История города Рима в Средние века - Фердинанд Грегоровиус

4. Сарацины опустошают Кампанью. — Жалобы в письмах Иоанна VIII. — Лига сарацин с южноитальянскими приморскими городами. — Блестящая деятельность Иоанна VIII: он сооружает флот, ведет переговоры с южноитальянскими государями, побеждает сарацинов при мысе Цирцеи. — Состояние Южной Италии. — Иоанн VIII строит Иоаннополис возле базилики Св. Павла

В 876 г. магометане проникли в римскую область; они разграбили Сабину, опустошили Лациум и Тусцию и несколько раз появлялись у ворот Рима. Монастыри, имения и domuscultae, на устройство которых была потрачена такая масса труда, все были разорены до основания; колоны предавались смерти или уводились в рабство, и римская Кампанья обратилась в пустыню, в которой царила лихорадка. В письмах Иоанна, которые он писал в 876 и 877 гг. к Бозону, к Карлу Лысому, к императрице Рихильде, к епископам империи, слышатся те же стенания о бедствиях Рима, которые раздавались во времена лангобардов при Григории; но воины Магомета были более лютыми врагами, чем воины Агилульфа. Город мог только с большим трудом укрыть и прокормить стекавшиеся в него толпы сельских жителей, монахов и духовенства церквей, обращенных в развалины. «Города, крепости и села уничтожены вместе с их жителями; епископы разогнаны; в стенах Рима ищут приюта остатки совершенно беззащитного народа; за стенами города все разорено и обращено в пустыню, и — да спасет нас от этого Бог — остается погибнуть только городу. Вся Кампанья лишена своего населения; и мы, и монастыри, и другие благочестивые учреждения, и римский сенат оставлены без средств к существованию; окрестности города опустошены до такой степени, что в них нельзя уже найти ни одной живой души, ни взрослого человека, ни ребенка». Так писал Иоанн Карлу Лысому, в котором теперь, при крайней нужде, он желал найти могущественного императора, и молил его о помощи, «повергаясь на землю перед его величием». Тем не менее Карл, давший при короновании клятву защищать город своей императорской рукой, предоставил его мечу сарацин.

Теперь вся Италия почувствовала, как много потеряла она со смертью воинственного Людовика II, так как политические условия юга благоприятствовали завоевания арабов. Религия не была преградой для сношений и даже союза между арабами и южноитальянскими государями. Уже при Людовике II эти государи ради своих интересов пользовались услугами неверующих, и император громко жаловался, что Неаполь стал вторым Палермо и второю Африкой. Вступать в соглашение с сарацинами побуждали итальянских государей одинаково и торговые интересы, и желание найти союзника в борьбе между собой и с императорами Востока и Запада. Кроме того, этим государям были известны замыслы римской церкви, которая мечтала о приобретении патримоний в Неаполе и Калабрии, заявляла притязания на Беневент и Капую и, пользуясь смутой, господствовавшей в Италии, приобретала в ней земли. Владея после падения Бари одним Тарентом, сарацины двинули на Италию новые флоты; когда же со смертью императора-победителя исчез главный оплот, сдерживавший сарацин, они принудили Неаполь, Гаэту, Амальфи и Салерно не только заключить мир, но и соединиться с ними в набегах на побережья церковного государства и Рима. Единственным энергичным противником сарацин теперь был папа Иоанн. Его деятельность должна была пристыдить королей и покрыла его самого воинской славой. Такой человек, по справедливости, достоин был править Римом. Имея против себя ужасную лигу, располагавшую, как говорили, ста кораблями, Иоанн не пал духом и посылал Карлу Лысому письма, в которых настоятельно просил о помощи. Карл отправил к папе Ламберта Сполетского, которому в 876 г. было возвращено герцогство, и его брата Гвидона с тем, чтобы они сопровождали папу в Неаполь и Капую и помогли ему расстроить лигу. Однако государи эти были сомнительными помощниками. В начале 877 г. Иоанн сам поспешил в Неаполь, и здесь просьбами и угрозами ему удалось достигнуть того, что Гвайферий Салернский отказался от союза с сарацинами. Далее папа вел переговоры с Амальфи, который в то время уже был цветущим торговым городом и управлялся выборным герцогом или префектурием; тогда эту должность занимал Пульхарий. Наконец, папа искал помощи еще у греческих адмиралов — Григория и Феофилакта, прося их прислать корабли в гавань Тибра.

