Внезапное богатство - Роберт Левелин

– Гасти, ты что будешь? – спросил Дональд Купер, поднимаясь во все свои грозные шесть футов шесть дюймов.

– Джин с тоником, – сказал Гастон, оборачиваясь к бармену, чтобы увидеть, как его рука уже протянулась к бутылке «Гордонса».

Взяв в руки стакан с выпивкой, он присоединился к сидевшим за столом троим мужчинам.

– Гребаные евро! – выпалил Харрис, маленького роста, но угрожающего вида мужчина. – Страна катится в дырку в сортире, если спросите мое мнение.

– Премьер-министр – совершенная звезда сушами, – согласился с ним Пиккеринг, вытирая пену со своих роскошных усов. А вообще, в «Бэнк оф Ингланд» одни ушлепки сидят. Только представьте себе, вся страна находится под руководством одних ушлепков. Вопиющий позор!

– Да, замечательно, – сказал Дональд, очевидно, не прислушивавшийся к последним высказываниям. – Что ж, у нас остался последний шанс припасти на старости лет пригоршню стерлингов, парни. И очень большую пригоршню.

– Ништяк, – поддержал Харрис.

– Гасти, введи нас в курс дела, ты, негодяй, купающийся в роскоши, – сказал Дональд, завязывая в узел свои огромные черные брови на огромном красном лбу.

– Пятого числа следующего месяца между тоннелем и Лондоном мы должны подыскать место. Быстрый подход к путям и как минимум три маршрута отхода. Взрывники – на ваше усмотрение, но нам понадобятся резчик по металлу, взрывчатка и тяжелый грузовик. Простая работа, никакой охраны. Все будет ждать вас на блюдечке.

– Красота! – сказал Харрис. – И сколько?

– Пять миллиардов, – ответил Гастон со всей небрежностью, на какую он был способен.

– Сколько? – переспросил Пиккеринг.

– Как сказал благородный господин, пять миллиардов, – ответил Дональд с плотоядной ухмылкой. – Ты что, оглох, Пиккеринг? Ты что, снова забыл взять на стрельбище беруши?

Пиккеринг был просто ошарашен цифрой. Похоже, он даже не слышал Дональда.

– Пять охрененных миллиардов фунтов? Это приличная пачка денег, сэр. Я хочу сказать, что мы привлечем сюда Интерпол и это долбаное ЦРУ. Местные «трезоры» даже носа не сунут в это дело. Пять миллиардов, охренеть! Вы, наверное, шутите?

– Это последний шанс, ведь так? – спросил Дональд Гастона.

– Самый последний. И добавьте в список задач: у вас будет всего пять часов, чтобы отмыть эти деньги.

– Не понял? – встрял Харрис.

– Пять часов? – оборвал его Дональд. Гастон неохотно посвящал их в этот аспект операции. У Дональда Купера был слишком короткий запал при его взрывоопасном характере. – Пять часов! О чем ты говоришь?

– Через пять часов после завершения акции вы можете обклеить этими бумажками сами знаете что. В этом весь фокус. Пятое число месяца… никаких мыслей не навевает?

– Провалиться мне, сэр, – сказал Харрис. – Это же день ввода евро!

– В яблочко, – сказал Гастон.

– Пять часов… Как, прах их побери, мы успеем это сделать? Пять миллиардов – это серьезно, Гасти. Нам нужен тяжелый транспорт. А такого рода машины несколько бросаются в глаза.

– Это тридцать тонн денег, поэтому вам понадобится автопоезд, и большой. И он должен быть кошерным. Если вы доставите грузовичок в мою расчетную палату в течение пяти часов, мы в игре. Опоздаете на минуту можете сжечь деньги.

– Тридцать тонн? – удивился Харрис. – Копать мой лысый череп!

– Спокойно, в чем должны быть деньги? – спросил Дональд.

– Контейнер без маркировки.

Кран, сказал Дональд с нервной улыбкой. – Нам нужен очень большой кран. Я имею в виду, по-настоящему огромный. Мы поднимем контейнер полностью.

– Ништяк, сэр.

– Немного прямолинейно, – начал Гастон, но замолчал, увидев взмах огромной руки Дональда, подавшего знак всем молчать. Дональд думал.

– Вот как это будет выглядеть, – сказал он, нарушив неловкую паузу. – Деньги в контейнере, правильно?

– Верно, в одном из примерно сорока, что будут на поезде.

– Подходяще, слушайте сюда, друга. Мы находим строительную площадку в районе следования поезда. Если такой нет, то мы ее организуем, так? Это будет наш оперативный плацдарм. Мы подкупим мастера, убьем его, если понадобится. Зароем ублюдка.

Харрис отталкивающе осклабился.

– Ништяк, сэр.

