Корабль дураков; Избранное - Себастиан Брант

Ни фимиама, ни елея,

Питается холуйский люд

Лизанием господских блюд.

Что подхалиму честь, когда —

Глядишь — сам вышел в господа

За то, что знал как с ловчей птицей,

С конем дворцовым обходиться,

Умел держать по ветру нос,

Лгать и хвостом вилять, как пес!

Кто в ход пускает ложь и лесть,

Тому легко высоко влезть,

Хоть раньше он и на порог

Хором таких ступить не мог.

Льстецов бесстыжих обожают;

Их за дворцовый стол сажают;

Они в фаворе, потому что

Двор не имеет в чести нужды.

Но льстец иной, чтоб отличиться,

Так поусердствует скребницей,

Что конь со ржанием сердитым

Лягнет его в живот копытом —

И лизоблюд с господским блюдом

Коль жив останется, так чудом!

Мы лесть и ложь прикончить можем,

Лишь только глупость уничтожим.

Когда бы все такими были,

Какими кажутся нам или

Казались тем, что есть на деле, —

Куда бы колпаки мы дели?

Тот легкомыслен безнадежно,

Кто верит каждой сплетне ложной,

А ложь мерзавцам — корм подножный.

Что ни нашепчешь дураку,

Все лезет в глупую башку.

Чуть лопоухого заметил,

Ты, значит, дуралея встретил.

Ужель мы не глупцами будем,

К порядочным причислив людям

Злокозненного негодяя,

Который, сзади нападая,

На безоружного обрушит

Кулак и тяжко оглоушит?

Теперь удар из-за угла

Молва в искусство возвела.

И правда: лихо ныне бьют,

Бьют — и ответить не дают,

Бьют — и глумятся подло, гнусно,

Коварно и весьма искусно!

Тут в ход пускают очень ловко

И подмалевку, и тушевку,

И лживый вздор клеветников

Прельщает уши дураков.

Но жертве оговора злого

Никто не даст сказать ни слова.

Лишен защиты, будет он

Судом облыжно осужден,

А правды так и не докажет:

В мешок его впихнут — и свяжут!

Не слушал бы жену свою,

Адам остался бы в раю,

И Ева, в любопытстве праздном,

Не вверься змиевым соблазнам,

При муже и по наше время

Блаженствовала бы в Эдеме.

Кто слишком легковерен, тот

Себя до петли доведет.

Лукавым шептунам не верь:

Весь мир фальшив и лжив теперь.

Алхимия примером служит

Тому, как плутни с дурью дружат

И как плуты живут — не тужат.

Теперь мы на парад шутов

Пошлем поддельщиков, плутов.

Все ныне фальшь: друзей советы,

Любовь, и дружба, и монеты.

Не стало братских чувств: обманом

Находят путь к чужим карманам.

Хоть сотню ближних разоришь, —

Не страшно: главное — барыш!

Что честностью нам дорожить?

Нажить, хоть душу заложить!

И тысяча пусть ляжет в гроб,

Чтоб куш ты пожирней загреб!

Исчезло чистое вино,

Теперь — бог знает что оно!

Его подделывают хитро:

Поташ берется и селитра,

Корица, сера и горчица,

Сухая кость — ребро, ключица,

Коренья, всяческое зелье —

Вот нынешнее виноделье!

Всю эту гадость в бочки льют —

Беременные жены пьют

И, раньше времени полнея,

Не обольщают нас сильнее,

Бывает, что вино такое

Ведет и к вечному покою…

Подковывают кляч, которым

Пора предстать пред живодером.

Копыта в войлок замотав

И снадобий бодрящих дав,

Стоять их приучают, словно

На долгой всенощной церковной.

Хотят на полудохлой твари

Нажить, как на гнилом товаре.

На этом держится весь мир:

Барыш — вот наших дней кумир!

Нет верной меры, вес неточен —

Фунт ссохся, локоть укорочен;

В суконных лавках так темно —

Не разобрать, что за сукно.

Покуда ты с открытым ртом

Глядишь на строящийся дом,

Мясник уже нажмет тем часом

Привычным пальцем чашу с мясом,

Любезно вновь о весе спросит —

И на прилавок мясо сбросит.

Дороги не годны ни к черту.

С деньгами плохо: слепы, стерты,

Иных и вовсе бы не стало

Без постороннего металла.

Фальшивых денег — пруд пруди:

Берешь, так в десять глаз гляди…

Ну, а духовные столпы —

Монахи, схимники, попы?

Их благочестье — фальшь, игра:

Нельзя от волка ждать добра,

Хоть шкура будь на нем овечья!..

