Украл – поделись - Сергей Семипядный

Воцарилось молчание. Однако размышления всех троих текли в одном направлении.

Наконец Бабухин заговорил:

– Душу вытрясу. Вместе с деньгами. Она пожалеет об этом. Она ещё проклянёт свои ручонки блудливые!

Распалившись, он вскочил на ноги и побежал в сторону двери, затем обратно.

– Но ты всё-таки старайся придерживать… своё звериное нутро, – посоветовал Литиков. – Если отдаст деньги, то и…

Бабухин остановился напротив Литикова и зловеще усмехнулся.

– Ты же будешь рядом. Вот и придержишь. Ты думал, видимо, что оставлю тебя, тебя и эту шлюху, здесь, а сам поеду в деревню к Светке? Вы оба – оба! – поедете со мной.

– Что ты там забыл? В селе в нашем? – насмешливо обратилась Татьяна к Бабухину.

– Как что? – опешил он. И вдруг метнулся к Татьяне. – Дорогая, ты хочешь сознаться? Да? Умница. Отдай мне деньги. Отдай и… там посмотрим.

– Посмотришь ты, – отвернулась Татьяна. – Правильно Мишка сказал про твоё звериное нутро.

– Я большой, во мне и не звериного много чего, – заметил Бабухин, поглаживая Татьяну по колену.

– Да ладно уж, – отстранилась Татьяна, – я и не к тому вовсе. Просто хотела сказать, что в селе делать нечего.

– Это почему же?

– Тебе каким образом удалось освободиться? – спросила Татьяна.

– Да-да, Пашка, расскажи! – подхватил Литиков.

– Сбежал, – коротко ответил Бабухин.

– А они не поверили, что с Мишкой снюхалась я и сбежала с деньгами, бросив тебя? – спросила Татьяна.

– Поверили, представь. Ищут вас.

– Они поверили, понятно. А ты-то мог бы уж и посомневаться, – с горечью сказала Татьяна. Бабухин промолчал. Татьяна продолжила: – Светка наверняка уже знает, что ты сбежал.

– Конечно, – подтвердил Бабухин. – Я сам ей об этом сказал. Я же встретил её. Как раз у дома Демьянихи.

– Она вполне может предположить, что рано или поздно ты встретишься с нами, – продолжила Татьяна. – И узнаешь, что деньги мы не брали.

– Ну-ну, дальше.

– Да не в селе её надо искать.

– Где же?

– В котором часу её видел?

– Приблизительно, в пять часов, – ответил Бабухин.

– В таком случае, думаю, надо искать её в Москве, – уверенно заявила Татьяна.

Бабухин удивлён.

– Почему именно в Москве?

– Потому что Москва – столица нашей Родины, как тебе, наверное, ещё в школе говорили.

– Ну, столица. И – что? – не понимал Бабухин и начинал злиться.

– Да ничего! Если тебе деньги нужны, езжай в Москву и там ищи Светку.

– По какому адресу?

– Откуда я знаю, – пожала плечиками Татьяна.

– По какому адресу, ты не знаешь. Но – в Москве. Интересно-интересно. Что-то не совсем я тебя понимаю, драгоценная.

– Танюша, ты сошла с ума! – вмешался Литиков. – Он же и нас потащит с собой в Москву!

– А тебе, гляжу, деньги уже не нужны? – прищурился на него Бабухин. – Или ты знаешь, где их поближе взять?

– Да Светку уже не найдёшь! – вскричал Литиков. – С такими деньжищами она уже у-у-где! Это мы с тобой… как придурки, нашли, где отрываться. В деревне! В лесу затерянной! – И, подражая голосу Бабухина, пробасил: – Красотка, за ночлег с нас сотен этак десять.

– Да я жизнью рисковал! – вскочил Бабухин и ухватился обеими руками за отвороты своего джемпера.

– Я, кстати, тоже, – заметил Литиков, невольно заёрзав.

– Да, ты рисковал, – согласился Бабухин. – И, по-моему, продолжаешь рисковать. Но я выведу вас на чистую воду. Обули меня, как последнего лоха обули! Голубки-стрипёры!

– Никто тебя не обувал, – возразила Татьяна. – Точнее, не мы с Мишкой.

– Надо ловить Светку, – добавил Литиков.

Бабухин смотрел то на Литикова, то на Татьяну. Тень недоверия была одной из важных составляющих его взгляда.

Вскоре Литиков вспомнил о недопитой водке и оживился.

– А ведь это надо отметить.

– Что денежки ушли? – решил уточнить Бабухин.

– Да нет, ты что! Я говорю: отметить счастливое избавление твоё от супостатов этих. Ну и – встречу старых друзей.

– Это всё уже в прошлом. Деньги вернуть надо.

– Ну! – обрадовался Литиков. – Так второй же тост за это как раз и будет. А как иначе!

Бабухин задумался, лицо его стало сосредоточенным. Движения лицевых мышц товарища Литиков расценил однозначно.

– Танюша, родная, сообрази закусочку. И подкинь хрустиков, а я слетаю. Наш Пашка вернулся. Счастье-то какое!

