Отдел убийств: год на смертельных улицах - Дэвид Саймон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ваша честь, – говорит Доан, когда присяжных отпускают на обед, – я прошу вызвать в свидетели Шэрон Дениз Хенсон.
– Протестую! – чуть не кричит Полански.
– Озвучьте ваши доводы в свете протеста, мистер Доан, – просит Горди.
Прокурор рассказывает о попытке Роберта Фрейзера использовать свою вторую подругу как алиби при убийстве первой, а также о том допросе Ни-Си Хенсон, когда она призналась, что Фрейзер ушел пораньше с ее посиделок и не возвращался до утра. Хенсон дала об этом письменные показания с подписью и повторила их перед большим жюри; теперь же, когда Фрейзеру светит пожизненное без УДО, она идет на попятный и заявляет Доану, что сейчас она более отчетливо вспомнила тот вечер. Фрейзер, по ее словам, ушел совсем ненадолго в начале вечера, а потом пробыл с ней до самого утра.
Началось это несколько недель назад, когда она дала письменные показания частному сыщику, нанятому Полански. Доан нисколько не удивился – он знал, что она не раз посещала Фрейзера в тюрьме. И теперь он просит Горди вызвать ее свидетелем противной стороны. Для прокурора Шэрон Хенсон представляет ценность как раз из-за неправдоподобности ее новых показаний.
– Несправедливо лишать присяжных заседателей возможности увидеть и услышать ее, – говорит Доан, – но сторона обвинения не может назвать ее своей свидетельницей.
– Мистер Полански? – спрашивает Горди.
– Ваша честь, можно ли ответить… ответить на запрос мистера Доана после перерыва, чтобы успеть это обдумать?
– Отклоняется.
– Дадите минутку, чтобы почитать? – говорит он, проглядывая копию ходатайства штата.
– Даю, – говорит Горди, само воплощение раздраженной скуки. – Пока мистер Полански читает, отмечу для протокола, что этот запрос, судя по переговорам советников и суда, ожидался с самого начала разбирательства.
Полански берет паузу еще на несколько минут, потом пытается ответить в том плане, что нынешняя версия событий мисс Хенсон не сильно расходится с предыдущими показаниями. Нельзя утверждать, что ее утверждения непоследовательны настолько, чтобы теперь вызывать ее свидетельницей, говорит он.
– Вы намерены вызвать ее свидетельницей защиты?
– Ну, не знаю, – отвечает Полански. – На данный момент гарантировать не могу, ваша честь.
– Потому что если намерены, то данный вопрос не имеет значения.
– Согласен, – говорит адвокат. – Думаю, велика вероятность, что я ее не вызову.
Тогда Горди оглашает свое решение: хотя Шэрон Хенсон врет, чтобы спасти своего мужчину, она даст показания против него. Так она выходит за кафедру после обеденного перерыва – и начинается спектакль, который длится дольше часа. Не будь на кону свобода человека, не сиди на галерее семья жертвы, мечтающая о возмездии, ее выступление в защиту любимого можно было бы считать комедией. Черное бархатное вечернее платье, шляпка-таблетка, меховой палантин – уже из-за одного внешнего вида трудно принимать ее показания всерьез. Понимая свою важную роль в драме, она дает присягу и скрещивает ножки за кафедрой, словно подражая роковым женщинам из всех фильмов-нуар категории «Б». Посмеиваются даже присяжные.
– Сколько вам лет, мэм? – спрашивает Доан.
– Двадцать пять.
– Вы знакомы с Робертом Фрейзером?
– Да.
– Вы видите его сегодня в зале суда?
– Да.
– Укажите на него, пожалуйста.
Она указывает на стол защиты, потом всего на миг робко улыбается подсудимому. Тот смотрит в ответ равнодушно.
Доан объясняет для коллегии, в каких отношениях состояла Шэрон Хенсон с Фрейзером, затем возвращает ее к ночи званого ужина и убийства. В показаниях Гарви и большому жюри Хенсон подтвердила: хотя она пила и употребляла наркотики, она все же однозначно помнит, что Фрейзер ушел поздно вечером и не возвращался до утра. Теперь она вспоминает что-то совсем другое.
– Вы все еще считаете себя подругой мистера Фрейзера? – спрашивает Доан.
– Мне обязательно отвечать?
– Да, – говорит Горди. – Отвечайте на поставленный вопрос.
– Да, считаю.
– И за время заключения мистера Фрейзера вы неоднократно навещали его в тюрьме, так?
– Да, навещала.
– Сколько раз вы его навещали?
– Три раза.
Доан продолжает заваливать вопросами, просит ее перечислить подарки от Фрейзера на День святого Валентина перед убийством. Затем резко перескакивает к револьверу 38-го калибра, который Фрейзер передал ей на хранение после убийства и забрал за четыре дня до того, как ее пришли опрашивать Гарви и Кинкейд.
– Попросив у вас оружие, он объяснил, зачем оно ему? – ровным голосом интересуется Доан.
– Да.
– Что он вам сказал, мэм?
– Что ко мне придет поговорить полиция, и он им уже сказал, что я храню для него пистолет.
– И? – спрашивает Доан, отрываясь от своих заметок.
Шэрон Хенсон возмущенно смотрит на прокурора, затем отвечает:
– Он не хотел, чтобы я отдала им пистолет, – говорит она, потом бросает извиняющийся взгляд на своего парня.
– Он сказал вам, что за пистолетом придет полиция. Но не хотел, чтобы вы его отдавали?
– Так я помню, да.
Пока что неплохо. Доан переходит к вечеринке. Просит назвать гостей и меню, а когда та ссылается на плохую память, напоминает, что они говорили на эту тему у него в кабинете всего десять дней назад.
– Тогда вы мне сказали, что у вас на столе были ветчина и сыр, листовая капуста, кукурузные початки, омар и вино?
– Да, – невозмутимо отвечает она.
Доан переводит разговор на события вечера: приход Фрейзера, его отъезд за омаром, его одежда.
– Что было на мистере Фрейзере?
– Бежевое.
– Бежевое?
– Бежевое, – повторяет она.
– Бежевые брюки?
– Ага.
– Бежевая рубашка?
– Ага.
– На нем был пиджак?
– Пальто, – говорит она.
– Какое? – спрашивает Доан.
– Бежевое.
– На нем было хоть что-нибудь не бежевое?
Присяжные смеются. Хенсон обжигает их взглядом.
– Шляпа? – спрашивает Доан.
– Кепка.
– С козырьком впереди? – уточняет Доан.
– Да, изогнутым, – кивает она.
Вдруг Ларри Доан начинает наседать на Хенсон. Достает ее показания детективам и большому жюри.
– Когда вы говорили с полицией, разве не сказали, что на нем была черная куртка до пояса?
– Я что-то говорила полиции, – отвечает она опасливо из-за смены тона Доана.
– Мэм, да или нет?
– Не помню.
– Не помните?
– Не помню.
– Вы помните, что назвали из одежды большому жюри?
– Протестую, ваша честь, – говорит Полански. Горди отклоняет.
– Да или нет? – спрашивает сам судья.
– Может, меня и спрашивали, – обиженно отвечает она. – Не помню.
И так еще полчаса: Доан читает протоколы, Шэрон Хенсон заявляет, что ничего не помнит.
– Правда ли, мэм, что в течение вечера вы поссорились с мистером Фрейзером?
– Да.
– И после этого он ушел из квартиры?
– Нет.
– Он не уходил из квартиры?
– Ушел минут на
