Литературная Газета 6468 ( № 25 2014) - Литературка Литературная Газета
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Юрий АЛЯБОВ
Теги: искусство , музыка
Легенда Вахтанговского
Галина Коновалова. Вахтанговские легенды. Театральные мемуары. - М.: Театралис, 2014. – 256 с.: ил. – 1000 экз.
Держу в руках превосходно изданную книгу. Оформление, формат, мелованная бумага – такие издания хочется бережно взять и смаковать (сначала) тактильные ощущения. Очень важно первое впечатление, важно, чтобы книга "на вид и на ощупь" была хороша.
Затем открываю и, предвидя звездопад актёрских и режиссёрских фамилий, начинаю читать. Вот что привлекло внимание с первых же страниц: блеск вахтанговских имён не перебивает удовольствие, полученное от манеры автора говорить о знаменитых коллегах, наставниках, друзьях, – и уважительной, и здравой; пронизанной искренней любовью к родному театру. Есть в интонации и юмор, очень мягкий, не насмешка, а дружелюбное подшучивание; с пиететом говорится о великих людях, стоявших у истоков театра, но наблюдательность и чувство такта ни разу не подвели автора, и герои книги выглядят не позлащённым антиквариатом, а живыми людьми, порой даже и со слабостями, и с недостатками.
Воспоминания Галины Львовны – прежде всего о театре, но не только. Внутренний мир юной девушки, мечтающей быть актрисой, взрослеющей и набирающейся опыта, и житейского, и профессионального, рядом с Симоновым и Мансуровой, Захавой и Щукиным, видится с самых разных, и часто забавных, сторон.
Она, например, вспоминает, что, живя в начале Тверской, «территориально» и душевно стремилась в Малый театр, а когда впервые услышала о Вахтанговском, даже не сразу сообразила – где это, Арбат, настолько улица казалась далёкой тогда. Приметы времени – отдельная тема в мемуарах Г. Коноваловой. Рассказ о, например, довоенных годах полон не растиражированных, оригинальных и тем бесценных свидетельств очевидца, современницы странной, неоднозначной эпохи.
Война, эвакуация, работа, общение и дружба с плеядой последующих поколений вахтанговцев, в частности, тех, кто составляет славу вахтанговской сцены в наши дни, – для описания всех поворотов двух тесно сплетённых судеб, своей и театра, автор находит яркие слова.
И напоследок – ещё о неподражаемом чувстве юмора Галины Львовны. На её творческом вечере прочли телеграмму от Римаса Туминаса, в которой были такие слова: «Когда я работаю с Вами, Вы напоминаете мне мать». «Хорошо, что не бабушку!» – парировала Коновалова.
М.В.
Теги: Галина Коновалова , Вахтанговские легенды
Пропасть господства
Грузинам так хотелось стать похожими на американцев
Фото: РИА "Новости"
После крушения СССР западная цивилизация провозгласила себя единственно передовой и прогрессивной. К чему привело навязывание её законов и правил государствам, объявленным зонами жизненно важных интересов США и их союзников, сегодня уже понятно. В настоящее время мы наблюдаем результаты полного подчинения "западным ценностям" на Украине.
Что же такое «западные ценности»? Каковы могут быть последствия их повсеместного доминирования? На вопросы «ЛГ» отвечает ведущий научный сотрудник Института восточных рукописей РАН, доктор исторических наук, писатель Вячеслав РЫБАКОВ.
- В последнее время набирает силу представление о том, что существуют цивилизации доминирующие и цивилизации маргинальные. Как вы относитесь к подобным взглядам?
– Нынче слово «цивилизация» только ленивый не употребляет, и при этом кто во что горазд. Скоро, глядишь, если в соседних квартирах живут библиотекарь - трезвенник и безработный алкоголик, станут говорить, что на одной лестничной площадке конфликтуют разные цивилизации, причём каждая стремится к доминированию...
Конечно, критерии вычленения цивилизации требуют очень серьёзного научного разговора. Применительно к современному миру самым правильным будет обобщить так: цивилизация - это ареал и продукт распространения определённой мировой этической религии и выросшей на её базе культуры. Исламская цивилизация, буддийская цивилизация, православная...
Доминирование же – это господство. Давайте спросим себя: а зачем цивилизации господство?
– Ну... вероятно, тут некий естественный процесс. Конкуренция...
– Конкуренция – это стремление опередить остальных при движении к некоей цели. Пытаясь что-то объяснить конкуренцией, мы с ходу предполагаем, что цель у всех одна, и все только к ней и стремятся. А так ли это?
