Цветы сливы в золотой вазе, или Цзинь, Пин, Мэй - Ланьлинский насмешник

А Мяо Цин тем временем попросил торговца Юэ Третьего собрать людей, что бы поскорее продать товары. Не прошло и трех дней, как все было продано, и выручка составила тысячу семьсот лянов серебра. Мяо Цин одарил Ван Шестую еще полсотней лянов и четырьмя парами одежд из лучшего шелка. Само собой разумеется, у нее остались и те полсотни лянов с одеждами, которые он поднес раньше.

Девятнадцатого Мяо Цин разложил тысячу лянов в четыре винных кувшина, купил свиную тушу и, дождавшись темноты, понес Симэнь Цину. Слуги знали, в чем дело. Пришлось ему раздать узелки с десятью лянами в каждом Дайаню, Пинъаню, Шутуну и Циньтуну. Дайань, ясно, получил еще десяток лянов с Ван Шестой.

Симэнь сидел в крытой галерее. Фонари пока не зажигали. На небе сквозь дымку выглянула луна. У ворот с носилками остановился Мяо Цин, одетый в темное, как слуга.

– Я вам бесконечно признателен, батюшка, за оказанную милость, – говорил Мяо Цин, отвешивая земные поклоны. – Пусть меня рассекут на части, все равно мне не расплатиться за ваше благодеяние.

– Я пока не рассматривал твое дело, – заявил Симэнь. – Но лодочники упорно продолжают тебя обвинять. Так что если тебя арестуют, ты понесешь самое суровое наказание. Правда, поскольку ты просишь помощи, от смерти я тебя избавлю. Я б отказался от твоих подношений, но у тебя на душе неспокойно будет, не так ли? Кроме того, половину надо будет дать надзирателю господину Ся. Мы ведь вместе решать будем. А тебе здесь задерживаться не следует. Уходи не медля, средь ночи. Да, ты где в Янчжоу-то живешь?

– В самом городе, – отвечал Мяо Цин, отвешивая земной поклон.

Симэнь велел принести чай. Мяо Цин выпил под сосной чашку чаю и, земно кланяясь, попрощался с хозяином.

– А ты со стражниками говорил? – окликнул Симэнь удалявшегося просителя.

– Да, с ними все уладил, – отвечал Мяо Цин.

– Тогда домой отправляйся.

Мяо Цин пошел к Юэ Третьему, собрал вещи. У него оставалось еще полтораста лянов. Он достал пятьдесят лянов и несколько кусков атласу и поднес их супругам Юэ. В пятую ночную стражу они наняли ему коня, и он двинулся в Янчжоу.

Да,

Метался он, как пес, трусливый и бездомный;Как рыба из сети, нырнул он в омут темный.

Не будем говорить, как спасался от возмездия Мяо Цин, а расскажем о Симэнь Цине.

Ехал он верхом из управы, а рядом с ним Ся Лунси, тоже на коне. Когда они достигли Большой улицы, Ся Лунси стал прощаться со своим помощником.

– Не откажите в удовольствии, сударь, загляните ко мне, – поднимая хлыст, пригласил его Симэнь.

Они спешились у ворот и, войдя в залу, обменялись положенными приветствиями. Хозяин провел гостя в крытую галерею, где они сняли парадные одежды. Слуги подали чай. Появились Шутун с Дайанем и накрыли стол.

– Вам, сударь, и без того забот хватает, – говорил Ся, – а тут я еще хлопот прибавляю.

– Ну что вы! – возразил Симэнь.

Вскоре слуги принесли в большом квадратном коробе самые разнообразные кушанья. На столе появились курятина и свиные ножки, гуси и утки, свежая рыба и другие деликатесы, всего насчитывалось шестнадцать блюд. После угощения посуду убрали и подали вино, а к нему всевозможные закуски на серебряных подносах. Вино пили из небольших золотых чарочек, ели палочками из слоновой кости в золотой оправе.

Во время пира Симэнь осторожно завел речь о Мяо Цине.

– Этот малый упросил одного солидного человека, – начал Симэнь, – и тот вчера со мной разговаривал. Мяо Цин и подарки прислал, но сам я не решился распорядиться и хотел бы с вами посоветоваться, сударь.

Симэнь достал перечень подношений и протянул его Ся Лунси.

– Я всецело полагаюсь на ваше просвещенное мнение, сударь, – просмотрев перечень, промолвил Ся.

– По-моему, надо бы судить этих двух убийц и грабителей, а Мяо Цина оставить в покое. Что же до слуги Аньтуна, его следовало бы препроводить пока домой. Окончательный приговор будет вынесен только после обнаружения тела Мяо Тяньсю. И прошу вас, сударь, принять эти подношения.

– А вот с этим позвольте мне не согласиться, – заметил Ся. – В остальном же я всецело разделяю ваше мнение. Но вас столько беспокоили, сударь, почему же вы уступаете все мне? Нет, я не возьму!

Они долго упрашивали, уговаривали друг друга. Наконец, Симэнь не выдержал, разделил серебро пополам и пятьсот лянов положил в короб, в котором обычно носят съестное. Ся Лунси вышел из-за стола и поклонился.

– Вы так настаиваете, сударь, что мне больше неудобно злоупотреблять вашим расположением, – говорил он. – Мне, право, как-то неловко, я не нахожу слов, чтобы выразить вам всю мою признательность и благодарность, милостивый сударь.

