Дело толстых - Оксана Обухова

«Плейбой», — вздохнул Тарасов. Кусок искрящейся материи скрылся за бордовым дерматином, и Михаил Валерьевич без стеснения огляделся. От предбанника в разные стороны расходились две двери. На одной висела табличка: «Гольдман Борис Аркадьевич», на второй, за которой скрылась секретарша, висело объявление: «Гольдман Марта Игоревна. Коммерческий директор». Над секретарским столом прибили натюрморт с набором полезных для жизнедеятельности продуктов — виноградом, персиками и бутылкой красного вина. Рядом с нарисованной бутылкой стоял почему-то пустой хрустальный бокал.

— Проходите, пожалуйста, — возникло на пороге видение из «Плейбоя», мечта из снов озабоченного юнца. — Марта Игоревна вас ждет.

Тарасов одернул пиджак, сделал лицо более значительным и перешагнул порог.

Госпожа Гольдман могла дать своей секретарше сто очков форы. Аттракционов с подниманиями ей не требовалось. Холеная, зреющая (не зрелая, а именно зреющая) красота и обаяние ума поднимали женщину до высот далеких от видений юнцов, стареющих ловеласов и пожилых, толстых милиционеров. Марта Игоревна — миф, такие даже во снах не являются, так как им некогда, они мужчинами правят.

Тарасов невольно втянул живот и почти строевым шагом прошествовал к предложенному стулу.

— Капитан Тарасов Михаил Валерьевич, — на ходу представился он, — добрый день.

— Здравствуйте, Михаил Валерьевич. Я Марта Игоревна Гольдман, — улыбнулась женщина. — Извините, у меня очень мало свободного времени, поэтому без предисловий, сразу к делу.

Валерыч положил на стол перед собой папку, устроился поудобнее, достал из папки блокнот и дешевую пластмассовую ручку.

— К делу так к делу, — буркнул Тарасов немного смущенно. — Марта Игоревна, вас не насторожило внезапное исчезновение мужа?

— Нет.

Тарасов изобразил бровями недоумение:

— Но… ведь он исчез? На звонки не отвечает…

— В этом нет ничего необычного, — холодно произнесла хозяйка кабинета. — Когда Борис Аркадьевич отдыхает, на звонки он предпочитает не отвечать.

— Куда он собирался уезжать?

— Куда-то на острова с мягким климатом, — четко, но ничего не определяюще ответила женщина.

— Он вам не сказал? — искренне поразился Тарасов. Супруга Марьюшка требовала от капитана отчета обо всех передвижениях в нерабочее время.

— Говорил. Но я боюсь ошибиться. У меня географический кретинизм, и названия — Гаити, Таити, Карибы, Мальдивы — я путаю. Спросите у секретаря, обычно заказом билетов ведает Юлия. Или позвоните в турагентства.

— Хорошо, — вздохнул Тарасов. — Но все же, вас не удивило, что, собираясь уехать в пятницу, он отбыл в четверг?

— Нет.

Михаил Валерьевич повертел в руках бесполезную ручку и задумчиво надул губы.

— А-а-а… о каких-нибудь пансионатах в средней полосе России вы от мужа не слышали?

— Нет.

— Кто-нибудь, кроме вас, мог знать о планах Бориса Аркадьевича?

— Кто-нибудь мог, но мне об этом не известно.

Женщина категорически не шла на контакт, и

сердиться на нее за это капитан не мог. В каждой семье свои привычки…

— Марта Игоревна, что вы думаете о трупе собаки, появившемся в вашем офисе?

— Многое вообще, но ничего конкретно.

Тарасов двинул скулами:

— Поделитесь, пожалуйста, вашими соображениями.

Марта Игоревна откинулась на мягкую спинку кожаного кресла, легонько оттолкнулась от стола и села к капитану в полуанфас.

— Я не уверена, — глядя в окно, медленно начала она, — что в морозильный шкаф положили именно труп Тяпы. Тяпа не единственный тойтерьер в мире. Думаю, возникновение мертвой собаки на празднике — чья-то глупая, злая шутка. И кстати, — резко развернулась женщина, — если бы погиб именно Тяпа, Борис Аркадьевич никуда бы не уехал…

— Кто мог так подшутить?

— И над кем, — добавила Гольдман. — Над Юлей, чей день рождения мы праздновали? Надо мной, над Борисом Аркадьевичем? Как видите, вариантов множество. Но какой из них верен? Увы, Михаил Валерьевич, я ничем не могу вам помочь. — Гольдман посмотрела капитану прямо в глаза и проговорила со слабой усмешкой: — И умоляю вас, господин Тарасов, не спрашивайте меня, есть ли у Бориса Аркадьевича враги.

Капитан хотел спросить как раз об этом, но, удивленный прозорливостью коммерческого директора, лишь вытянул губы дудкой и покачал головой.

— У каждого есть враги, — четко произнесла Марта Игоревна. — У меня, у вас и у кошки моей соседки.

— Но соседских кошек не травят труднодоступным ядом, — парировал капитан.

