Жажда доверия. Умеют ли чудовища любить? - Аника Вишес

«Что за игру ты затеял? Это уже ни на что не похоже…»

– Я серьезно. Возьмем много виски, много колы, много льда. Будем шутить, сыпать колкостями… Сделаем вид, что не было всех этих лет… И не будет никаких серьезных разговоров.

– Вообще-то мне завтра рано вставать, – хотя предложение казалось ей заманчивым. Она все бы отдала, чтобы спало это напряжение, чтобы они могли просто и легко говорить о чем угодно, и не было между ними этого… Но чего?

Мельком ее взгляд скользнул куда-то вглубь зала и переменился. Она взяла свой стакан и залпом осушила, задохнувшись в конце.

– Как крепко! Зачем так много виски?

Герман быстро обернулся в сторону входа, но не нашел глазами никого, кто мог бы быть объяснением.

– Не смотри. Он зашел в туалет.

– А я уж было решил, что мое предложение принято. Кто «он»?

– Никто! Черт… Давай уйдем отсюда?

– Ну, нет. Вечер только начал становиться интереснее, и мне только принесли мое мясо, а ты предлагаешь уйти? Я тебя не узнаю.

– Я тут недавно пережила большую личную драму, как ты знаешь, а тебя волнует еда?! – Кристина состроила возмущенную гримасу, – Ох, как ты жесток!

На самом деле она не почувствовала боли при виде человека, которого так любила совсем недавно, буквально вчера. Но и возвращаться мыслями к прошлому ей не хотелось. Воспоминания были свежи и ранили, как опасная бритва.

«Единственный способ не думать об этом – не видеть его».

– Отомстить.

– Что, прости? – Кристина слушала в пол-уха и, как ни старалась, не могла отвести глаз от двери мужского туалета.

– Я говорю, что месть – лучшее средство. В этом деле и в борьбе с бессонницей, – Герман хитро улыбнулся и отрезал себе кусок стейка, – Представь, как он будет зол, когда увидит тебя со мной. И не смотри ты так туда!

Кристина отвела глаза. Герман был прав.

«И чего я так переполошилась? Я, будто бы, на свидании… Только это не свидание!»

– Успокойся, я подыграю тебе, – в глазах Германа блеснул недобрый огонек.

Кристина колебалась. Ее взгляд снова устремился к входу, где в полумраке ее бывший возлюбленный…

«…целует какую-то блондинку?!?!?!»

Ее возмущению не было предела. Вечер был испорчен. Кристина заказала себе еще выпить.

– Не стоит налегать на спиртное, – тон Германа был заботливым, но слегка насмешливым.

– ЭТО ДАЖЕ НЕ ТА ДЕВУШКА! Ты понимаешь? Он меняет их, как перчатки, а мне буквально вчера говорил…

Герман не мог больше сдерживаться и засмеялся, прикрыв рот салфеткой.

«Зачем я ему это говорю? Не потому ли, что только он всегда мог меня понять? И теперь он смеется. Смеется над тем, что, действительно, должно быть для меня не важно и смешно. А я психую. Какая же я глупая…»

Она выдохнула и немного успокоилась. Герман отсмеялся и участливо предложил:

– Хочешь, поменяемся? Сядешь на мое место, не будешь их видеть. Или уйдем, если ты, действительно, этого хочешь.

– Нет. Мы останемся. И я не сдвинусь с места. Тем более, что они оба идут сюда.

«Привет», – улыбаясь сказал парень, проходя мимо. Пара удалилась за столик у танцпола.

– Месть? – голос Германа звучал вкрадчиво, чуть слышно.

– Месть.

Кристина отпила из своего стакана и задумалась:

– Но что?

– Не торопись. Поешь пока, а то остынет. Все должно выглядеть непринужденно и натурально, – он усмехнулся, – Как твоя ярость минуту назад, – и продолжил неспешно резать мясо, выглядевшее на срезах совершенно сырым.

Они принялись за еду. Заведение было бюджетным, хотя и очень стильным, но любила это место Кристина прежде всего за отменную кухню.

Не успела она как следует перекусить, как зазвучала знакомая мелодия. Тягучая и чувственная до дрожи.

«Мэнсон. Сладкие сны. Моя любимая».

– Подходящий момент. Надеюсь, кое-кто не пропустит шоу, – он легко поднялся из-за столика и, взяв ее за локоть, уверенно увлек за собой.

Пока они шли к центру полупустого танцпола, Кристина смутно вспоминала, как когда-то давно они с Германом уже танцевали. Дождливой осенью они однажды провели целые выходные в его огромной полупустой квартире где-то на Невском. Медленная музыка, дождь, стучащий по стеклу и они вдвоем, сплетя пальцы рук, медленно качающиеся в такт музыке. Его глаза, смотрящие, казалось, ей в самое сердце. Такими глазами Серый Волк смотрел на Красную Шапочку. Их босые ноги, оставляющие следы на пыльном полу. И теперь это повторяется. По телу пробежала волна мурашек.

