Шторм - Эйнар Карасон

Я чувствовал, что должен ехать в Америку. Сейчас или никогда. И позвонил родственникам в Миннесоту. Разведать, можно ли будет у них пожить первое время. Удастся ли найти какую-нибудь работу, — я собирался работать по-черному, знал, что так многие делают. В Миннесоте считали, что без проблем, у Тони подрядная фирма, занимается покраской и ремонтом домов, и, как я понял, я смогу работать у него. Более того, они даже назвали зарплату, чуть ниже, чем в Дании, но на деле получалось даже наоборот, ведь если работаешь по-черному, нет никаких налогов, никаких страховых и профсоюзных взносов, так что выходило намного больше. Я был уверен, что быстро встану на ноги. И почему это у меня вдруг не получится, если, похоже, все глупцы мира живут в Америке хорошей жизнью? А? Потом я пойду учиться. Возьму в Исландии кредит на учебу. В Оденсе ведь полно исландцев, которые жили на такой кредит и никогда ничего не делали, только пили пиво, может, даже курили гашиш, бродили по улицам или загорали, и им не нужно было заботиться о деньгах. А почему я не могу воспользоваться этой возможностью? Где справедливость? Я мог бы, например, учить английский, это совсем нетрудно, ведь английский я знаю… Преимущество Америки в том, что там далеко не все погребено под бюрократической путаницей и бесконечными социал-демократическими законодательными инициативами, за исполнением которых призвана следить целая армия чиновников; Америка — страна возможностей, там правила подчинены нуждам индивидов.

Так я себя убедил. Я позвонил Ислейву, своему другу в Исландии, попросил раздобыть мне рекомендации и копии результатов экзаменов, которые я сдавал в начальной школе и в реальном училище. И начал готовиться к тому, чтобы подать идею Стеффе. Она ведь немного «tryghedsnarkoman»[32], как тогда было модно говорить в Дании. Но иногда нужно сделать неожиданный ход, быть готовым пойти на риск, если дело того стоит.

ЙОН БЕЗРОДНЫЙ

Признаюсь, я был потрясен, когда оказалось, что со мной по соседству живет Эйвинд Шторм, там, в Оденсе, в Воллсмосе. Мы приехали туда почти одновременно, я на несколько недель раньше, прежде я никогда его не видел и никогда о нем не слышал, но есть теперь такой обычай, что, встретившись за границей, исландцы всегда здороваются и знакомятся. А я, надо сказать, онемел. Почувствовал едва ли не отвращение к этому человеку. Надеюсь, не слишком сильно сказано. Вот уж не думал, что встречу на жизненном пути настолько нетерпимого человека. Да что подобные люди вообще существуют! Это какой-то призрак из далекого прошлого!

Я встретил их по пути в магазин, я со своей семьей, он со своей, я знал, что они исландцы, да и разговаривали они по-исландски, я поздоровался и представился. Жена его откликнулась. Да, привет. Да, и вы тоже недавно сюда переехали? И как вам здесь? Вы учитесь или?.. Эйвинд же в разговоре не участвовал. Он был в какой-то кожаной куртке, тупо стоял и мрачно смотрел в никуда. Выразил полное пренебрежение, как мне показалось. Прорезался, только когда речь зашла о том, где мы живем, оказалось, что мы вообще-то соседи, наша квартира в другой стороне дома; тогда он усмехнулся и бесцеремонно спросил: «Так вы там посреди всего этого турецкого сброда?»

У меня чуть челюсть не отвалилась! Чертов расист! Да, на нашей стороне жило целое турецкое сообщество, но разве они чем-то хуже нас? Я так не считаю! Некоторые из них борются с безработицей и социальными проблемами, не говоря уже о том, что, пока все было хорошо, их сюда всячески зазывали и брали на самую непривлекательную, тяжелую и плохо оплачиваемую работу, а теперь, когда разразился кризис, пошли разговоры, что их надо выставить из страны, прогнать «домой» — людей, проживших в Дании по десять — двадцать лет.

Вот так я с ним познакомился. Стало ясно, что ни я, ни моя жена не хотим водить с ними близкого знакомства, — мы были даже против, чтобы дети играли вместе. Ведь у кого такие взгляды? Как раз такие распускают руки и проявляют насилие в семье.

Как позже оказалось, за те годы, что мы были соседями, он стал мягче. Расстался с некоторыми предрассудками. Мы с ним почти не общались, только перебрасывались парой слов, если встречались на улице, и я чувствовал в нем какой-то удивительный шарм. Какой-то особенный, искрящийся блеск в глазах, он часто говорил что-нибудь примечательное. Потом я познакомился с людьми, которые хорошо его знали, и все говорили, что он никогда не бывает груб с женой. Что у них очень хороший брак. Он, конечно, всем заправлял, — полагаю, в семье он был таким же самодержцем, как, скажем, мусульмане, которых он явно недолюбливал. Потом наши дети познакомились с его детьми, восьмилетней девочкой и семилетним мальчиком, и те оказались просто замечательными ребятами. Умные, вежливые, хорошо воспитанные и всегда в хорошем настроении. Иными словами, ничто не говорило о плохой обстановке в доме. А еще должен признать, что когда мы с Эйвиндом где-то встречались, например на исландских вечеринках, он всегда рассказывал впечатляющие истории. Этого у него не отнять, хотя он и очень нетерпимый.