Если бы Марта Игоревна на это возражение спросила: «Каким ядом?» — то Михаил Валерьевич тут же откланялся бы. Но госпожа Гольдман проявила редкое для женщин отсутствие любопытства:

— Повторяю, то, что мертвая собака — Тяпа, не есть факт.

Михаил Валерьевич почувствовал зуд интуиции в области желудка и послал очередной вопрос:

— Вы давно живете врозь?

Марта Игоревна посмотрела на визитера как на надоедливого хама, но сдержалась, сцепила в замок тонкие пальцы и отвела взгляд:

— Четыре с лишним года.

— Позвольте узнать почему?

— Борис Аркадьевич отшельник. Ему удобнее жить одному.

— А вам?

— И мне. У нас разный режим дня.

— А друзья?

— У Бориса Аркадьевича нет друзей.

— Совсем?

— Абсолютно. Я вам уже говорила, мой муж из породы отшельников.

— Марта Игоревна, а вас совершенно не беспокоит его странное отсутствие?

Гольдман нажала на селекторе кнопку и вызвала секретаршу:

— Юленька, сделайте нам, пожалуйста, кофе. Или вам лучше чай? — обратилась она к Тарасову.

Капитан изобразил бровями «без разницы», и красотка с разворота «Плейбоя» принесла ему чаю. Быстро, словно поднос стоял за дверью.

Отпив горячего, с парком, кофе, Марта Игоревна стала любезней.

— Михаил Валерьевич, хочу вам признаться. В четверг, за обедом в ресторане, мы с Борисом Аркадьевичем слегка повздорили.

— Из-за чего? — Тарасов с удовольствием пил крепкий чай с хорошим ароматом и косился на бутерброды с икрой.

— За последнее время мой муж сильно поправился. И никакие просьбы и уговоры сесть на диету на него не действовали. Вам, наверное, жена тоже на лишний вес пеняет?

Тарасов отвел глаза от бутербродов с икрой и кивнул.

— В четверг я сказала Борису, что, чем на острова ехать, лучше б в концлагерь на хлеб и воду отправился. — Марта Игоревна увидела мучения капитана и подвинула ближе тарелочку с бутербродами. — Попробуйте, пожалуйста, икра в этот раз невероятно удачная. — Пока Тарасов деликатно скушал два бутербродика подряд, хозяйка продолжала: — Могу предположить, что этот разговор стал последней каплей. Во вторник, завтра, мы открываем новый центр семейного отдыха — бассейны, водные аттракционы, шейпинг, тренажерные залы… Как вы думаете, Михаил Валерьевич, хорошо бы смотрелся разжиревший владелец подобного заведения на фоне спортивных снарядов? — Марта Игоревна грустно улыбнулась. — Плохо. Борис Аркадьевич и так не большой любитель официальных мероприятий, а тут… такое мощно-спортивное представление. Возможно, вместо курорта он лег в клинику.

— Какую?

— В любую. И не исключено, что инкогнито.

— Так-так-так, — пробормотал Тарасов, — а почему инкогнито?

— Мужчины не легко идут на пластику… А Борису Аркадьевичу требуется хирургическое вмешательство.

— Жир отсосать? — неловко снимая с пиджака упавшую икринку, брякнул капитан.

Марта Игоревна поморщилась:

— Да.

— И где нам его искать?

— Где угодно, только не у шарлатанов. Борис осторожный человек, к шарлатану под нож не ляжет. Так что… самые дорогие, лучшие клиники.

— Их много? Может быть, посоветуете, куда обратиться в первую очередь? Как я понимаю, пластическая хирургия — это ваш профиль…

— Не совсем, — не согласилась Гольдман. — Через год будет нашим, а пока нет.

— Ну все же, посоветуйте…

— Я не понимаю, к чему такая настойчивость?! — перебила женщина. — Дайте человеку спокойно сделать свои дела! Или отдохнуть, в конце концов.

Михаил Валерьевич решил показать, чьи уши торчат из-за его спины, и уныло произнес:

— Я, Марта Игоревна, человек подневольный. Мне приказали, я действую.

Симпатии это признание не вызвало. Гольдман хлопнула ладонью о стол, фыркнула разозленно и встала. Пока она шла к окну, Тарасов с удовольствием смотрел на стройные женские ноги и думал: «Не сто очков форы, а двести».

— Михаил Валерьевич, мне тоже неприятна эта ситуация, — разглядывая зелень за стеклом, проговорила Марта. — Она меня тревожит. Но не пугает. Вы чувствуете разницу?

— Разницу-то я чувствую. Но все же, Марта Игоревна, вы уж постарайтесь нам помочь…

— Хорошо, — хозяйка кабинета вернулась к столу, взяла ежедневник и какое-то время его листала, тихо бормоча по нос, — где-то он у меня был… где-то я записывала. Нет, не нашла. — Гольдман положила, почти швырнула тетрадь на место и объяснила: — Я искала телефон ветеринара, наблюдающего Тяпу. Михаил Валерьевич, если тело собаки еще не кремировано, советую показать его врачу. Думаю, ветеринар точно ответит, что за собака оказалась в морозильном шкафу. Пока мы не будем знать точно, все разговоры бесполезны.