Карл Великий - Дитер Хэгерманн

По свидетельству хрониста Агнелла из Равенны, правда, составившего записки десятилетия спустя после эпохи Карла, при своем последнем визите в город экзарха монарх велел отправить в Ахен позолоченную статую кавалериста, созданную еще в конце V века. Статуя изображала короля остготов Теодориха с копьем в правой и щитом в левой руке. «Как некоторые утверждают», это произведение искусства возникло по воле жителей Равенны и из любви к «императору» Зенону. А Теодорих распорядился нанести на статую свое имя. Фактически же Зенон был императором, который в 484 году обеспечил Теодориху власть над Италией, — однако при условии императорской прерогативы. И огромный мавзолей известного остгота, вошедшего под именем Дитриха Бернского в «германский» героический эпос, по-видимому, произвел на Карла соответствующее впечатление. Он, может быть, даже помог франку представить себе собственное господство над Апеннинским полуостровом, что, наверное, побудило его, по мнению Эйнхарда, собрать «варварские и древние песни, прославлявшие дела и победы старых королей», которые впоследствии Людовик Благочестивый из-за своей духовной ограниченности велел уничтожить.

Толчком к перемещению статуи Теодориха стала, по-видимому, не только политическая память об отошедшем в иной мир герое, но и то обстоятельство, что для современников воспоминанием о первом христианском императоре Константине служит сегодня на Капитолийском холме в Риме копия статуи Марка Аврелия на коне, во времена Карла возвышавшаяся перед Латеранским дворцом. Десятилетия спустя Валафрид Страбон написал об остготе, арианине и, стало быть, еретике, статуя которого была установлена в Ахене, злобное стихотворение. Из-за отсутствия надежных исторических сведений ученые до сих пор спорят о месторасположении статуи в округе ахенского пфальца.

Перед тем как покинуть Равенну в конце мая, Карл участвовал в судебном заседании неподалеку от Болоньи, на котором рассматривалось судебное дело. Епископу этого города противо-!стоял его старый наперсник- аббат Ансельм из Нонатулы.

Предметом спора была принадлежность крестильни. Решающую роль сыграло доказательство, что лангобардский король Айстульф совершил в свое время дарение, предопределившее судеб-,ный успех монастыря.

Это дошедший до нас оригинал грамоты Карла, составленной рукой канцелярского писаря Генезия. В ней франко-лангобардский королевский титул соседствует с равеннской формулой «Romanum gubernans imperium» и с императорским титулом; впервые обозначен год императорского правления. Этот письменный документ имеет значение еще и потому, что следую- щая, безусловно подлинная грамота Карла о предоставлении привилегий монастырю Герсфельд датирована лишь сентябрем 802 года. То есть объем документации, в которой обозначен официальный титул после принятия императорского достоинства, крайне ограничен.

ПОДАРОК ИЗ БАГДАДА: СЛОН АБУ-ЛЬ-АББАС

Следующей важной целью после возвращения императора в северные регионы империи стала Павия, столица Ломбардии и Италийского королевства. Сообщение о майском пребывании в Павии имперские хроники перемежают всего несколькими строками, содержащими вести с Востока: ожидают прибытия слона из Багдада. По-видимому, этот подарок для правителя Запада символизировал существенный рост его престижа. Во время визита в Павию императору становится известно, что к нему направляется целая миссия халифа Харуна ар-Рашида. Между Ив-реей и Верчелли, неподалеку от перехода через Альпы вблизи перевала Большой Сен-Бернар и совсем рядом с морским побережьем состоялась встреча Карла с посланцами далекого Востока. Согласно источникам, это был «перс», то есть прибывший из Багдада, и «один африканец» с североафриканского побережья вблизи современного Туниса.

Эмиссары изложили императору то, что нам уже известно из истории чудес Тревизо. Речь шла о смерти предположительно в Багдаде эмиссаров, отправленных примерно четыре года назад

Карлом на Восток. Прибывшие в Иерусалим паломники, посланные графом Тревизо с поручением привезти господину мощи из святых мест и согласно договоренности ожидавшие возвращения

королевских эмиссаров в Иерусалим, в итоге были вынуждены одни возвращаться домой. Так, по сведению одного человека с Востока, толмач-иудей Исаак, единственный вынесший все тяготы путешествия в Багдад, нагруженный подарками (с долгожданным слоном в обозе), проследовал через Африку прямо к цели — к королевскому двору. Тем не менее Карл направил своего главного канцлера Эрканбальда на Лигурийское побережье с приказом обеспечить транспортировку по воде слона и остальных членов делегации из Африки в Италию.

В конце концов Исаак 20 октября 802 года доставил экзотическое животное вместе с подарками халифа в Ахен. Это было блестящее достижение с точки зрения технического исполнения! Очередная задержка объяснялась тем, что слон Абу-ль-Аббас, названный так в честь основателя правящей династии аббасидов, из-за суровой зимы никак не мог преодолеть Альпы. Хотя Исаак еще год назад со своим ценным грузом ступил на берег в Порто Венере. Он явно не обладал ростом и мужеством Ганнибала, когда-то на слонах преодолевшего заснеженные альпийские перевалы. В случае утраты дара ему наверняка бы не поздоровилось. Эйнхард с особым почтением пишет о великодушном даре халифа, ставя нас в известность о том, что Харун ар-Рашид «предпочитал благосклонность Карла дружескому союзу со всеми прочими королями и князьями, высоко ценя его авторитет и великодушие».

Предположительно в 802 году еще одна миссия, скорее всего в сопровождении «перса», отправилась в Багдад и через Италию вернулась домой. Эти относительно достоверные примеры контактов Востока и Запада показывают, что, принимая во внимание трудность маршрутов и длительность путешествий, международная торговля через Ближний Восток, Африку и Средиземноморье имела сугубо ограниченное значение. Данный торговый путь обеспечивал крайне малочисленную элиту высококачественными продуктами, пряностями, шелковыми тканями, изделиями из стекла, драгоценными камнями, а также служил удовлетворению церковных потребностей, чему ни в коей мере не создавали помех мусульмане. Конечно, подобная торговля не дает надежного представления об общей экономической конъюнктуре того времени. Однако представляет интерес тот факт, что важную роль в посредничестве между Востоком и Западом играли евреи. Будучи поставщиками монаршего двора и поэтому обладая привилегиями, главным образом во времена Людовика Благочестивого, они вызвали к себе ярко выраженную неприязнь ортодоксальных кругов, группировавшихся вокруг архиепископа Агобарда Лионского.