Роман Молодой - Сычев К. В.

– Это я, брат, – ответствовал огорченный Роман Михайлович. – Видно я так изменился, что ты даже не помнишь, как мы с тобой громили Мамаевых татар!

– Я все помню, брат! – кивнул головой Дмитрий Ольгердович. – Просто ты так постарел, похудел и даже почернел лицом на неблагодарной московской службе! А я, как только увидел в первый раз Дмитрия Москаля, сразу же решил не идти к нему на службу! У того князя, великого воина, не было ни души, ни сердца! Только одна корысть! А какие у него были бояре? Некого даже похвалить! Тот славный покойник слепо верил их злобным словам! Благо, что у меня есть свой удел и не надо преклонять колени перед лицемерной Москвой! Я очень сочувствую тебе за напрасно растраченные долгие годы честной службы неблагодарным! Если хочешь, можешь приехать ко мне в Брянск и жить там, как почетный гость…А если мы победим наших врагов, ты сможешь получить любой богатый удел…И даже вернуть себе Брянск! Твое имя до сих пор не забыто брянцами! Мои бояре часто говорят о тебе, когда приводят добрые примеры!

– Что теперь говорить о Брянске, брат? – грустно улыбнулся Роман Михайлович. – Я отдал тебе в свое время и город и удел без сопротивления! Мне не хотелось проливать братскую кровь! Я всегда почитал своими братьями многих знатных литовцев! Мы ведь вместе росли! Я очень переживаю и за твоего брата Андрея, который томится в темнице злобного Ягайлы!

– Славный Витаутас сейчас хлопочет о нем! – тихо сказал Дмитрий Ольгердович. – И я надеюсь на его скорое освобождение!

Так в разговорах за чашей вина прошла встреча князя Романа с великим литовским князем и его воеводами. С немецкими рыцарями, сидевшими там же, в шатре Витовта, он не разговаривал. Да и они, мрачные, усталые от бесконечных переходов, не стремились к общению и лишь кивали своими белокурыми головами, поглощая выставленную перед ними в мисках еду и наливаемое слугами, стоявшими за их спинами, в оловянные чаши крепкое вино.

Свой очередной поход Витовт начал зимой. Как только спали жестокие январские морозы, и пошел снег, его войска, соединившись с крестоносцами, отправились к некогда столичному литовскому городу – Новогродку. Как известно, Витовт так и не сумел в свое время взять нынешнюю столицу Вильно, несмотря на то, что жестоко расправился с защищавшим виленский замок князем Коригайло. Возможно, эта жестокая расправа так ожесточила сердца его противников, что они, увидев выставленную на колу голову Коригайло, не только отказались сдавать крепость, но сопротивлялись, как перед концом света, стреляя по осаждавшим врагам из пушек и арбалетов и нанося им невосполнимый урон.

И вот теперь Витовт хотел отыграться за ту неудачу под Вильно и занять крупный Новогродок. В этом случае он добился бы стратегического преимущества перед врагами и перерезал бы их связи, торговые и военные дороги. Наконец, взятие Новогродка добавило бы ему военной славы и ослабило бы враждебную ему коалицию знати, большинство из которой выжидали, к кому выгоднее перебежать.

Зная о значении Новогродка, ему навстречу вышел с большим войском князь Корибут Ольгердович, славный своими многими победами над немецкими рыцарями и даже над самим Витовтом. Войско, ведомое Витовтом, подошло к старинному местечку Докудово, где и остановилось, ожидая врага.

– Так мы простоим до самой ночи, – думал, глядя по сторонам, седовласый Роман Михайлович, – но врага не дождемся! Неужели хитроумный Корибут захотел утомить нас холодом, а потом нанести свой коварный удар? Однако я не думаю, что ему удастся перехитрить Витаутаса! Значит, скоро будет битва!

Неожиданно, откуда-то из-за оврага до ушей русского князя донесся звук боевого рога, и весь снежный простор перед его глазами как бы зашевелился: на них надвигалось большое конное войско, вооруженное длинными копьями. – Так, – прошептал князь Роман, – а за ними идет тяжелая пехота! Это большая ошибка Корибута! Ему грозит полный разгром! – Он поднял свой тяжелый меч и громко сказал: – Готовьтесь к брани, мои славные люди! Мы все вместе пойдем на врага! Сначала выпустим тучу стрел, а потом – пойдем вперед!

В это время прозвучал сигнал Витовтова горниста, и союзная конница с дикими криками устремилась на приближавшихся врагов. За пару сотен шагов до столкновения воины князя Романа и Дмитрия Ольгедовича выпустили во врагов по стреле, после чего, не останавливаясь ни на мгновение, выставив перед собой копья, обрушились на конницу Корибута, заметно поредевшую после обстрела и совсем не ожидавшую стремительной встречной атаки. Удар! Треск копий и вопли убиваемых заглушили все прочие звуки. Князь Роман успел проскочить между двумя вражескими копейщиками и нанести одному из них мощный удар мечом по голове. Литовский воин рухнул, но ему на смену пришел еще один рослый разъяренный всадник. – Ах, ты, русский князь! – крикнул он по-литовски. – Ну, теперь берегись!

Однако и его копье счастливо миновало князя Романа. Мало того, нападавший был буквально надет на копья подскакавших к своему князю воинов. – Не спеши, славный князь! – кричал воевода Влад Изборович, отбрасывая завязшее в теле врага копье и выхватывая меч. – Это тебе не татары, а тяжелые воины! Им некуда отступать!

Князь Роман, услышав своего боярина, сбавил скорость и стал отчаянно отбиваться от наседавших со всех сторон врагов. А тут как раз подоспел и князь Дмитрий Ольгердович. Два русских отряда, поддержав друг друга, остановили продвижение вражеской конницы. Сражение становилось все более яростным. С обеих сторон падали убитые и раненые, которые, даже упав на землю, хватали друг друга и отчаянно пытались своими телами остановить продвижение лошадей. В этом месиве сцепившихся в смертельной схватке врагов было трудно нанести прицельный удар и приходилось, порой, напрасно махать руками: меч либо скользил по железной броне, либо застревал в дереве и коже щитов, либо вовсе отскакивал от надежно защищенных воинов, как от каменного изваяния. От этого махания тяжелым мечом князь Роман начал уставать. Он понял, что еще час, и его рука не выдержит напряжения боя. А это значило одно: он не сможет не только нападать, но даже защищаться. Враги почувствовали его усталость и стали все сильнее напирать. Однако, князь Роман, закусив до боли губы, продолжал упорно сражаться, беспощадно выбивая из седел вражеских воинов. Неожиданно раздался страшный грохот, и передние ряды вражеской конницы рассеялись, словно сметенные кровавым ураганом. Князь Роман оглянулся и не поверил своим глазам. Прямо на него надвигалась тяжелая немецкая конница. – Расступитесь! – крикнул он своим воинам так громко, что они услышали и быстро разъехались в разные стороны. Немецкие рыцари железным клином вошли в образовавшийся проход и буквально вонзились в остатки Корибутовой конницы. – А где же сам Корибутас? – подумал князь Роман, вглядываясь в сражавшихся и делая знак своим воинам доставать луки. Как только немецкие рыцари завязали сражение, воины Романа Молодого и Дмитрия Ольгердовича соединились и, поняв, что хотел от них князь Роман, выхватили луки. Их беспощадные стрелы помешали врагам защититься от нападавших немецких рыцарей. Треск немецких копий и стук тяжелых мечей сопровождались такими дикими воплями умиравших и рассеченных врагов, что вся долина, казалось, загудела.