Чистилище - Захар Петров

- Вы кого привели?! – произнёс запевала этого мистического хора.

За то время, пока звучали эти три слова, диггер успел вскочить с утрамбованного песчаного пола, выхватить секачи и оказаться сбоку от Веры, став в боевую стойку. Острый секач остановился в миллиметре от Вериной шеи – казалось она даже чувствует исходивший от острия холод металла. «Надо же, - одобрительно подумала Вера, - может быть и среагировать не успела б!». Но к чему-то подобному Вера была готова, и реагировать она не собиралась, даже если бы секач не остановился.

- Я приветствую тебя, Жак!

- Зачем ты пришла?

Жак стал мужчиной, красивым мужчиной. Подумав так, Вера даже смутилась. Нет, конечно же она имела в виду его идеально сложенное тело, сильное и ловкое тело диггера, тело воина, покрытое шрамами и швами от зашитых ранений.

- Ты меня узнал?

- Время меняет внешность, но не меняет движения и походку диггеров. Так зачем ты пришла?

- Я пришла на суд. Пришла на суд диггеров.

- Суд диггеров? Не слышал про такой, диггеры никого не судят.

- Значит, соберите суд, чтоб осудить меня за то, что я сделала.

- А что ты сделала?

- Я начала эту войну.

- Мы это и так знаем. И какой ты приговор считаешь для себя справедливым?

- Смертная казнь, мне его уже вынесли.

- Так что ты хочешь от нас?

- Я хочу, чтоб меня осудили диггеры, а потом выслушали меня и дали отсрочку. Мне надо попытаться хоть что-то исправить.

Вере не хотелось уходить от диггеров. С тех пор, как когда-то она ушла от них со следователем, жизнь её превратилась в череду войн и убийств. Ей казалось, что она занимается настоящим делом, но почему же теперь пролитая ею кровь как будто подступает к её же горлу? Если бы можно было остаться с диггерами, будто бы не уходила от них вообще, и вычеркнуть эти годы из своей памяти….

- Я думаю, что Зоя потом всё таки согласится с тобой встретиться, - совсем уже другим тоном говорил с нею Жак.

- Она даже не захотела видеть меня. Я же просила только суда.

- Ты рассуждаешь, как следователь. Так, конечно, проще: осудили к смерти, которую ты не боишься, и ты в расчёте. Нет, пусть то, что в тебе свербит, мучает тебя долго, - в этом заключается истинное раскаяние, за которым следует прощение. Но я-то тебя простил, и если бы ты когда-то решила снова стать диггером, забрал бы тебя в свою бригаду, чтобы там не говорила Зоя.

Последние слова Жак проговорил слишком поспешно для диггера и слишком эмоционально. Вера посмотрела на него – это получилось снизу-вверх, так вырос этот диггер, который когда-то учил её диггерским премудростям. Она вспомнила, как Жак не хотел, чтобы она уходила из бригады. Неужели он...

- А ты сейчас…

- Я сейчас один, - не дал договорить Вере Жак. – Ты помнишь Улю?

Улю Вера помнила – тогда это была девчонка из бригады Антончика годами двумя младше Веры.

- Мы были с ней. Она догадывалась о моих мыслях и старалась мне заменить тебя, всё делала, как ты. Даже ногами научилась драться, как ты, а может быть и лучше чем ты… Просто я всё надеялся, что ты вернёшься. А потом эта война и твоя роль в ней… Тогда мы и стали с Улей… Она была беременна, поэтому я оставил её в другой бригаде, в оседлой. Их осадили республиканцы. Там в убежище во время осады она и родила мальчика, который потом умер у твоего Пахи на руках…

Вера опустила глаза, комок подступил к горлу. Жак, конечно же прав, ей намного было бы легче, чтобы диггеры осудили её к смерти. Она бы не оправдывалась – она бы посыпала голову пеплом и была б готова на любую смерть. И те несколько дней отсрочки, которую дали бы ей диггеры, она бы использовала б сполна, а потом бы ушла в небытие, смерть была бы для неё избавлением. Но ей суждено эту тлеющую боль носить в себе столько, сколько ей отмерено жить. И это не Пахе, а ей должен в видениях являться младенец с выжженными газом глазами – сын Жака, которого он так и не увидел.

- А как Паха и Саха? Я имею в виду как диггеры? – ни к чему спросила Вера, чтобы перевести разговор с этой тяжёлой для неё темы.

- Да какие они диггеры, - ответил Жак, не обрадованный уходом от разговора Веры. – Ну не гнать же их было обратно, когда они у нас появились. Там бы их быстро следователь за дезертирство на каторгу сослал. Пришлось дать им поиграть в диггеров. Они, конечно, ребята добрые, сильные, ловкие; упражнения диггерские быстро усваивают. Но диггер заключается не в теле, а в сердце и уме… Забирай их с собой побыстрее, пока они нас своим шумом не выдали. Мы и так специально для них «разведку» придумали, чтоб меньше в убежище находились.

Помолчав, Жак попытался вернуть разговор в желаемое русло:

- Я про Улю и сына сказал не для того, чтоб тебе сделать ещё больнее. Я думаю, что всё идёт как поётся в Песне Хаоса – все или почти все так или иначе погибнут. Может так и лучше, что они ушли к Богу в начале Хаоса.

Жак сделал долгую паузу, как будто думая, стоит ли говорить то, что у него на уме.

– Что б ты не натворила в своей жизни, я уверен, что Дева-Воин из Песни Хаоса – это ты. Ангелы и демоны сошлись в битве за твою душу, но выбор за тобой – с кем ты останешься, тому и будет дан шанс. Поэтому даже если ты вернёшься к диггерам и не будешь со мной, даже если уйдёшь в другую бригаду - я всё равно буду рад тому, что этот шанс ты подаришь диггерам.

Почему-то именно сейчас Вера приняла для себя важное решение, которое тут же сообщила Жаку:

- Там, Жак, есть один человек, очень хороший человек. Если мне суждено выжить, я буду там, где он. Так говорит мне моё сердце…

4.

- Второй Следователь, вами инициировано доследование дела по обвинению Шестого следователя. Вы включены в состав следственной группы. Вы лично проверили полноту и объективность следствия, проведенного остальными следователями. Вы утверждаете, что все действия, в которых мною обвинена Шестой следователь нашли своё полное подтверждение. И при этом вы настаиваете на невиновности обвинённой. Как это понимать?

- Начсот, Шестой следователь не виновна. Все совершённые ею действия были продиктованы следственной тактикой по проверке информации о совершённом преступлении.

- Второй Следователь, данная информация подтвердилась? Есть обвиняемый в совершении данного преступления?

- Начсот, есть два обвиняемых в совершении преступления, установленных по результатам проверочных действий Шестого следователя.

Вера переводила взгляд то на Начсота, то на Второго Следователя, который говорил совершенно непонятные для неё вещи.

- Второй Следователь, два обвиняемых? Кто эти обвиняемые?

- Начсот, это вы и Первый Следователь!

В комнате следователей сверкнула невидимая молния и прогремел беззвучный гром. Никто не выдал своих эмоций, только очень внимательный наблюдатель мог заметить, как сосредоточились и напряглись присутствовавшие в этом помещении люди. Начсота с абсолютным спокойствием металлический голосом произнёс: