И в середине тебе станет легко - Берт Хеллингер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вскоре вокруг него одна лишь пустота неведомая остается. И кажется ему, здесь одинаковы все направления, а образы, которые он видит иногда перед собой, он обнаруживает вскорости пустыми. И будто что-то гонит его вперед, и вот, когда уже он чувствам собственным давно не доверяет, он видит пред собой источник. Ключ бьет из-под земли, и быстро впитывает воду земля. Но там, где достает воды, в рай превращается пустыня.
Затем он, обернувшись, видит, что приближаются два незнакомца. Они, так же, как он когда-то, поступили. И следовали своему примеру, пока не стали ему равны. Так же, как он, они отправились в далекий путь, чтоб в одиночестве пустыни, быть может, некую последнюю черту переступить. И, как и он, нашли источник. Вместе они к источнику склонились, пили одну воду и мнили себя почти уже у цели. Тогда они друг другу свои назвали имена: «Я — Гаутама Будда». «Я — Иисус Христос». «Я — пророк Мухаммед».
Но вот приходит ночь, и над ними, как испокон веков, недостижимо далеко и тихо сияют звезды. Все трое умолкают, и знает один из них, что близок он великому примеру, как никогда доселе. И кажется ему, что на мгновенье он способен ощутить, что чувствовал он, зная бессилие, тщетность и смирение. И что он должен был бы чувствовать, знай он и о вине.
На следующее утро он разворачивается и уходит из пустыни. И снова ведет его дорога мимо покинутых садов, пока не обрывается у сада, который самому ему принадлежит. У входа
94
стоит старик, как будто ждет его. Он говорит: «Кто так издалека нашел обратную дорогу, как ты, тот любит влажную землю. Он знает: все, когда растет, одновременно умирает, а прекратив существование, питает». «Да, — говорит в ответ другой, — я согласен с земли законом». И начинает ее возделывать.
Пустота
Ученики простились с учителем и по пути домой, опомнясь, вопросом задались: «Что у него искать нам было?»
На что один заметил:
«Мы вслепую
в повозку сели,
ее слепые лошади везли,
которых
незрячий кучер
вперед гнал слепо.
Но если б, как слепцы,
мы сами на ощупь двигались,
то возможно,
у пропасти однажды оказавшись,
мы посохом своим нащупали б
ничто».
Ясные образы или мифы — частица тьмы духа. Герой их на своем пути одолевает, чтоб голову не потерять.
Те образы, что действуют, темны.
95
Обращение
Некоторое время назад всплыла одна рукопись, в которой разные притчи Иисуса изложены несколько по-другому, не так, как мы привыкли, и тщательное исследование показало, что с точки зрения содержания сомнений в их аутентичности быть не может. Одна из притч, рассказанных там несколько иначе, это притча о блудном сыне, и в новой интерпретации она звучит приблизительно так.
У некоторого человека было два сына. Младший из них сказал отцу: «Отче, дай мне следующую часть имения». Отец опечалился, ибо понял, что тот замыслил. Но дал ему его часть.
По прошествии немногих дней младший сын, собрав все, пошел в дальнюю страну и там расточил имение свое, живя распутно.
Когда же он прожил все, то начал голодать и нанялся к одному жителю этой страны и пас для него свиней. И он рад был наполнить чрево свое тем, что ели свиньи, но никто не давал ему.
У хозяина своего встретил он одного молодого человека, так же точно поступившего, как он сам. Так же просил он отца дать ему часть его имения, в ту же дальнюю пошел страну, живя распутно, прожил все, и так же, как и он, оказался в конце концов рядом со свиньями.
Теперь оба почувствовали раскаяние, и один из них сказал: «Столько наемников у отца моего избыточествуют хлебом, а я, его сын, умираю здесь от голода. Встану, пойду к отцу моему и скажу ему: «Отче, я согрешил против неба и пред тобою. Я уже не достоин называться сыном твоим. Прими меня в число наемников твоих».
Другой сказал: «Я поступлю иначе. Завтра же пойду на рынок, поищу себе работу получше, скоплю небольшое состояние, женюсь на одной из дочерей этой страны и буду жить здесь так же, как другие».
Тут Иисус взглянул на своих слушателей и спросил: «Так кто из них двоих скорее исполнил волю моего Отца?»
Точный номер рукописи я, к сожалению, позабыл.
96
Приговор
Умер один богач и, оказавшись перед вратами рая, постучался и попросил, чтобы его впустили. Апостол Петр открыл ему и спросил, чего тот хочет. Богач ответил: «Мне бы номер люкс с хорошим видом на землю, каждый день мои любимые блюда и свежую газету».
