Том 14. М-р Моллой и другие - Пэлем Вудхауз

��Видите ли,�� продолжала она,�� папа собирает всякую старину. Там, у нас, знаете, собственный музей. Ты ведь завещаешь его государству?

��А то!�� подтвердил Моллой.�� Непременно.

��Сколько, ты говорил, он стоит?

��Ну-у� Так, миллион� Два миллиона� Нет, думаю, все три.

��Понимаете,�� объяснила Долли,�� там столько всего, не пересчитаешь. Пирпонт Морган предлагал миллион за одни только картины.

Моллой приободрился. Цифры он любил.

��Ты спутала, душенька,�� сказал он.�� Картины хотел Джек Шуберт, а старый Пирпонт � ковры. И предлагал он не миллион, а семьсот тысяч. Я просто расхохотался и спросил, что он покупает, сэндвичи с сыром? Он, конечно, обиделся,�� мистер Моллой покачал головой, явственно жалея, что невинная шутка чуть не перессорила друзей,�� Но все-таки! Семьсот тысяч! Это что, на проезд в автобусе?

��Сколько ты дал бы мистеру Кармоди за картины?�� спросила безжалостная Долли.

��Ну, не знаю� Мы бы, я думаю, поладили� Лучше не будем это обсуждать.

��Почему?

��Это же невозможно.

��Очень даже возможно!

��То есть как?

��А так. Инсценируем кражу.

��Что?!

��Кра-жу. Со взломом. Эти картины украдут, а ты выпишешь чек. Всем выгодно. Мало того, они ведь застрахованы? Вот вам еще деньги.

Все замолчали. Долли кончила речь, муж ее онемел. Да, он предчувствовал, что она что-нибудь надумает, а все-таки удивился. Ничего не скажешь, план � лучше некуда, он и не ждал иного от мудрейшей из женщин, но подобает ли такая практичность невинной дочери миллионера? А вдруг хозяин заподозрит�

Тревожился он зря. Хозяин молчал по другой причине.

Какой-то проницательный мыслитель заметил связь между тучностью и хитростью. Прав он или не прав, мистер Кармоди шокирован не был. Удивлен � да, потрясен � возможно, но не шокирован. Юные и не очень юные годы, проведенные на лондонской бирже, воспитали в нем исключительную терпимость. Он не осуждал сомнительных проектов, если они могли принести ему выгоду.

��Даровые деньги,�� пояснила Долли, неверно расценившая его молчание.�� От этих картин и ковров никакого толку. Лежат, висят � ну и что? И вообще, они ваши. Ах, бросьте, какие запреты, это же полная чушь! Хорошо, принадлежат усадьбе, а усадьба кому? Вам. Кто их унаследует?

��Э? А! Мой племянник, Хьюго.

��О нем беспокоитесь?

Мистер Кармоди беспокоился не о племяннике, а о себе. Можно ли, думал он, проделать все тихо, не угодив в тюрьму, где не место чувствительному человеку?

��Кто же их украдет?�� осведомился он.

��То есть вынесет из дома?

��Да-да. Надо все сделать так, будто был взлом.

��А он и будет.

��Кому мы доверим такое дело?

��Не волнуйтесь, у папы есть надежный друг.

��Это кто?�� удивился мистер Моллой.

��Шимп.

��А, Шимп! Да, он с этим справится.

��Кто такой Шимп?�� спросил мистер Кармоди.

��Один мой друг. Вы его не знаете.

Землевладелец скреб ногой дорожку. Американец взглянул на супругу и дернул левым веком. Супруга дернула правым. Понимая, что в такие минуты человек беседует со своей душой, они не нарушали молчания.