И в середине тебе станет легко - Берт Хеллингер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Таким образом, плохое событие продолжало оказывать свое трагическое воздействие вплоть до четвертого и пятого поколений.
84
Но история на этом не закончилась. Через несколько месяцев после письма этот клиент приехал ко мне в полной панике, он находился на грани самоубийства и был уже не в состоянии справляться с мыслями о суициде. Я велел ему представить себе, будто он стоит перед первым мужем прабабушки, посмотреть на него, низко, до пола, перед ним склониться и сказать: «Я отдаю тебе должное. У тебя есть место в моем сердце. Пожалуйста, благослови меня, если я останусь».
Затем я велел ему сказать прабабушке и прадедушке: «Какой бы ни была ваша вина, я оставляю ее с вами. Я всего лишь ребенок». Затем я попросил его представить, что он осторожно вынимает голову из петли, медленно отходит назад и оставляет петлю висеть. Он все это проделал. После чего почувствовал сильное облегчение и освободился от мыслей о самоубийстве. Первый муж прабабушки стал для него с тех пор другом и защитником.
Решение
В последнем примере я показал еще и решение, которое целительным образом исполняет то, чего требует скрытая совесть. Исключенные получают уважение, а также подобающие им место и ранг. А более поздние оставляют вину и ее последствия там, где им место. И смиренно отходят назад. Так восстанавливается равновесие, которое приносит всем признание и покой.
Понимание
Итак, в наших отношениях действуют порядки, которые обнаруживают себя как в разных видах совести, так и через свое воздействие. Кто знает об этих влияниях, тот с помощью понимания может преодолеть те границы, которые ус-
85
танавливают разные виды совести. Это понимание знает, где разные виды совести ослепляют, оно развязывает там, где они привязывают, тормозит там, где они подгоняют, действует, где они парализуют, и любит там, где они разлучают. В заключение расскажу вам еще одну историю на эту тему.
Путь
Сын старого просил отца:
«Пока ты не ушел, отец, дай мне благословенье!»
Старик ответил: «Пусть
моим благословеньем будет,
что я тебя в начале пути познания
провожу немного».
На следующее утро, выйдя на простор,
они из тесноты своей долины
поднялись на гору.
Клонился день к закату, когда достигли
они вершины,
но вся земля теперь лежала, куда ни глянь,
до горизонта,
в лучах света.
Вот солнце село,
вместе с ним угасло яркое великолепье:
настала ночь.
Но в наступившей темноте
сияли звезды.
ИСТОРИИ, КОТОРЫЕ ОБРАЩАЮТ
Для начала я расскажу вам одну философскую историю, в которой оппоненты спорят о знании и истине, так же как в других историях другие оппоненты ведут спор о решении или исцелении.
Однако и здесь, тот, кто, на первый взгляд, одержал верх, не может существовать без того, кто потерпел поражение; ибо как человеку одолеть источник, покуда он продолжает из него пить?
Но, слушая эту историю, нам нет нужды занимать какую-либо позицию, и потому, пока она длится, мы чувствуем себя чудесным образом избавленными от давления противоположностей. Лишь когда нам самим вновь приходится определять свое отношение или действовать, а потому на что-то решаться, мы снова вовлекаемся в противоречия.
Два рода знания
Ученый спросил мудреца, как единичное сосуществует с целым и чем отлично знание о многом от знания о полноте.
Мудрец ответил:
«Становится разрозненное целым,
когда находит средоточье
и начинает действовать совместно.
Лишь в средоточье множество становится
действительным
и важным,
и полнота его
тогда нам кажется простой,
почти что малой,
спокойною,
на ближнее направленною силой,
89
что остается внизу и близкой несущему.
Поэтому, чтоб полноту постичь
или о ней поведать,
мне нет нужды в отдельности все знать,
рассказывать,
иметь,
и делать.
Ибо, кто хочет войти в город,
через одни пройдет ворота.
Кто в колокол ударит раз,
одним лишь звуком будит многие другие.
Тому, кто с ветки яблоко сорвал,
не нужно в суть вникать его происхожденья.
Он просто держит яблоко в руке
и ест».
Ученый возразил:
«Кто хочет истины,
тот каждую ее подробность знать обязан».
Мудрец и это опроверг:
«О старой истине известно очень много.
Та истина, что путь прокладывает дальше,
нова
и требует отваги.
Ибо исход ее,
как дерево в ростке,
в ней же самой сокрыт.
И потому, кто действовать не смеет,
желая больше знать,
чем следующий позволяет шаг,
тот упускает то, в чем сила.