– Затем мы ставим там кран. Это будет выглядеть законно: кран на строительной площадке, никаких проблем. Затем, правильно, нам нужно остановить этот долбаный поезд. Не важно как.

– Подорвать «нитку», сэр, – предложил Пиккеринг. – Пара унций взрывчатки – у меня дома как раз где-то завалялась.

– Ништяк, – согласился Харрис.

– Подгоняем кран, снимаем контейнер с поезда, опускаем на плоскую платформу. Маскируем его и без промедления доставляем Гасти. Вся операция не должна занять более часа, высший класс.

– Замаскированный контейнер привлечет к себе внимание, – сказал Гастон. Он уже начал нервничать. Ну что, в самом деле, за план? Краны какие-то… строительные площадки? Это все было рискованно.

– Шаланда, – сказал Харрис. – Мы смогли бы засунуть эту членяру внутрь, сэр.

Так точно! Хорошо соображаешь, солдат, – сказал Дональд, показывая в улыбке свои зубы.

– Что такое «шаланда»? – спросил Гастон.

Дональд хихикнул, чего трудно было ожидать от мужчины его комплекции.

– Мистер Белл не знает, что такое шаланда, джентльмены, а мы ради него рискуем своими шеями. Не придает уверенности, не так ли?

– Это крытый автопоезд-платформа, сэр, – сказал Пиккеринг, жестикулируя руками в татуировках. – Крыша сверху, закрепляемые по бокам брезентовые стенки. Повсюду их полно, как говна, простите мой французский, сэр.

– Полным-полно, – подтвердил Дональд.

– Если мы раздобудем один, на котором сбоку будет написано «Маркс и Спаркс» или «Витабикс», он растворится в массе других, – сказал Харрис.

– Превосходно! – Дональд одним глотком допил виски и обнажил свои громадные зубы. – Пять миллиардов фунтов. Стоит ради этого сыграть с судьбой, а? – Он улыбнулся маленькой компании за столом. – Джентльмены, за дело!

Глава десятая

Майлз колесил по центру Метца до тех пор, пока не отыскал туристическое справочное бюро. Он нашел на карте небольшую деревню, возле которой находился замок Хаттон. Уже через час он неплохо ориентировался в городе и чувствовал себя превосходно оттого, что может катиться на своем байке по встречной полосе дороги. Майлз очень много ездил на велосипеде в Америке, поэтому он ощущал себя вполне нормально, когда автомобили проносились слева.

Дорога мягко бежала впереди. Названия городов и деревень, которые он видел на указателях, казались ему очень знакомыми. За эту землю так долго сражались, Майлз представлял себе кровавую резню и страдания, которым она была свидетельницей, миля за милей, смерть и разрушение на гигантских просторах с единственной целью расширения границ. Майлз хорошо осознавал, что такое границы, у него их было множество. Может быть, он сам вел войну за свои границы. Трудно сказать.

Майлз проехал поворот и увидел вдалеке гору, вид которой до этого закрывал подлесок. Прямо над крутым обрывом виднелось что-то, напоминавшее своими очертаниями замок. Он сверился с картой и сильнее налег на педали.

Последние два километра дорога шла в гору. Майлз перебрал большинство передач скоростей, имевшихся в его распоряжении, забираясь все выше, и к моменту, когда достиг вершины, с трудом мог дышать. Далее он, не прилагая никаких усилий, медленно прокатился по деревне, разместившейся на гребне горы. Сонная собака проводила его взглядом, несколько автомобилей стояли припаркованными тут и там, но в целом место казалось безлюдным.

Центральная деревенская улица закончилась у ворот почти сказочного замка. Не огромного «шато», какой он себе представлял, а просто очень древнего дома со стеной вокруг него, с очень ветхой башней, покрытой остроконечной крышей с одной стороны. Место было окружено тем, что когда-то было крепостным рвом, теперь частично засыпанным. Доступ к главным воротам был по подъемному мосту. Это напомнило Майлзу «Героев меча и магии-2», компьютерную игру о средневековье.

Майлз спешился возле ворот и постучал в них. Услышав звуки за спиной, он обернулся. Старик выходил из дома, расположенного всего в нескольких метрах.

– C'est ferme,[1] – сказал старик.

Майлз не понимал по-французски, сколько бы старик ни говорил. Майлз достал из чехла свой проигрыватель компакт-дисков CD «Walkman» и вытащил из ушей крошечные наушники. Он слушал диск «Коррс» на пути к замку. Он понимал, что это была слюнявая романтическая музыка, рассчитанная на мужчин за тридцать, привлекавшая их противоречащим нормам морали обещанием легкого флирта с молодыми незнакомками. Майлз также понимал, слушая песню «Все равно никогда тебя не любила», что должен бы ощущать душевный подъем оттого, что свободен от Донны с ее «зависаниями». Но пока эта мысль лишь помогала ему крутить педали в привычном ритме.