Они выпили еще по нескольку чарок, и Ся Лунси откланялся. Симэнь послал вслед за ним Дайаня, которому вручил короб с серебром. Слуга приладил его к коромыслу, делая вид, что несет вино. У ворот Ся Лунси принял короб, написал ответную карточку и наградил двумя лянами, а обоим солдатам дал по четыре цяня серебра, но не о том пойдет речь.

Говорят, огонь свинью разварит, а деньги дело сделают.

На том Симэнь с Ся Лунси и порешили, а на другой день в управе открыли заседание. Подручные и стражники были заранее подкуплены Юэ Третьим. В зале лежали наготове инструменты для пыток. Из тюрьмы вывели Чэня Третьего и Вэна Восьмого. На допросе оба снова заявили, что действовали по подстрекательству Мяо Цина. Симэнь пришел в ярость.

– Пытать их! – крикнул он подручным. – Это вы разбойники! Сколько лет вы орудовали на реках, под видом лодочников грабили и убивали! Вы убийцы и грабители! Вот свидетель – он говорит, что видел у вас нож, которым вы зарезали Мяо Тяньсю и бросили тело в реку. Вы его оглушили дубинкой. А вот и одежда убитого. Она служит вещественным доказательством преступления. Что ж вы отпираетесь? Как смеете сваливать вину на других?

Симэнь вызвал Аньтуна.

– Кто убил твоего хозяина? – спросил его Симэнь. – Кто сбросил тебя в реку?

– Однажды ночью, в третью стражу, – начал Аньтун, – Мяо Цин закричал: «Караул! Грабят!» Хозяин высунулся из трюма и стал вглядываться в темноту. Тут Чэнь Третий и вонзил в него нож, а тело сбросил в реку. Меня ударил палкой Вэн Восьмой, и я рухнул в воду. Мне удалось спастись, а что случилось с Мяо Цином, не знаю.

– Слышите, что говорит свидетель? – воскликнул Симэнь. – Он правду говорит. И нечего вам увиливать от ответственности!

Подручным велели всыпать каждому по тридцать палочных ударов, от чего тела обоих стали похожи на кровавое месиво. Они корчились и орали, будто их режут.

У грабителей ничего не осталось. Добрая половина из захваченной тысячи ушла на подкупы, а остальное они истратили.

В управе был составлен документ. Ночью под конвоем преступников переправили в распоряжение областного управления в Дунпин, где на посту правителя сидел приятель Симэня – Ху Шивэнь. Он повел дело в точном соответствии с изложенным в документе. Чэнь Третий и Вэн Восьмой были признаны грабителями и убийцами и преданы по приговору смертной казни. Слуга Аньтун впредь до особого распоряжения был препровожден домой.

Добрался кое-как Аньтун до Восточной столицы, нашел в кайфэнской управе судью Хуана и рассказал ему, как Мяо Цин убил своего хозяина и подкупил уголовных надзирателей, а потому избежал возмездия.

– Когда же совершится месть за невинно погибшего хозяина? – воскликнул Аньтун.

Судья Хуан той же ночью составил бумагу и вместе с показаниями Аньтуна запечатал в конверт. Снабдив слугу деньгами на дорогу, он вручил ему конверт и послал в ревизионную палату в Шаньдун. Снова карающий меч повис над головой Мяо Цина. А быть может, выйдет наружу враз все, что Симэнь Цин содеял в прошлом?

Тому свидетельством стихи:

Горе и радость не приходят к нам беспричинно.Счастье с бедою сопровождают друг друга.Если живешь ты праведно, честно и чинно,Стук средь ночи не вызывает испуга.

Если хотите узнать, что случилось потом, приходите в следующий раз.

ГЛАВА СОРОК ВОСЬМАЯ

ЦЕНЗОР ЦЗЭН ОБВИНЯЕТ СУДЕБНЫХ НАДЗИРАТЕЛЕЙ

ИМПЕРАТОРСКИЙ НАСТАВНИК ЦАЙ ПРЕДСТАВЛЯЕТ ДОКЛАД О ПРОВЕДЕНИИ СЕМИ РЕФОРМ

Изречения гласят:

Как отвратить грядущую опасность

запутавшимся в лабиринте жизни?

Творя добро и мудрость почитая,

покой душевный обретешь, бесспорно.

Будь милостив, являй добросердечье –

заслужишь уважение потомков.

Кто в сердце поселяет зло и зависть,

к тому приходят беды неизбежно.

Кто хочет богатеть за счет соседа,

ничтожеством перед людьми предстанет.

Кто из корысти ближнего погубит,

дождется часа страшного расплаты.

Таиться от людей и лицемерить

в обычае лукавых и коварных.

Суровый суд, позор и разоренье –

вот все, чего неправедный добьется.

Итак, взял Аньтун конверт, поклонился судье Хуану и вышел на большой Шаньдунский тракт. Там он узнал, что выездной цензор[669] принимает в ревизионной палате при областном управлении в Дунчане и зовут его Цзэн Сяосюй. Сын столичного цензора Цзэн Бу, он в году и-вэй[670] выдержал экзамен на степень цзиньши и считался человеком исключительно честным и прямым.