Да, не забыть: сверну тут речь я

На архидурье плутовство —

Алхимией зовут его.

Вот этой, мол, наукой ложной

И золото в ретортах можно

Искусственным путем добыть, —

Лишь надо терпеливым быть.

О, сколь неумные лгуны —

Их трюки сразу же видны! —

Кто честно и безбедно жили,

Все достояние вложили

В дурацкие реторты, в тигли,

А проку так и не достигли.

Сказал нам Аристотель вещий:

«Неизменяема суть вещи»,

Алхимик же в ученом бреде

Выводит золото из меди,

А перец — из дерьма мышей

Готовится у торгашей.

Подкрашивают все меха,

Но обработка их плоха:

За два-три месяца ни ости,

Ни пуха в шубе нет, — хоть бросьте!

Из суслика и мускус гонят —

От вони вся округа стонет!

К селедкам свежим на подвеску

Подкинут тухленькую — трескай!

Сидят везде, как пауки,

Старьевщики-ростовщики.

Торгуя держаным товаром,

Мешают новое со старым,

И что ни день — торгаш-мошенник

В карман кладет немало денег.

Вам рухлядь всучат здесь, и хлам,

И плесень с гнилью пополам.

И впрямь блажен тот человек,

Кто надувательства избег!

Отец теперь детьми обобран,

Но был и сам отцом недобрым.

Трактирщик с гостя лишку хватит,

А гость фальшивыми заплатит.

Повсюду фальшь, обман, коварство:

Уж не антихристово ль царство?

Кто правду утаил из лести

Иль даже опасаясь мести,

Дождется божьего возмездья!

Глупец трусливый — потому

Что некто пригрозил ему

Иль сам, желая подольститься, —

Поведать истину боится,

Плюя на совесть и на честь,

Забыв, что бог на свете есть.

А бог всем тем оплот и щит,

Кто, зная правду, не молчит.

Когда б сказал во время оно

Всю истину пророк Иона,

Не знал бы он такой порухи90 —

Барахтаться в китовом брюхе!

Но Илия — пророк-герой:91

За истину стоял горой,

И бог святого Илию

Призрел и приютил в раю.

Сияньем правды осиян,

Крестил Исуса Иоанн.

Коль другу дружески сурово

Сказали вы упрека слово,

А тот не хочет слушать вас,

Не огорчайтесь: будет час —

Он сам поймет, что больше прока

От горькой истины упрека,

Чем от похвал иных льстецов —

Лжецов двуличных и глупцов,

И благодарным вам навек

Останется тот человек.

Две вещи сразу на примете,

Не сразу различима третья:

Красивый город на пригорке

И Ганс-дурак из поговорки,

Кто, стоя, сидя или лежа,

Заметен сразу нам по роже,

Но правды свет, глупцам назло,

Хоть поздно вспыхнет, но светло

И все, кроме глупцов, конечно,

Повсюду чтут ее извечно.

А дураки — с древнейших пор

Глумленье любят и позор.

Дурацкий флот создать решив,

Корабль свой первый заложив,

Немало от людей колпачных

Намеков слышал я прозрачных:

Мол, колер нужен веселее —

Тут розовее, там белее,

И не дуби корой дубовой,

Используй липы сок медовый.

Но, неподатлив, как утес,

Я слова лжи не произнес.

Бессмертна правда лишь одна,

И колет всем глаза она.

Черни меня, порочь ее,

А правда сделает свое,

Хотя б и не увидел мир

Собрания моих сатир.

Когда за правду смело, рьяно

Я вдруг бороться перестану,

С болванами мне плыть, болвану!

К нам, братья, к нам, народ бездельный!

Держали путь мы корабельный

В Глупландию вокруг земли,

Но вот — застряли на мели!

Над нами, дураками, смейтесь,

Но истребить нас не надейтесь:

Глупцами переполнен свет,

Нет стран, где нас, болванов, нет!

Из Дуроштадта в край глуплавдский

Пустился наш народ болванский.

В Монтефьясконе92 завернем

За добрым тамошним вином,

Чтоб веселей нам, дуракам,

Плыть к дурогонским берегам.

Но неизвестность нас тревожит:

Как и когда нам бог поможет

Прибыть в лентяйский этот край —

Глупцам обетованный рай,

Где б мы свое создать могли

Отечество от всех вдали!

Мы кружим по морю, блуждаем,

Куда нам курс держать, гадаем,

Покоя нет, гнетет тревога,

А ведь ума у нас немного!

Мы приняли к себе на борт

Большую свиту и эскорт,

Что, соблазнясь дурацким благом,