Петр начал было возражать, но когда богач стал проявлять нетерпение, он отвел его в номер люкс, принес ему его любимые блюда и свежую газету, обернулся еще раз и сказал: «Через тысячу лет я вернусь!» — и закрыл за собой дверь.
Через тысячу лет он вернулся и заглянул в дверное окошко. «Ну, наконец-то ты здесь! — воскликнул богач. — Этот рай чудовищен!»
Петр покачал головой. «Ошибаешься, — сказал он, — здесь ад».
Ослепление
Приобрел как-то цирк белого медведя. Но поскольку нужен он был только для привлечения посетителей, его заперли в клетке. И клетка эта была настолько тесна, что даже повернуться там было негде, так он и ходил все время — два шага вперед и два назад.
Прошло много лет. Циркачам стало жаль белого медведя и они продали его в зоопарк. Там его ждал большой просторный вольер. Но и тут он никогда не проходил больше двух шагов вперед и двух назад. И когда однажды другой белый медведь спросил его: «Почему ты так делаешь?» — тот ответил: «Просто я так долго был заперт в тесной клетке».
Готовности смотреть часто препятствует то, что дурное для нас мы воспринимаем как надлежащее и переживаем как не-
97
виновность; а вот необходимость смотреть на то, что показывает нам решения, означает для нас предать некий порядок и переживается нами как вина. В этом случае созерцание подменяется внутренним образом, и то, что уже позади, продолжает оказывать свое воздействие, будто оно по-прежнему здесь. Иногда внутренний образ возникает только на почве услышанного и создает порядок, основанный лишь на одном представлении. Готовность смотреть в этом случае заменяется на слушать, истина — на произвол, а знание — на веру.
Любопытство
Один человек спросил своего друга: «Ты что-нибудь понимаешь в одержимости?»
«Возможно, — сказал друг, — а в чем, собственно, дело?»
«Я был с женой у одной ясновидящей, и она сказала жене, что в нее вселился бес. Что мне теперь делать?»
На это друг ответил: «Кто ходит к таким людям, так тому и надо. Потому что это ты сейчас одержим, но одержим своим внутренним образом, и так быстро ты от него теперь не избавишься.
Ты слышал когда-нибудь об Эрнандо Кортесе? Который с парой сотен солдат завоевал громадное государство ацтеков? Знаешь, как ему это удалось?
Он не знал, что об этом думали другие».
Существуют истории, которые не требуют высокой концентрации. Мы слушаем их как симфонию, сначала узнавая одну, потом другую мелодию и различая отдельные слова из хора. Но затем мы начинаем в такт двигать пальцами рук или ног, а в финале по спине пробежит, быть может, холодок, и ощущение это проходит не сразу, и мы, сами не зная, как это получилось, чувствуем возбуждение, как если бы свежий ветер подул в открытое окно.
98
Собрание
Властитель одного «пульсирующего» царства, границы которого были открыты во всех направлениях, заподозрил своих князей в том, что их провинции были для них важнее, чем царство в целом. И тогда он пригласил их всех вместе явиться ко двору.
Княжество первого находилось среди высоких гор, это была широкая плодородная равнина, сад царства. Его подданные славились своей смышленостью и прозорливостью, чувством прекрасного и умением жить легко: это был трудолюбивый и веселый народ.
Княжество второго лежало в горах средней высоты, и эхо, гулявшее в них, было слышно в самых дальних уголках его долин. О его подданных говорили, что они очень щепетильны и внимательно следят за соблюдением прав и порядка. И будто чиновники у них были самые лучшие. А еще они любили домашнее музицирование.
Княжество третьего находилось в низине. На востоке оно граничило с морем, и край этот был еще очень мало исследован. Его подданные населяли узкие полосы прибрежной земли, обрабатывали свои небольшие обнесенные забором сады и мало знали друг о друге и о внешнем мире. Правда, некоторые из них заплывали далеко в неведомое море и, вернувшись, знали о тайнах глубины, ее опасностях и красоте. Но они мало говорили об этом.
Когда все три князя прибыли ко двору, государь выбрал для их приема самый чудесный из своих залов. Его оформлением занимались странствующие мастера с высоких гор. Светящиеся фрески на его стенах создавали ощущение безграничности помещения, а потолок его был единой картиной, выписанной так обманчиво, что можно было подумать, будто стоишь на просторе и смотришь в открытое небо. Сквозь светлые окна был виден цветущий сад, а обеденные столы были убраны гирляндами цветов, настолько многообразных форм и оттенков, что слезы наворачивались на глаза от их великолепия.