– А деньги ушли, – повторил Бабухин.

– Вернём! – заверил Литиков. – Второй тост, и третий, и четвёртый – все за это. А как иначе!

– Не пьянствовать надо, а мозгами пораскинуть, – упорствовал Бабухин.

– Вот и пораскинем. Разольём, опрокинем и пораскинем, – выхватывая у Татьяны деньги, обнадёжил Литиков.

Он сиял, лучился счастьем. Деньги-то деньгами, но ведь уже через какие-нибудь минуты разольётся влага животворящая по периферии телесной.

«Разливали и опрокидывали» долго, почти до утра. Застолье было окрашено в эмоциональные тона – отношения выясняли. Кроме того, строили планы, как вернуть деньги.

15

Проснулись поздно. Точнее, проснулась и встала Татьяна. Бабухин и Литиков – не в полной мере. Некоторое время помаявшись с ними, Татьяна махнула на них рукой и, наказав до её возвращения вставить стекло в балконную дверь, отправилась звонить в село.

Ещё ей нужно было поискать торшер, аналогичный разбитому Бабухиным, и зайти к тётке на работу. Тётка обещала узнать у одной своей знакомой, не согласится ли та пустить в свою квартиру, в настоящий момент пустующую, её племянницу.

В двенадцать дня Бабухин и Литиков уже не спали. Один ворочался на диване, а второй на кровати.

– Как? Как это произошло?! – вскричал Литиков.

– Что? Что там ещё произошло? – недовольно и не без тревоги в голосе спросил Бабухин.

– У нас нет идеалов! Мы их растеряли, бездарно утратили! – трагически произнёс Литиков. – А что взамен?

– Взамен – покой. Нужен покой. И мне сейчас, и вообще – в перспективе. Покой, состояние тихой уравновешенности, – пробормотал Бабухин.

– А идеалы? Где они? Идеалов-то нету!

– А что такое идеал? – усмехнулся Бабухин. – Идеальное – это нечто такое, чему нет никакого соответствия в материальном мире. Нет. И не будет. Потому что не возможно. В принципе.

Литиков решительно с ним не согласился.

– Неправда. Всё не так. Просто мы нетерпеливы. Нам всё подай. На блюдечке. А так не получается. И мы пасуем. И плывём по течению. Эх, жизнь! И зачем ты такая? Оглянешься – и что? Бессвязные фрагменты реальности, бессмысленные абсолютно. Баланс жизни – более чем отрицательный. А жизненные импульсы, какие они? Пожрать, выпить… А-а!

Литиков махнул рукой и отвернулся.

– Да, пожрать бы сейчас, – согласился Бабухин.

– Вот-вот! – ухватился Литиков. – Пожрать и выпить. Что я говорил?

– А ты против насчёт пожрать? – вскинул брови Бабухин.

– Да нет, я не против, – с грустью подтвердил Литиков.

– Ты и выпить, думаю, не прочь.

– И выпить, – вздохнул Литиков.

– Кто пойдёт?

– Ты о выпивке заговорил, – сказал Литиков.

– Я?! – возмутился Бабухин. – А с чего всё началось? Кто этот разговор затеял?

– Я об идеалах говорил, – обиделся Литиков. – Точнее, о их отсутствии.

– Вот-вот! – радостно усмехнулся Бабухин.

Возвратившись, Татьяна всплеснула руками. Бабухин и Литиков, очень нетрезвые, ссорились. Стекло, конечно, они не вставили.

16

Виктор проследил за Татьяной, на такси перевёзшей своих дружков на другую квартиру, и возвратился обратно. В окнах квартиры горел свет, следовательно, тётка Татьяны уже дома. Поразмыслив, Виктор решил не откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня.

На лестничной площадке, возле двери, Виктор снял с шеи шарф и повязал его на голову на манер платка, а затем позвонил. Заслышав шаги по ту сторону двери, он согнулся в коленях, сразу заметно уменьшившись в росте.

– Телеграмма! Получите телеграмму! – прокричал он высоким голосом.

И растянул лицо в улыбке, словно какая-нибудь Маврикиевна. Если в глазок и глянули, то совсем коротко. Дверь отворилась. Виктор увидел пухленькую девушку с мечтательным выражением на лице. Он сорвал с головы шарф и, совершив два быстрых шага, вошёл в квартиру.

– Это ещё что такое?! – прозвучало возмущённо-удивлённо.

– Спокойно и без шума! – приказал Виктор, строго глядя на стоящую перед ним девушку.

Впрочем, это была далеко не девушка. Мечтательное выражение, слетев с лица открывшей дверь особы, демаскировало морщинки, а также мешочки под глазами и бородавку возле носа. Тётке Татьяны, конечно, не менее тридцати пяти, к сорока где-то.

– Что такое, я спрашиваю? Извольте отвечать! – существенно металлизировавшимся голосом повторила женщина.

– Обыск, гражданочка, и, возможно, ограбление.

Виктор захлопнул дверь, расстегнул пальто, выдернул из брюк ремень и, завернув «гражданочке» руки за спину, принялся вязать морской узел. Все движения его были быстрыми и однозначными.