Любовь как закладная жизни - Ольга Горовая

Следующие три дня вся мужская часть ее «семьи» советовалась и думала, как же назвать щенка? Агния же только с интересом наблюдала за этим процессом, поскольку ее непритязательного «Тошку» с ходу отвергли, снисходительно пояснив, что не подходит такая кличка для «серьезной собаки». И как-то так вышло, что пока мужчины думали-советовались, она стала звать щенка «Плюхом».

Ну, оно так само-собой у Агнии получилось. Просто она следующим утром вышла во двор, планируя полить цветы, которые взялась разводить, раз уж получила во владение такую территорию. А все хозяйки домов, в представлении Агнии, обязательно разводили цветы. Выпустила щенка из вольера, который на скорую руку соорудили Вячеслав с Вовой накануне вечером, а этот непоседа со всех ног кинулся к ведру с водой, которое она только-только набрала с помощью шланга. И с разгону туда плюхнулся, окатив все вокруг, и ее в том числе, волной холодных брызг. А потом носился вокруг нее, тряся головой и норовя то и дело лизнуть. Агнии было очень весело.

Но гораздо веселей, кажется, было Вячеславу и Вове, которые выскочили на улицу из-за ее визга, когда Агния намокла. Наверное, первоначально они решили, что что-то случилось. Зато теперь, один с крыльца, а другой уже добравшись из своей пристройки, со смехом наблюдали, как Плюх дергает Агнию, игриво кусая за босые пятки. И как гибнут под резвыми мохнатыми лапами Плюха те самые цветы, которые Агния так отчаянно пыталась вырастить. Данному факту Вячеслав обрадовался больше всего, она была уверена. Агния немного стыдилась, но, несмотря на свое желание, все равно иногда ленилась просто выйти, полить свой палисадник. И Вячеку приходилось за этим следить.

В общем, именно так их «реально четкая» собака получила совсем не серьезную кличку. И хоть Вячеслав еще пытался пару дней давить всех своим авторитетом и старался спасти Плюху репутацию, поражение оказалось неизбежным. И через три дня, когда сам трижды подозвал щенка именно так, Вячеслав признал провал.

А еще через два дня Агния заболела. Ангиной. Противное такое ощущение, валяться с температурой при летней жаре. Было ли виновато в ее болезни утреннее «купание» с Плюхом или килограмм фисташкового мороженного, съеденного Агнией накануне из-за той самой жары — Вячек не разбирался. Он «категорически и навсегда» запретил ей и первое, и второе. И вообще, вел себя так, что еще неясно было, кто больше боялся и паниковал из-за такого риска для голоса Агнии. Очень скрупулезно пичкал всеми лекарствами, прописанными Алексеем Витальевичем. Врачом, с которым Вячеслав, похоже, дружил уже давно, и с которым теперь познакомилась и Агния по случаю своей болезни.

Врачом Алексей Витальевич оказался хорошим. А может, сыграла свою роль методичность Вячеслава в исполнении всех рекомендаций, который даже горло полоскать гонял Агнию каждые двадцать минут, но поправилась она быстро и без всяких осложнений. И уже через пять дней снова носилась во дворе с Плюхом по утрам, совершенно забыв про «категоричный и вечный» запрет.

Тогда Вячеслав, явно недовольный таким отношением к его распоряжениям, решил увезти Агнию на реабилитацию. И в течение пары дней каким-то образом организовал все так, что они провели следующие две недели в доме на самом берегу Черного моря, в двадцати километрах от Ялты. Плюха с собой в отпуск не взяли, несмотря на слезные просьбы Агнии и горестный вой щенка. Оставили на Федота, как и весь дом.

И все было просто волшебно: и море, и солнце, и сам этот отдых, полностью посвященный ими друг другу. Только вот на следующий день после возвращения домой, Агния снова заболела. В этот раз обычной простудой. И ни при чем оказался, ни Плюх, ни мороженное, которого ей уже никто не позволял есть.

Алексей Витальевич, вновь срочно вызванный Вячеславом, после осмотра и обследования, ради которого Агния даже ездила в больницу, решил, что дело в избытке солнца и частой смене климата за короткое время. Но ей вновь приписали почти постельный режим, что было довольно скучно. Нет, ясно, что Вячеслав старался оградить ее и обеспечить скорейшее выздоровление. И любое желание предугадать пытался. И Вову гонял, хотя друг и сам носился между городом и их поселком, покупая все новые фрукты и витамины. Даже Федот приехал проведать. Зашел в комнату, стал у двери и глянул так, точно чувствуя себя не на своем месте. Поинтересовался самочувствием. И, не дождавшись ответа Агнии, выглянул в коридор, проверяя, где Вячеслав, а потом снова к ней повернулся:

— Ты, того, малышка, раз уж влезла к нам, не вздумай навернуться, — таким тоном, будто действительно предупреждал, заметил ее визитер. — Мне этого геморроя, чокнутого Борова потом в чувство приводить, и задаром не надо. Ясно? Так что давай, поправляйся, — пожелал Федот после растерянного кивка Агнии.

Развернулся и вышел из комнаты.

А Агния еще какое-то время пыталась осмыслить это заявление. Зато отвлеклась.

— Леха, ты мне можешь толково донести, какого хрена она шестой раз за два месяца болеет?! — Вячеслав сам понимал, что давит на врача.

Но, блин, сдерживать злость и раздражение сил не хватало. Как тут можно сдержаться, когда его Бусинка из одной хвори в другую влазит, а он ничего сделать не может? И Леха не при делах, руками, вон, только разводит. Хоть и струхнул. Конкретно струхнул. В кресло свое вжался.

За больничным окном лил дождь, как и всю последнюю неделю. В конце сентября летняя жара наконец-то сдалась и уступила место осени.

— Слава, я стараюсь, — огрызнулся врач, нервно вертя в пальцах ручку. — Но у нее все нормально! Вот хочешь — верь, хочешь — нет, но все хорошо!

— Ты мне зубы не заговаривай, — раздраженно рыкнул Боров и с размаху сел на топчан, стоящий в углу кабинета Лехи. Древняя кушетка жалобно скрипнула от такого обращения. — Какое, на хер, хорошо, если она еле ходит уже от слабости из-за всех этих простуд? И разве болеют столько, когда все хорошо?! — Он с силой хлопнул ладонью по подоконнику.

Леха нервно передернул плечами.

— Я не знаю, Слава. Как есть говорю. Я Агнию уже на все, что мог, проверил. Даже на ВИЧ и гепатиты. Ничего, девочка здорова.

— Какой ВИЧ? Ты мозги вруби! — Вячеславу даже смешно стало. — Это ж Бусинка. Откуда у нее такое, она ж нигде и никогда…

— А ты? — Леха, судя по виду, как-то стремался, но все же внимательно глянул на Вячеслава.

А его этот вопрос как-то осадил. По правде сказать, Борову и в голову такое никогда не приходило. Он типа и знал, что это все есть. Но где-то там, вне связи с ним. Да и какое это может иметь к нему отношение? Он же не гомик. И наркотой никогда не баловался.

Только, с другой стороны, вдруг вспомнились все те девки, что он у Гели заказывал. Вроде и проверенные, а все равно, справок то он не спрашивал. И никогда же не додумывался о тех же резинках подумать. Блин. У Борова аж в животе похолодело. Не за себя, главное, за малышку страшно стало.