Если же цели разные, конкуренции просто не может возникнуть, даже оперировать этим понятием не имеет смысла. И если возникает силовое взаимодействие, его надо объяснять иными причинами.
– Вы меня совсем запутали... Уж с конкуренцией всё казалось понятным[?]
– Такое понимание опаснее непонимания. В его основе – милое всякому простому уму непризнание возможности существования равноправных ценностных альтернатив. Я хочу доминировать – стало быть, и все хотят. Если мне мешают – стало быть, со мной конкурируют.
– А разве не так?
– А представьте себе того, кто ни сном ни духом не собирался конкурировать, но ему другие просто мешают быть собой. Он ощущает давление. И чем сильнее он хочет быть собой – тем давление сильнее. Что он должен думать? Волей-неволей он придёт к выводу, что его непонятно за что ненавидят и хотят сжить со свету просто за то, что он есть.
– Да, так тоже бывает. Попробуй потом объяснись друг с другом и докажи, что ты не верблюд...
– Беда в том, что верблюд пожирней и посильней даже до доказательств не снизойдёт, а просто возмутится: как это меня какой-то верблюд не слушается? А тот верблюд, теперь уверенный, что его ненавидят, непременно ответит взаимностью. И действовать будет соответственно. И раньше или позже вызовет ответную ненависть. Какая уж тут конкуренция...
– А в чём, собственно, разница между конкуренцией и враждой?
– С конкурентом можно договориться к обоюдной выгоде. С ненавистным врагом договориться нельзя ни о чём.
– Хорошо. Но какое это всё имеет отношение к цивилизационному доминированию?
– Давайте ещё на один простой вопрос сначала ответим. Полезно ли доминирование для того, кто доминирует?
– В каком смысле?
– В самом прямом. Умнеет или глупеет человек, который господствует? Становится богаче духовно или беднее? Не зря ведь говорят, что власть развращает. Но и того хуже: она оглупляет.
Что такое господство? Это неравновесие связей. От меня к остальным приказы, от остальных ко мне – рапорты об их выполнении. Если кто-то их не исполняет, я рано или поздно, особенно если я напыщенный болван и мой образ жизни, мои ценности представляются мне универсальными, заподозрю его в том, что он сам мечтает отдавать приказы, то есть метит на моё место. Если мне скажут, что он вообще думает совсем не об этом, а, например, душу свою спасает, я непременно начну подозревать его в коварстве.
В итоге картина мира в моей голове станет чрезвычайно упрощённой, а на реальные вызовы, на сложности и неурядицы, я буду реагировать всё более неадекватно. Если в мире что-то не так – стало быть, меня просто плохо слушаются, надо приказывать пожёстче и наказывать за неисполнение построже. Раньше или позже я стану полным дебилом и для всех окружающих – обузой.
– Ну, это азы теории обратных связей!
– Именно. Тот, кто господствует, перестаёт развиваться. И чем выше степень его господства, тем быстрее он ороговеет. Если рядом с тобой нет равноправного и уважаемого тобою иного субъекта – ты обречён на духовное вырождение. Любое твоё заблуждение, любая ошибка, любое извращение будут доведены до предела, до абсурда, до катастрофы.
Именно так время от времени гибли или оказывались на грани гибели многие цивилизации. И спасались они тем, что можно для простоты назвать «цивилизационными присадками». Напрочь утративший смысл и перспективу развития Рим был спасён присадкой христианства и дал Европу и Византию. Христиане покорили Рим силой духа – то есть тем самым, чем Рим когда-то по праву гордился и что он к тому времени напрочь утратил. Окостеневший за пару тысяч лет безальтернативного циклического развития в изолированном углу Евразии конфуцианский Китай был спасён европейской присадкой. Прокисший, погрязший в коррупции, безнадёжно архаичный, он у нас на глазах, по историческим меркам мгновенно, начал всерьёз претендовать на возвращение себе утраченного несколько веков назад статуса ведущей державы мира. Потому что Европа в какой-то момент оказалась для Китая идеалом технического всемогущества, всемогущества средств, благодаря которым можно добиваться своих, исконно китайских целей. Экономические успехи СССР в начале 30-х годов прошлого века изрядно впечатляли пришибленный кризисом буржуазный мир. И когда Рузвельт провозгласил «новый курс», социалистическая (я бы даже сказал – сталинистская) присадка депрессивную Америку просто спасла.
