Вейская империя (Том 1-5) - Юлия Латынина

И Даттам побежал прочь из сада. На пути ему попалась, вся заплаканная, жена наместника, дочка желтой куртки.

- Господин Даттам, - закричала она, ломая руки. - Ведь он это все, чтоб меня извести! Я знаю, в своих доносах государыне он первым условием поставил: развод, развод...

Настоятель храма Шакуника глядел с широкой террасы через подзорную трубу. Быстро смеркалось, вечерние цветы пахли все сильней.

Далеко-далеко красный кирпичный амбар притих, не сопел и не вздрагивал. Паром и лодки ушли на другой берег. На мосту через реку, вытекавшую из озера, переминался народ с вилами и хворостом. Ворота за мостом были заперты. Народ терпеливо ждал, уважая традиции. День - время живых, ночь - время мертвых. День - время покорности, ночь - время восстания.

В ядовито-синей озерной воде плавало красное заходящее солнце. Вдалеке по стеклянистой дороге скакал отряд всадников.

Впереди человек в камчатом кафтане с золотыми пчелами, с золотой плетеной тесьмой, - платье аравана. Ферязь спутника - холодная, лазоревая, кисть с яхонтом, завязки тоже яхонт на шести концах, - личный уполномоченный государыни, и, между прочим, отменный математик, гордость столичного храма Шакуника. Толпа ворчала, но расступалась. "Успеют или нет", - подумал настоятель, сбегая по ступенькам.

У ворот отец Кедмераг, бледный, шептал Арфарре на ухо:

- Храм - это неважно, фабрика - неважно, - шептал он. - Склады - вы же знаете, там динамит, там акролеин, а они все палить будут. И лаборатории - там же дивные вещи...

Всадники рассыпались по храмовой территории вслед за монахами. Темнело.

Столичный уполномоченный сполз раскорякой с седла и протянул настоятелю бумагу.

- Донос наместника Рехетты в столицу, - сказал он. - Писан час назад. Копия. Оправдывает народный бунт против храма Шакуника. Пишет: "Храм Шакуника убил изменника Баршарга, чтобы занять его место. Разве может народ стерпеть такое? Если народ встанет на защиту государя - можно ли не восхищаться народом?"

- Где Даттам? - спросил Арфарра.

- Уехал с утра в город, - ответили ему. - И не возвращался.

Солнце тонуло у стены, а напротив, под ногами толпы, на синей воде оттиснулась бледная, как плохо намоченная печать, луна Галь. Толпа удовлетворенно ворчала.

- Да задержите же их как-нибудь, - простонал настоятель.

Араван Арфарра велел распахнуть ворота и громко закричал, что власти провинции и посланец государыни готовы выслушать обвинения народа.

Сквозь толпу протиснулись десяток простолюдинов, казенный писец, землемер с красным носом, да оборванный монашек-шой.

Араван Арфарра и отец Дох, математик, уселись посреди резной террасы. Двенадцать народных истцов встали слева, монахи, ответчики, - справа.

Степенный шорник, видя, что никто его не прерывает, говорил все смелей и самозабвенней.

- Вся провинция знает: это злые духи открыли шакуникам тайны красок и механизмов. Храмовые торговцы ходят до страны мертвых, золото храма намыто из подземных рек.

Кто-то в небе надышал на печать луны Галь, и она стала совсем отчетливой, а в толпе вместо людей стала одна темнота и факелы.

Маленький послушник проскользнул на террасу и склонился к уху настоятеля. "Мастерские под охраной, - прошептал он. - Динамит увезли в город, в управу господина Арфарры."

Тут настоятель поднял глаза и увидел, что мастеровой бестолково топчется по пуховому ковру, похожему на дивный сад, и заляпал жемчужные цветы своими опорками.

- Раньше здесь жили свободные общинники, а вы их превратили в храмовых рабов. Но мало это, - отобрав земли, вы устроили так, что мы по-прежнему платим с земли налоги!

Настоятель засмеялся на храмового раба и сказал:

- Ты изгадил ковер!

Тот испугался, сошел с ковра и закричал:

- Народ требует, чтобы храм вернул земли и еще зеркало вернул!

- Какое зеркало? - осклабился настоятель.

- Зеркало государя Иршахчана из Небесной Управы. Вы его сперли, а теперь шпионите в него за всякой звездой на небе и всякой травкой на земле.

- И ты думаешь, - спросил задумчиво настоятель, - мы не углядели в этом зеркале, как ты беседуешь с наместником Рехеттой?

Храмовый раб побледнел.

- Господин инспектор, - сказал настоятель, оборачиваясь к столичному математику, - прикажите вашей страже повесить эту сволочь повыше, а остальных разогнать.

Все замерли.

- Я не могу отдать такой приказ, - проговорил столичный инспектор.

Было слышно, как веер, выпавший из рук настоятеля, стукнулся деревянной ручкой о пол.

Столичный математик неторопливо поднялся:

- Если народ негодует на вышестоящих, - заметил он, - значит, тому есть причины. Повесить бунтовщиков - не значит устранить причину бунта. Попробуем же разобраться, в чем дело.

Вечный разум, - продолжал столичный книжник, - однажды пошутил, и этой шуткой стал бог-ремесленник. Бог-ремесленник создал наш мир, и обременил в этом мире дух - телом. Он, однако, тоже пошутил и оставил в нашем мире нечто подобное вечному разуму - разум человеческий. Вы, в храме Варнарайна, хотите уподобиться богу-ремесленнику, пославшему в мир Иршахчана. Вы обременили мысль - телом, телом машины. Ваши механизмы тленны, как колосья и дома, вместо того, чтобы быть безупречными, как законы разума. Вы хотите погубить разум второй раз и заставить его приносить прибыль.

Но разум и нажива несовместимы, и вы заплутались сами. Вместо тех вопросов, которые стоит решать, вы приноровились ставить лишь те, которые возможно решить. Вместо того, чтобы отвечать на вопрос "почему", вы успокоились и отвечаете лишь на вопрос, "как". Каждое ваше открытие лишь насмешка над настоящими открытиями. Оно не говорит "отныне вы это можете", оно лживо уверяет: отныне это невозможно. Бог - он по-прежнему внутри вас, но вы - снаружи... В столичном храме хотят преумножать истинное знание. Для этого надо перестать делать из него вещи и деньги. Предоставим сие богам-ремесленникам и богам-государям.

Монахи потрясенно молчали. В темноте ворочалась толпа, да пофыркивали кони варваров на храмовых дорожках.

Настоятель перевел взгляд на Арфарру.

- И вы согласны со сказанным? - резко спросил он.

- Я согласен с простым народом, - сказал господин Арфарра. - Простой человек всегда прав.

- Итак, - спросил Кедмераг, - мы должны разрушить мастерские?

- Ни в коем случае, - сказал Арфарра, - вы должны передать их государству.

- Не вижу никакой разницы, - зло заметил Кедмераг.

- Сегодня неподходящая ночь для сомнений в могуществе государства, улыбнулся Арфарра и пошел с террасы.

- Мы лучше взорвем все, - отчаянно закричал ученый.

- Вам нечего взрывать, господа. Все, что может взорваться, я лично отправил в столицу провинции, чтобы уберечь от гнева толпы...