Севастополист - Георгий Панкратов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Островки немного напоминали ватрушки, на которых мы беззаботно летали с Фе и Инкерманом совсем недавно, разве что были меньше даже одноместных и без всяких сидений и рычагов. Управлять ими было невозможно, единственное, что я мог, – запрыгнув, стоять, пытаясь удержаться и увернуться от огня.
Ведь каменные ватрушки летали не только на уровне моей планки – они здесь были повсюду, и их маршруты пролегали на расстоянии где-то в половину человеческого роста, а некоторые даже поднимались выше своего маршрута, встраиваясь в новый. Но все это не производило впечатления хаоса, а было похоже скорее на организованное – только слишком плотное – дорожное движение. Глядя на него, я не мог не понимать, что мне предлагает Башня: забраться на уровень выше, перепрыгивая по островкам и уворачиваясь от огненных сгустков. Инкерман оказался прав – он описал это перемещение таким, каким оно и было.
Для моих возможностей и желания прорваться на уровень выше это был вызов. После долгого отдыха в Созерцании я считал свое тело готовым к таким испытаниям. С желанием было сложнее – ведь Инкерман предупреждал, что я могу быть жестко разочарован тем, что узнаю наверху. Если он не обманул в одном – тех самых огненных островах, – то и остальные слова вполне могли оказаться правдой, а это уже хуже. Вернуться свихнувшимся и влачить остаток своего существования на уровне, где нет ничего, кроме котлет с хлебом, для меня было страшнее, чем вся эта черная бездна. Впрочем, была альтернатива – вернуться на этот уровень немедленно, закрыв дверь и забыв обо всем, что здесь видел. И не узнав, что наверху.
Но в тот миг я думал совсем о другом: ведь если и было настоящее приключение, не связанное с перемещениями по однотипным местам и бесполезной болтовней с людьми, родившимися в крохотном месте на периферии Башни и довольными этим местом, то это оно! Ведь я мечтал об этом, отправляясь в Башню, а вместо своей мечты получал унылые книжки и холодных, лишенных чувств девушек, как на Притязании, или залы, полные бессмысленных вещей, как на Потреблении. Я постоянно встречал что-то совсем ненужное, не доставлявшее радости, в поисках своего.
В Пребывании нельзя было раздумывать – из него нужно было валить.
Повинуясь импульсу, я вскочил на ближайший «каменный остров» и для убедительности подпрыгнул на нем. Поверхность была твердой – будто настоящая земля, но, чтобы на ней удержаться, нельзя было расслабляться ни на миг. Вначале, едва островок сдвинулся с места, мне показалось, будто я медленно плыву. Сгустки разрывались поблизости, но я твердо решил не думать о них и делать свое дело.
Прямо передо мной вырастали, поднимаясь со дна бездны, большие острова на тонких ножках, и я понял, что прыгать на них легче, чем на движущийся островок, летящий выше твоего с другой скоростью и в другом направлении. Нужно было только изловчиться и успеть перепрыгнуть, пока его поверхность поравняется с моей каменной ватрушкой. Очень часто я не успевал: мой островок отдалялся раньше, чем успевал вырасти «гриб», так я стал называть большие острова для удобства – и для азарта, конечно. Ведь без него у меня вряд ли что-то получилось бы.
Первые успехи окрыляли – на больших островах можно было передохнуть и собраться с силами для следующего прыжка, вот только совсем уж расслабиться не давали лопающиеся сгустки. Было бы слишком наивно надеяться, что эта беда меня не затронет: уже на первом же большом и устойчивом острове меня как следует обдало брызгами – совсем крошечными, готовыми уже раствориться, если б не моя неудачливая рука на их пути. Я присмотрелся и обнаружил на тыльной стороне ладони здоровые волдыри. Опасность, которая меня подстерегала здесь на каждом шагу – да и без шагов вовсе, – оказалась совсем не шуточной.
Попрыгав по островам, я ощутил первую усталость. Самым неприятным было то, что я не понимал, какую высоту предстоит преодолеть – ведь социальные лифты взмывали высоко и были скоростными. А обо мне, даже если бы я и скакал, как кузнечик по листьям, вряд ли можно было сказать такое. Правда, я довольно быстро наловчился и легко перескакивал с одного движущегося острова на другой, попутно уворачиваясь от сгустков. Но один раз все же промахнулся, нога соскользнула, и я кубарем полетел вниз. Сердце ушло в пятки, я лишился мыслей и дыхания и приготовился к худшему – все! Но прямо подо мною вырос «гриб», он снова подхватил меня, и я, едва коснувшись твердой поверхности, спружинил от нее и перескочил на новый остров. Как оказалось, не зря: в гриб тут же врезался сгусток, и он раскололся пополам; я с тоской наблюдал, как две части бывшего острова валятся в черноту, озаренные угасающими брызгами. Мое приключение продолжилось и даже стало доставлять удовольствие: я испытывал прекрасные эмоции, которых в моей жизни не было и не могло быть прежде. Какое там катание по Широкоморке, какое купание в Левом море, какие сухие кусты – все это и близко не походило на то счастье, что я испытывал, поймав свою волну в черной бездне и оседлав ее!
Но длилось оно недолго. Ровно до той поры, пока не стало ясно: я здесь не один и приключение это далеко не только мое.
Их было пятеро, и каждый перемещался на собственном островке. Я завидел их вдалеке, но сразу понял, что это не просто случайные люди, которых здесь попросту не могло быть, а маленькая команда, и вся она приближается ко мне. Помня о встречах с Кучерявым и его людьми, я сразу же предположил, что это они. И не ошибся. В свете разлетающегося пламени я увидел знакомую форму с большими значками – «Энергосбережение». Узнавать их лица мне было ни к чему – как и запоминать их прежде, – но, пробежавшись взглядом от одного к другому, убедился: самого Кучерявого среди них не было.
Но дела это не меняло. Да и какая разница, кто за мной охотился! Бежать назад, к двери, было уже поздно – я перебрался достаточно высоко, и они бы настигли меня в любом случае. Я продолжал прыгать выше по островам, стараясь делать вид, что не замечаю охоты, но, конечно, вовсю наблюдал за ними. Кажется, эти ребята
