Век бифуркации. Постижение изменяющегося мира - Эрвин Ласло

Трудность, возникающая при таком взгляде на историю, связана с тем, что подобный подход исходит из произвольного деления исторических эпох. Эры возникают и развиваются, а затем завершаются в определенные даты в определенных местах, и концом их служат определенные события. Эта концепция устарела, как устарел взгляд на биологическую клетку как на первоначальную изолированную сущность, которая переносит питательные вещества внутрь и удаляет отходы наружу. Живые организмы настолько интегрированы в окружающую среду, что границы между организмом и его соседом, между организмом и окружающей средой, согласно современным представлениям, зыбки и изменчивы, и понимать их надлежит скорее как произвольно выбранный исследовательский артефакт. Аналогично и границы между людьми и между историческими эпохами не могут определяться принятыми решениями, договорами или демаркационными линиями, проведенными на чьей-то карте. Основная предпосылка циклического взгляда на историю — что на следующий день после битвы, заключения договора или провозглашения декларации все люди в пределах слышимости полностью перестроились и ориентированы на новый режим — оказалась мифом. В ходе дискуссий, развернувшихся в 50-х годах XX века, теория циклического развития истории Тойнби была опровергнута так же, как тридцатью годами ранее концепция циклов культурной жизни Шпенглера. Ныне лишь немногие историки продолжают придерживаться циклической интерпретации истории, хотя все большее число их занимается поиском рекуррентных паттернов, лежащих в основе видимого хода развития исторических событий.

Линейный паттерн

Концепция линейного прогресса истории до сих пор является преобладающей. Постижение определенной направленности, лежащей в основе кажущегося хаотического разнообразия событий, требует либо знания более далекого прошлого, когда все было существенно иным, чем ныне, либо скорости изменения, достаточной высокой, чтобы ее можно было воспринимать непосредственно. Сегодня мы располагаем знанием и далекого прошлого, и скорости изменения, тогда как традиционные общества не владели знанием ни того, ни другого. Им было очень трудно примириться с мыслью о том, что условия могут изменяться необратимо и односторонне. Даже в Средние века линейный прогресс в истории казался невероятным; если такой прогресс и был, то он мог быть связан только с судьбой отдельного человека, стремящегося к спасению, а не к вечным мукам. Но когда современная наука эмансипировалась от иудейско-христианского вероучения и породила современную технологию, концепция линейного прогресса проникла в общественное сознание. Технологический прогресс, достигнутый первой промышленной революцией, вызвал сильную эйфорию, и казалось, что концепция исторического прогресса как прогресса линейного, т. е. непрерывного, гладкого и незыблемого, прочно установилась.

Эта современная концепция была предсказана маркизом Кондорсе еще в 1795 г. В своем 4 Опыте об интеллектуальном прогрессе человечества сей французский аристократ провозгласил, что все причины, способствующие усовершенствованию человека, остаются в силе и число их должно приумножаться. Цивилизация всегда двигалась и будет двигаться в желательном направлении. Технологический оптимизм еще более усилился, когда в середине XIX столетия вышел в свет труд Дарвина «Происхождение видов». Казалось, что взгляды, проповедуемые маркизом Кондорсе, были «научно» доказаны: прогресс возведен на трон как желательное, истинное, вечное и неизбежное направление развития человечества. Технология год за годом улучшает условия жизни, а с улучшением качества жизни становится вероятным и улучшение качества самих живущих.

Вдохновленная успехами технологии, концепция линейного прогресса внедрилась в сознание современного общества. Но в послевоенные годы она пережила сильнейшие потрясения. Создание атомной бомбы, технологические катастрофы на Три Майл Айленд и в Чернобыле, губительное воздействие на окружающую среду кислотных дождей, загрязнение среды обитания в больших городах, нефть, изливающаяся из пробоин в бортах танкеров и разрывов нефтепроводов, истощение озонового слоя — все это заметно ослабило самые основы, на которых зиждилась концепция линейного прогресса. Более того, в последние годы наметилась все более сильная тенденция к восприятию истории в противоположном ключе линейной регрессии. Молодые люди и интеллектуалы исповедуют ныне некоторую разновидность рожденного технологией апокалиптического пессимизма: мы разрушили окружающую среду, переполнили города, не смогли остановить гонку вооружений, и поэтому всех нас рано или поздно постигнет грандиозная катастрофа.