– Герман… Я не хочу сейчас, при всех. Время не подходящее.

– Тебе просто нужно расслабиться. Доверься мне.

Он вывел ее ровно на середину, мягко обнял и прижал к себе вплотную. Кристина забыла смотреть в сторону того, ради кого было устроено это представление. Она подняла глаза на него. На нее снова смотрел Серый Волк.

– Друзья так не прижимаются, – тихо шепнула она, все также глядя ему в глаза.

Музыка играла громко, но, к ее удивлению, он ее услышал и ответил.

– Но мы и не друзья.

– Сейчас, к несчастью, да, но раньше…

– Мы и раньше не были друзьями.

Он не сводил с нее жадных глаз, и, казалось, она поддавалась их гипнотизму. Ее руки нежно обвили его шею, и их объятия стали обоюдными. Он был совсем близко. Ближе, чем когда-либо. От этого она теряла голову и самообладание под этим его жадным взглядом. В самом финале песни она чуть прикрыла глаза и почти коснулась губами его губ. И в этот момент трек сменился новым, динамичным. Иллюзия близости растворилась. Ее щеки вспыхнули румянцем.

«Неловко получилось. Что на меня нашло?»

– Пошли, – пальцы Германа скользнули по ее ладони, пройдя путь от запястья до кончиков пальцев, но он не осмелился взять ее за руку. Спокойным и сдержанным шагом он пошел к их столу.

«Неужели он не чувствует? Не понимает, что нельзя так смотреть и так говорить? Или он нарочно. И это и есть его замысел. Сначала прикинуться несчастным и уставшим, лепетать о каком-то волнении, а затем, взбудоражив во мне все прошлые воспоминания, праздновать победу? Ведь теперь он может быть уверен, что после всех этих объятий и его слов я не смогу спокойно спать минимум неделю».

Сев на свое место, Герман заметил:

– Он все еще смотрит на тебя.

В голове Кристины созрел план мести. Но теперь он касался не одного мужчины, а двоих.

– Пусть смотрит, – и она опустилась на диван рядом с Германом, а не напротив, как до этого, – Ты обещал подыграть мне, помнишь?

Герман молчал. Кристина ловко выскользнула из сапожек на шпильке, от которых уже ломило подъемы ног, и легко опустила ступни ему на колени.

– Болят? – его рука робко коснулась ее лодыжки.

– Да, ужасно, – настало ее время коварно улыбаться и жестоко шутить с проникновением в личное пространство.

Она спрятала улыбку, отпивая свой виски с колой. Герман устроился поудобнее и мягкими движениями начал массировать ее ступни.

– А знаешь, я ведь сейчас очень благодарен тебе.

– За что же?

– Я понимаю, что все это только игра на зрителя, но… Я ведь очень скучал по тебе все эти годы. Я много думал. О тебе, о том, что произошло, – было видно, что Герман с трудом подбирал слова, собираясь сказать что-то, – И я осознал, что тогда был не прав. Я…

В это время Кристина заметила, как из глубины зала к ним движется до боли знакомый мужской силуэт. Он явно направлялся в их сторону, так как глаза его сверлили Кристину.

«Хочешь разобраться со мной? Попробуй. Вот только я не предоставлю тебе этой возможности».

Кристина придвинулась совсем близко к Герману и приложила палец к его губам, чтобы он замолчал. Мгновение замешательства. Она посмотрела ему прямо в глаза и шепотом, одними губами прошептала:

– Прости.

И поцеловала его. Поцелуй для вида, для скандала, для того, чтобы расставить все точки над «I», но его губы были такими мягкими и он сразу поддался, раскрыв их. Горячий, влажный рот с привкусом неразбавленного виски, его сильный язык, танцующий у нее во рту. Кристина хотела бы, чтобы этот миг никогда не заканчивался, но опомнилась и медленно отстранилась. Возле них никого не было. Клуб гудел.

Конечно, она не видела, как рассерженный молодой мужчина подошел к их столику, глупо потоптался рядом с жадно целующейся парочкой и ушел, еще более злым и рассерженным. Но теперь это казалось ей не важным. Очень многое сейчас было не важным. В голове был туман. А сидящий возле нее мужчина, который целуется лучше всех в мире, был мрачен, как тень:

– Напрасно ты это сделала. Вот теперь… теперь это точно конец.

Он быстро встал и, наклонившись к стоящей рядом вешалке, стал шарить по карманом своего пальто.

– Конец? – она не поняла, о чем именно он говорит, – Конец чего?

– Не важно, – он наконец нашел зажигалку.

– Ты что?

– Я выйду покурить, – он не смотрел на нее, пряча глаза.

– Кури здесь, это разрешено! – она ничего не понимала, и ее тон становился чуточку возмущенным.