Япония в меняющемся мире. Идеология. История. Имидж - Василий Элинархович Молодяков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Весной 1992 г. у автора этих строк в Токио состоялся вполне «бытовой», но примечательный разговор со сверстником – молодым клерком крупной торговой компании, недавно принятым на работу. В сугубо неформальной обстановке за кружкой пива мой собеседник заявил, что корень всех бед России (вспомним, какое это было время!) – в лености русских, в отсутствии у них трудолюбия. Мне стало «обидно за державу», но парировать – опять-таки в тех условиях – было нелегко, и я прибег к следующему логическому ходу:
– Сколько времени ты проводишь на работе и каков твой рабочий день официально?
– Официально восемь часов, – с гордостью ответил мой собеседник, – а провожу я на работе по двенадцать. Потому что усерден и трудолюбив, как настоящий японец, – наставительно заметил он.
– Ты сидишь на работе больше положенного каждый день или в силу особой необходимости – срочный проект, отчет, конец года?
– Почти каждый день.
– За этот день ты делаешь что-то впрок, по другим проектам, помогаешь коллегам или только то, что положено за этот день?
– Только то, что положено за день, – ответил он после некоторой паузы.
– Тогда на месте твоего начальника я бы давно уволил тебя! Недоуменное молчание, переходящее в изумление. Объясняю:
– Потому что тебе требуется 12 часов на то, что ты должен делать за 8.
Немая сцена.
Японские торговые компании знамениты по всему миру. После того как массовое производство было в основном вынесено в третьи страны, учиться менеджменту предполагалось, видимо, у них и у подразделений сбыта компаний-производителей. Снова послушаем Сакаия: «Судя по утверждению, что в Америке автомобиль, который производят два человека, продает один, а в Японии автомобиль, который производит один человек, продают двое, в системе реализации в Японии много лишнего и бесполезного» (с. 55). Особенно заметно это на бытовом уровне, о чем я берусь уверенно судить на основании десятилетнего опыта жизни в Японии.
В условиях «мыльного пузыря» экономика позволяла содержать большое количество, скажем прямо, бездельников, которые зато были трудоустроены. А потому не мучались от отсутствия не столько денег (при отсутствии постоянной работы вполне можно прожить на разного рода пособия и приработки), сколько сознания приносимой обществу пользы. Средний европеец скорее предпочтет жить на пособие по безработице и проводить время по своему усмотрению. Средний японец предпочтет за те же деньги выполнять заведомо ненужную и бессмысленную работу, потому что бездельничать стыдно. По мере же углубления кризиса держать на рабочем месте ненужных людей и платить им зарплату становится все труднее. Возникает проблема, особенно с мужчинами пожилого возраста, которые уже или вовсе нетрудоспособны, или не могут работать эффективно, а жизни вне работы себе не представляют. Хорошо тем, кто может успокоиться путешествиями, ресторанами и хостесс-клубами. В противном случае разлад с жизнью приводит к стрессам, обострению отношений с семьей, разводам (именно после выхода мужа на пенсию!), а нередко и самоубийствам. Потому что надо менять психологию и систему ценностей.
Кстати, о самоубийствах. Как справедливо заметила журналист Ю. Ипатова, «для жителей Японии это всего лишь констатация собственного бессилия перед неудачей, либо просто бегство от реальности. Япония – это страна, в которой обязательства человека перед обществом, которому он служит, ставятся превыше жизни. Разочаровать соратников (будь то собственная семья или компания) – вот что страшно для японца. Поэтому в этой стране каждый год из 100 тысяч мужчин трудоспособного возраста 38 кончают жизнь самоубийством. С 1990 г., когда в Японии начался экономический кризис, количество самоубийц увеличилось на 75 %. Сами японцы воспринимают подобную статистику как норму»[43]. Новая волна самоубийств, начавшаяся зимой 2008/09 г. уже никого не удивила и тем более не испугала: кризис есть кризис.
Продолжая анализ социально-психологических особенностей кризиса, постигшего современную Японию, остановлюсь на следующем. Сейчас мы видим глубокий кризис традиционных (по крайней мере, для послевоенного времени) моделей поведения, ориентированных на «группизм» и «усердие». Лет тридцать-сорок назад многие японские фирмы, особенно торговые и риэлтерские, заставляли своих агентов, работающих с населением, носить в летнюю жару (а она очень тяжела даже для здорового человека!) ходить в толстых шерстяных пиджаках… чтобы большие пятна пота под мышками показывали их усердие. В России такого агента вряд ли бы пустили в приличный дом, посоветовав помыться и переодеться. В Японии – хотя бы внешне – это воспринималось с пониманием: возможно, клиент такого агента на своем рабочем месте был вынужден делать то же самое…
Одно из ключевых слов для понимания психологии японца – глагол «гамбару», который словари обычно переводят «не сдаваться» и «быть непреклонным». Исходя из особенностей его употребления в повседневной речи – особенно речи работающих людей – я бы перевел его как «прилагать усилия и проявлять усердие», причем результат здесь не всегда важен. «Ёку гамбатта», «прилагал большие усилия», «был очень упорен и усерден», с уважением и даже восхищением говорят японцы о человеке, прошедшем через период трудностей и не сдавшемся. «Ёку гамбаттэ иру», «очень старается и не сдается», говорят о человеке, с которого на рабочем месте пот льется в три ручья – в прямом и переносном смысле.
Однако, усердие, как уже говорилось, вовсе не обязательно ведет к эффективности работы. Личный опыт и наблюдения автора свидетельствуют: за добродетелью «гамбару», когда человек, действительно, прилагает большие усилия, очень часто стоит элементарное неумение организовать свое время и свой труд. Если так работает человек, которому никто не подчинен и от которого никто не зависит, то это только его личная проблема. А если это руководитель, который требует от подчиненных выполнить поставленную задачу четко и в срок, потом по ходу дела меняет условия задачи и не делает того, что должен делать сам? Тогда его подчиненные еще более «ёку гамбаттэ иру». Так рождается имидж японского трудолюбия и усердия. Я не хочу сказать, что японцы – лентяи, ни в коем случае. Просто они – по крайней мере, абсолютное большинство «белых воротничков» – могли бы достигать тех же результатов с существенно меньшими затратами времени и сил, если бы работали организованнее и эффективнее, но тогда у них бы не было возможности хвалиться тем, как они «гамбару».
С «группизмом», подразумевающим сплоченные действия равных, не отличающихся друг от друга и не выделяющихся людей, в современных условиях, требующих максимальной эффективности работы, тоже возникают большие проблемы. «Главное не победа, а участие» – этот принцип не работает не только в спорте, где достижения измеряются количеством мировых рекордов и
