться. – Спустя пару минут, наконец, ответил я, и, вспомнив, что сам стрелять не умею, рассмеялся снова.
Потом был мотель, на другом конце города – не ехать же в тот, откуда я угнал машину. Неплохо бы снять нормальный номер, однако, деньги кончались, и у меня похолодела спина, когда я подумал, что снова придется устраивать ограбление.
– Есть только двухместный номер. – Женщина на стойке регистрации окинула нас оценивающим взглядом, будто ожидала, что после ее заявления мы поспешим удалиться.
– Не видишь, тетя – нас и так двое. – Женька дерзила, ощущая себя всемогущей. Все потому, что я стоял рядом, хоть не успел даже рта открыть.
– Ну, если вас устроит двухместная кровать…
Бог знает что подумает о нас регистраторша. Но моя спутница уже выдала безапелляционное согласие, и мне ничего не оставалось, как обреченно кивнуть. Пробубнив что-то вроде «дело ваше», женщина грохнула перед нами ключ с увесистым брелком, на котором красовалась полустертая надпись «205».
– Евгения! – Окликнул я ее не то грозно, не то обескуражено, кое-как справившись с замком. – Она ведь решила, что мы пара.
– А тебе не плевать?
В глазах ее заплясали шальные огоньки, и, прежде чем я успел подумать – «и в самом деле», Женька, сбросив ботинки, запрыгнула на кровать.
– Лови! – Подушка неожиданно прилетела мне прямо в голову, но я схватил ее за белоснежный угол, пока она не коснулась пола. Откуда в этой девчонке столько энергии и сил, ведь прошлой ночью поспать нам удалось от силы часа три?.. Глаза слипались, но я не мог сердиться, запустив «снаряд» в ответ, и Женька поймала его с ловкостью настоящего голкипера. Еще бросок. Скрипит дерево кровати. Воздух комнаты рассечен мешком, набитым перьями и заливистым смехом – настоящим, живым. Вспомнилось, как в детском саду я сам участвовал в подушечных баталиях, а потом старался успеть лечь в постель и не смеяться, когда в комнату фурией влетала разъяренная воспитательница. «Вот черти, ну я вам задам!» Не было страшно, и безнаказанность билась в груди.
– Так, хватит, сдаюсь! Продолжим после обеда!
Но после обеда, который отнял у нас остатки денег, Женька, видимо, ощутив приятную усталость, завалилась спать, отвернувшись к окну и обнимая подушку, еще недавно служившую оружием. Вот и правильно. Так и нужно.
Тихо стояла в углу гитара, и струны ее молчали – пальцы, которые могли вдохнуть в них жизнь, сейчас то сжимались в кулаки, то хватали ткань наволочки, будто обнимала Женька кого-то слишком дорогого, слишком нужного. Кого же?.. Огоньком спички мелькнула мысль, что меня, но тут же погасла, не выдержав ветра. Я не могу быть таким, не заслужил быть таким. Подумаешь, выдернул девчонку в мир сиюминутных радостей, незнакомый ни ей, ни мне. Мы бредем там впотьмах, наугад, не сбавляя шагу, стараясь не думать, какой из шагов окажется последним перед падением в пропасть…
А если Женька умрет, струны онемеют навечно. Останутся просто металлическими полосами, зачем-то прорезающими гриф, просто так, безо всякой цели. Нет, конечно, это не совсем верно – у них появится голос, если кто-то другой возьмет гитару