Он принимает
монету за товар,
90
а дерево
за древесину».
Ученый посчитал, что это только часть ответа, и попросил дальнейших объяснений.
Но мудрец лишь головою покачал,
поскольку полнота сначала, словно бочка,
молодого полная вина:
оно сладко и мутно.
Дать нужно время ему
перебродить,
пока оно прозрачным станет.
Кто пьет его,
не ограничившись глотком на пробу,
тот, опьянев,
теряет равновесье.
Пути мудрости
Кто мудр, тот принимает мир таким, какой он есть, Без умысла и страха.
Он примирен с непостоянством
и не стремится за пределы того, что кончается со смертью.
Живя в согласии, он сохраняет перспективу,
и вмешивается лишь насколько того ход жизни требует.
Он умеет распознать: возможно это или невозможно, поскольку у него нет умысла.
Мудрость — плод долгой дисциплины и труда, Но мудрый не тратит сил на то, чтоб ею обладать.
91
Мудрость всегда в пути и цели достигает не потому, что к ней стремится. Она растет.
Середина
Человек хочет наконец узнать. Он вскакивает на велосипед и на просторе, в стороне от той тропы, к которой привык, находит другую.
Здесь нет ни указателей, ни знаков, и потому он полагается теперь на то, что видит перед собой своими глазами и своими может измерить шагами. Им движет что-то похожее на радость первооткрывателя, и теперь он может убедиться в том, что раньше было лишь предположением.
Но вот на берегу широкого потока тропа кончается, и он слезает с велосипеда. Он знает, если захочет продвинуться дальше, ему придется все, что у него с собой есть, оставить на берегу. И тогда он потеряет почву под ногами, его будет нести и гнать некая сила, значительно превосходящая его самого, так что ему придется ей довериться. И потому он медлит и отступает назад.
И теперь, на пути к дому, ему становится понятно, что слишком мало знает он о том, что помогает, и ему сложно рассказать об этом другим. Он слишком часто чувствовал себя как тот, кто на велосипеде старается догнать другого велосипедиста, чтобы сказать ему, что у того стучит щиток. Он кричит ему: «Эй, у тебя стучит щиток!» — «Что?» — «У тебя щиток стучит!» — «Я не понимаю, — кричит другой, — у меня щиток стучит!»
«Что-то тут пошло не так», — думает он. Затем он нажимает на тормоз и разворачивается.
Немного позже он встречает старого учителя. И спрашивает: «Когда ты помогаешь другим, как же ты это делаешь? К тебе нередко приходят люди и спрашивают у тебя совета в таких вещах, о которых сам ты знаешь мало. И все же после этого им становится лучше».
92
В ответ учитель сказал: «Если человек остановился на пути и дальше двигаться не хочет, дело не в знании. Просто он ищет уверенности там, где требуется мужество, и свободы — там, где правильное ему уже не оставляет выбора. Так он и ходит по кругу.
Учитель же не поддается иллюзиям и отговоркам. Он ищет середину и там, собравшись, ждет — как тот, кто паруса расправил навстречу ветру, — пока его то слово не достигнет, в котором сила. И если тогда приходит к нему другой, учителя он обнаруживает там, куда ему самому нужно, — это ответ для них обоих. Здесь оба слушатели».
И добавил: «В середине легко».
Чистая правда нам кажется светлой, однако, словно полная луна, скрывает и она темную сторону. Она ослепляет, сияя.
И потому, чем мы сильней стремимся в ту сторону, что к нам обращена, постичь или осуществить, тем безнадежней ускользает ее другая сторона от понимания.
Поворот
В своей семье, на родине, в ее культуре на свет родится человек, и, будучи еще ребенком, он слышит рассказы о том, кто был когда-то здесь наставником, учителем, примером, и ощущает глубокое желание стать и быть таким же, как учитель.
Он находит единомышленников и в многолетнем послушании учится и следует великому примеру, пока однажды
93
не становится подобен ему, и начинает думать, говорить, желать и чувствовать, как учитель.
И все же одного, считает он, пока что не хватает. И вот он отправляется в дальний путь, чтоб в одиночестве перешагнуть, быть может, некую последнюю черту. Он мимо старых, давно покинутых садов идет. Лишь розы дикие цвести там продолжают, да старые деревья плоды приносят ежегодно, которые, однако, без вниманья оставаясь, на землю падают, поскольку нет здесь никого, кто мог бы их собрать. А после начинается пустыня.