ШТОРМ

Конечно, эта поездка в Америку полная глупость, не нужно было никого в нее втягивать. Но мог ли я подумать, что все обещания окажутся обманом, — а их было столько, что описать не хватит слов, — все, кроме этих чертовых родственничков. Самые низшие и ничтожные из всех человеческих пресмыкающихся, которых мне доводилось встречать…

Ну так вот. Я был просто сыт по горло жалким существованием в Дании, мне казалось, что еще один день — и я сойду с ума. Ну вы подумайте, а? Четвертая или пятая зима, все та же рутина — неужели я доживу до старости и умру в этой метели? Ну я и пошел в турбюро, узнал, во сколько нам обойдется one way ticket[33] до Миннесоты, а вернувшись домой, сказал Стеффе:

— Нам нужно как-то изловчиться и достать тыщ двадцать крон, тогда мы сможем уехать отсюда. Фор гуд[34].

В ее глазах вспыхнул слабый лучик надежды.

— Ты хочешь вернуться домой?

— Да, или хоть куда, — ответил я.

— А куда еще мы можем поехать? — спросила она, и лучик исчез.

— В Америку, — сказал я.

Часто лучше сразу перейти к делу, провести быструю атаку, блицкриг.

Стеффа совсем пала духом, запричитала, что у нас нет денег, откуда у нас двадцать тысяч? У нас нет ничего, мы кое-как стараемся выжить на ее маленькую зарплату и мое крошечное пособие по безработице…

Но я сохранял спокойствие и указал ей на то, что она ведь иногда заводит речь о возвращении в Исландию! Разве она не понимает, что это тоже стоит денег, где она их возьмет?

— Воспользовались бы страховкой, — ответила она, и тут я поймал ее на слове:

— Вот и поедем в Америку на эти деньги!

— Но это куда дороже, — возразила она, — сколько, по-твоему, стоит перевезти в Америку наши вещи? Исландия сильно ближе, но и туда довольно дорого.

— Мы в Америку ничего не повезем, — сообщил я. — Продадим наш хлам и потратим эти деньги на то, чтобы ступить на американскую землю. Travel easy, travel light[35]. Иногда человек должен позволить себе мечтать! — На этом я вышел, сделал вид, будто у меня какие-то дела, я знал, что она непременно успокоится, перестанет перечить и причитать, она всегда так…

И она пошла выяснять, как забрать эти страховочные деньги; в Дании система похожа на исландскую, тот, кто получает зарплату, сам выплачивает около половины страховки, оставшуюся часть — работодатель, но иностранец, который собирается уезжать, может вернуть себе то, что платил сам. Взамен он обязуется не возвращаться, отказывается от права работы в стране в течение лет пяти или около того. Но это ерунда. Мы-то уж точно назад не собираемся.

Я рассчитывал, что мы выручим неплохие деньги за мебель. Диван, кресла и стулья, стол, все целое и в хорошем состоянии, и я рассчитывал, что этот исландский сброд неплохо заплатит, когда люди с детьми срываются с места и уезжают в далекие страны учиться, нет смысла приходить, жадно глазеть и стараться выгадать копейку, ругать отличные и нужные вещи, которые продаются по мизерной цене. Я купил два ящика пива, думал устроить в пустой квартире прощальную вечеринку после распродажи, но когда подошло время, у меня пропало всякое желание приглашать всех этих скупердяев на пиво, лучше я сам его выпью, один; Стеффа с детьми уснули на полу в спальне, а я с маленьким транзистором сел в пустой гостиной… В пустой ли? Она, блин, была совсем не пуста, эти люди взяли лишь то, что захотели, вместо того, чтобы попытаться протянуть руку помощи и вынести все; в куче еще валялся какой-то хлам, который у нас скопился; цветы в горшках, полки, одежда, отдельные стулья и табуретки, детские игрушки, и Стеффе пришлось все это мыть и чистить, а за ней по пятам ходили и ныли дети; а если бы соотечественники, которых я пригласил прийти и по сходной цене забрать все, что у нас было, сделали бы это, они освободили бы нас от всех этих проблем; Стеффа двое суток бегала, носила и чистила, я, к сожалению, не мог ей помочь, был совершенно измучен и подавлен из-за того, что не оправдались надежды выручить чего-нибудь на этом скарбе, к тому же мне пришлось одному выпить все пиво, предназначенное для вечеринки.