Даже Григорий I, когда он был тесним лангобардами, не обнаружил большей энергии; но Иоанн вдобавок располагал гораздо более значительными средствами. Он сам вооружил римские суда, и свет впервые увидел, правда, небольшой, но все-таки собственный папский флот. Эти военные корабли, как и при Велизарии, еще назывались дромонами; они имели обыкновенно в длину 170 футов, были снабжены каждый двумя башнями, одной возле носа, другой у кормы, и военными машинами для метания, зажигания и абордажа и приводились в движение ста веслами, которыми гребли галерные рабы, тогда как морские солдаты помещались в середине корабля и в башнях. Обладание этим маленьким флотом, стоявшим в Порто, преисполнило папу гордостью, и он с торжеством писал императрице Энгельберте, что теперь он уже не нуждается в гаэтанцах и может сам защитить себя. Но в Неаполе старания Иоанна не имели успеха, так как Сергия II не удалось склонить к отказу от выгодного для него союза с арабами. Тогда папа отлучил от церкви Сергия и его город, двинул на него Гвайферия с войском и без всякого колебания приказал отрубить головы 22 пленным неаполитанцам. После того он вернулся в Рим. Но, узнав, что берега Фонда и Террачины опустошены сарацинами, папа пробыл в городе только пять дней, а затем вышел с флотом из Порто в море; у мыса Цирцеи он настиг магометан, отбил у них 18 кораблей, освободил 600 христиан, обращенных в рабство, и уничтожил большое число неприятеля. Это был первый случай, когда папа выступал в борьбу как адмирал. Одержав победу над неверными, Иоанн направил свои помыслы на раздираемые смутой земли южноитальянских государей в надежде подчинить папскому престолу и эти земли.

Имея в виду образовать лигу государей, Иоанн поспешил отправиться в Траэтто, принадлежавший церкви, и в это же время греческий флот нанес сарацинам в неаполитанском море еще большее поражение. Между тем в Неаполе папа старался поддержать революцию. Здесь захватил Сергия его брат, епископ Афанасий, вырвал у него глаза и в таком виде отправил в Рим, где по приказанию папы Сергий был заточен в тюрьму, в которой он и умер. К этому братоубийству, совершенному епископом, папа отнесся как к счастливому случаю, а убийца получил обещанные ему деньги и хвалебное послание. Так политические интересы государства столкнули папу-правителя с той, нравственно не совмещавшейся со светской властью стези апостольских добродетелей, по которой папе как пастырю надлежало идти.

Но вскоре, весной 878 г., наступили события, которые принудили Иоанна бежать во Францию и расстроили его планы относительно Нижней Италии. Прежде чем покинуть Рим, Иоанн должен был откупиться от сарацин: он обязался платить им как ежегодную дань 25 000 манкузов серебра. А незадолго до этого Иоанн заключил с амальфийцами договор, по которому они обязывались за ежегодное вознаграждение в 10 000 mancusi охранять своими судами берега на протяжении от Траэтто до Чивита-Веккии. Однако пока Иоанн оставался в Риме, республика не думала приступать к исполнению договора, и Иоанн был недоволен этим. По возвращении из Франции, в 879 г., папа увидел, что он был обманут. Безбожный Афанасий, оставаясь епископом, стал также и герцогом неаполитанским и таким образом в малом виде представлял собой того же папу. Следуя примеру своего брата Сергия, Афанасий не постеснялся вступить в союз с неверными, чтобы иметь защиту от византийского императора, с которым папа тогда был в мире. Напрасно Иоанн ездил снова в Гаэту и Неаполь и раздавал там золото: предателя не устрашило даже отлучение от церкви. Точно так же обманут был папа и амальфийцами: эти хитрые купцы, получив 10 000 золотом, объявили, что им следует по договору 12 000, и по-прежнему не посылали своих судов для защиты берегов, с сарацинами же обходились как с союзниками. Иоанн отлучил от церкви и амальфийцев. Едва ли каким-либо другим папой было объявлено столько отлучений от церкви, уже ставших обычным оружием в Латеранском арсенале.

С той поры положение Нижней Италии, как лангобардской, так и греческой, стало ухудшаться с каждым годом; сарацины и греки грабили эту богатую страну и нередко вели борьбу с Салерно под одним знаменем с неаполитанцами. Пандульф Капуанский, принужденный признать верховную власть папы, призвал в свою истерзанную страну магометан. Таким образом боязнь, которую внушали католическим государям политические замыслы папы, была одной из самых существенных причин, давших возможность сарацинам укрепиться в Нижней Италии. Изучая историю этой страны в ту эпоху, нельзя не прийти в совершенное смущение от царивших тогда ужасных интриг, изощренности в обмане и животной дикости людей.