Кампучийские хроники - Виктор Притула
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Почему-то на память приходят женщины, с которыми был…
«Дитя, сестра моя!Уедем в те края,Где мы с тобой не разлучаться сможем,Где для любви — века.Где даже смерть легка,В краю желанном, на тебя похожем.И солнца влажный лучСреди ненастных тучУсталого ума легко коснетсяТвоих неверных глазТаинственный приказ —В солёной пелене два чёрных солнца.Там красота, там гармоничный строй,Там сладострастье, роскошь и покой».
(Шарль Бодлер)«Возвращение к Ангкор-вату» (Пятый фрагмент)
Вдруг «Лада» резко затормозила. Сомарин, в очередной раз стукнувшись головой, сокрушенно вздохнул. На обочине дороги стояли два «джипа», в пересохшем канале колесами к небу лежал грузовик, вокруг которого суетились солдаты. Чуть поодаль пасся буйвол; на шее у него сидела белая птичка…
Кхмеры называют буйвола «крабай». Крабаи огромны и флегматичны, но порою бывают злыми, и тогда их упрямство превосходит ослиное.
В деревне Тасасдам, где мы остановились у придорожной харчевни, чтобы выпить пальмового пива, Сомарин и Муй завели длинный спор.
— «Лада» хорошая машина, но очень маленькая, а крабай очень сильный, — говорил Муй, считавший, что нам повезло с задержкой в Сисопхоне.
— Грузовик большая машина, но шофер очень глупый, — гнул свою линию Сомарин.
— При чем здесь шофер? — возражал Муй, в котором заговорила профессиональная солидарность. — Ты бы смог наехать на крабая?
— А зачем на него наезжать? — не понимал Сомарин. — Нужно было остановиться и подождать, пока бык пройдет…
Когда Муй резко притормозил на дороге, я, грешным делом, подумал, что здесь совершено нападение. Небольшие банды полпотовцев временами просачиваются в глубь кампучийской территории и атакуют одиночные автомобили.
Дорожный разбой или ночные налеты на мирные уединенные деревни потом изображаются как «замечательные успехи» полпотова воинства. Правда, иные мои коллеги из французских и американских журналов в минуты откровения признавали, что «успехи» эти весьма сомнительны, но частенько встречались мне и репортажи, где авторы пытались подать бандитов как героев. Я видел реакцию кампучийцев на такие репортажи. Как можно обелять этих изуверов, возмущались люди, когда они повинны в смерти миллионов соотечественников, когда они настолько погрязли в злодеяниях, что страх перед судом народа превратил их в зверей, забившихся в логово джунглей?
Впрочем, в тот день на дороге № 6 разбойных нападений не было.
(Текст из журнала «Вокруг света»)
«И мы войдём вдвоёмВ высокий древний дом,Где временем уют отполирован,Где аромат цветовИзыскан и медов,Где смутной амброй воздух околдован,Под тонким льдом стеклаБездонны зеркала,Восточный блеск играет каждой гранью,Всё говорит в тишиНа языке души,Единственном, достойном пониманья.
Там красота, там гармоничный строй,Там сладострастье, роскошь и покой».
(Шарль Бодлер)Мы въезжаем в Сиемреап. Где нас никто не ждёт. Улицы пустынны. Это мёртвый город. Точнее полумёртвый. Пномпень худо-бедно оклемался. Сиемреап — туристическая столица Камбоджи, место паломничества ищущих чудес света — скорее мёртв, чем жив. На дворе конец января 1981 года.
Граждане русские туристы, приезжающие сюда на экскурсию из Патайи и заполонившие ныне многочисленные отели Симрипа, как вы его нынче зовете, знаете ли вы, что едва ли не первыми паломниками приблизившихся к святыне кхмеров после свержения полпотовского режима были два журналиста из Гостелерадио СССР. Нет, конечно! И правильно! О нас уже никто не помнит. И не знает. Кроме НАС!
«В каналах кораблиВ дремотный дрейф легли,Бродячий нрав их — голубого цвета,Сюда пригнал их бриз,Исполнить твой капризОни пришли с другого края света.— А солнечный закатСоткал полям наряд,Одел каналы, улицы и зданья,И блеском золотымВесь город одержимВ неистовом предсумрачном сиянье».
(Шарль Бодлер «Приглашение к путешествию»)Маленькая площадь перед зданием когда-то фешенебельного отеля. Фонтан посреди этого прежде многолюдного и праздничного пространства мёртв. Здесь вообще метафизический пейзаж, как на полотнах сюрреалиста Кирико.
Умер фонтан, безжизненна площадь, угрюмо здание с заставненными окнами и запертыми дверьми.
Командир моей гвардии — «он ом тре брав» или «пацан без страха и упрёка», колотит в дверь прикладом «АКМ».
И дверь открывается. И появляется…
Нет, не тень отца Гамлета! И не принц печального образа!
Хотя с бутылки тайского вискаря ещё и не такое померещится.
Из полумёртового отеля выходит даже не граф Дракула, а скорее тетка дракулиха. Такая, знаете ли, пиратка с обезьянкой на плече.
Обезьянка эта повергает меня в священный ужас. Мордочка у неё умнейшая, а бакенбарды…
Простите меня, Александр Сергеевич!
Глава девятая
Стирка джинсов по-кхмерски
Смотрительница или смотрящая за единственным тогда в Сиемреапе отелем «Ангкор» мадам Тирит нашему приезду явно не рада. Хотя кхмеры подобно многим жителям Юго-Восточной Азии умеют скрывать свои эмоции, раздражение на её когда-то красивом лице совершенно очевидно. Происходит словесная перепалка между Сомарином, который показывает ей бумаги отдела печати МИД и отдельный мандат за подписью месьё Хун Сена. Но, как я понял, мадам Тирит заявляет, что для неё пномпеньские бумаги не указ! Сомарин откровенно раздосадован.
— Месьё Ига, нам нужно посетить Народно-революционный комитет провинции Сиемреап.
— Что ж. Нужно, так нужно.
«Возвращение к Ангкор-вату» (шестой фрагмент)
«…Когда к чему-то стремишься долгое время, а потом приближаешься к цели, в душе возникает некая пустота, потому что стремление уже утрачено, а постижение еще не наступило. Эта мысль пришла в голову в прохладном холле гостиницы „Ангкор“ в Сиемреапе, куда мы, наконец, добрались, преодолев более четырехсот километров трудной дороги. Из Пномпеня в Сиемреап меньше часа полета, а на машине мы добирались два дня. Самолет летит напрямик над великим озером Тонлесап, а нам, чтобы обогнуть озеро с северо-запада, пришлось сделать огромный крюк. Но, как ни тяжела дорога, если бы мне предложили еще раз отправиться в Ангкор и предоставили право выбора транспорта, я вновь назвал бы автомобиль».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