Концепция стабильного и в основном линейного прогресса (или регресса) встречается и в религиозной области. Регресс представлен во всех вероучениях, считающих человека виновным в первородном грехе и, следовательно, падшим, изгнанным из рая. В противовес таким вероучениям член ордена иезуитов биолог и теолог Пьер Тейяр де Шарден соединил христианское вероучение с биологическим эволюционизмом в концепции линейного оптимизма: эволюция неизменно приводит ко все более высокой стадии духовного и даже физического развития. Эволюция человечества обусловлена процессом «конвергенции», или «тотализации» — своего рода сжатием посредством образования все более тесных связей между все большим числом людей и организмов на планете, имеющей ограниченные размеры. В конечном счете мы образуем вокруг нашей планетной матрицы Ноосферу — единую органическую сущность, замкнутую в себе и сосуществующую с Землей.

Встав на точку зрения линейного паттерна исторического развития, мы обретаем возможность экстраполировать историю в будущее, получая в итоге либо очередную небесную утопию, либо ужасный конец. Какое из предсказаний о будущем верно? Не погрешив против истины, мы можем утверждать: оба и ни одно. К какому концу движется мир (привлекает сам вопрос — что произойдет завтра?), останется неизвестным даже накануне. За день до того, как мир перестанет существовать в страшной катастрофе, обстановка может быть самой идиллической, равно как день накануне установления всеобщего мира и наступления всеобщей радости может быть самым черным из дней. В том, чтобы рассматривать наш путь в будущее как линейный процесс, смысла немного.

Нелинейный паттерн

Нелинейная концепция исторического развития — одно из новейших явлений на интеллектуальной сцене. Хотя представления об историческом развитии как о процессе, ориентированном в определенном направлении и прерываемом время от времени скачками вперед и внезапными отступлениями, встречаются в западных и восточных мифологиях и философиях, признание нелинейного изменения как основной отличительной черты эволюции в природе и истории должно было ждать появления науки об эволюции неравновесных систем в 70-80-е годы нашего столетия.

Основную идею философ Альфред Норт Уайтхед предвидел более полувека назад. «Дело будущего — быть опасным, — утверждал Уайтхед в своей книге „Приключения идей“ (1933). — Главными достижениями цивилизации были процессы крушения тех обществ, в которых они протекали». Уайтхед не мог объяснить кризисную природу прогресса: он утверждал лишь, что хотя у нас есть интуитивное предчувствие, называемое Историческим Предвидением, мы недостаточно знаем научные законы, чтобы предсказывать будущее хотя бы на год вперед. Но за последние 60 лет наше знание научных законов существенно продвинулось, и ныне скачки и пределы исторического развития находят объяснение в рамках науки о неравновесных системах.

Новые теории рассматривают человеческое общество, а также биологические виды и экологию как частные случаи сложных систем, возникающих в постоянном потоке энергии в биосфере. Все они эволюционируют, претерпевая многочисленные бифуркации. Последние перемежают длительные периоды стабильности и увенчивают пики, долины и кажущиеся случайными колебания в эпохи нестабильности. В основе всех этих процессов лежит общая направленность, долгосрочный тренд, проявляющийся от ранней предыстории до наших дней и продолжающийся в будущее.

Развитие эволюционного процесса является сильно нелинейным. Существуют многочисленные флуктуации, попятные движения и множество периодов стагнации. Общество дестабилизируют и расшатывают сильные возмущения: войны и социальные, политические и технологические революции. Правительства уходят в отставку, коренным образом изменяются системы правопорядка, новые движения и идеи всплывают на поверхность и начинает свое движение. И пока новый порядок обретает форму, в обществе воцаряется хаос. Но возникают новые порядки, история следует своим ломаным курсом от Каменного века к Новейшему времени — и дальше.