Предсказанное. Том 2 - Василий Головачёв

— Раньше ты этого интереса не проявлял.

— Кое-что изменилось. Все, кончай прохлаждаться, одевайся, идем запускать в эйнсоф одну исключительно непредсказуемую вещь. Кстати, каким образом возник эйнсоф?

Маттер дотянулся до графина с рассолом, допил напиток прямо через край, швырнул графин на пол. Глаза его расширились, в них зажглась искра жизни.

— Разве ты не присутствовал при эксперименте?

— Меня в ту пору занимали другие проблемы.

— Я думал, ты все знаешь. — Маттер начал одеваться. — Мы «вкололи» в обломок шаламовского стринга порцию глюонов… Рвануло на шестой секунде: образовалась гигантская многомерная «яма» в вакууме, куда «скатилась» вся энергия защитных генераторов. Погибли пять человек. В «яму» сначала провалилась станция, а потом почти все плато Сервантеса на Меркурии. В общем, получилась странная сфера, названная впоследствии именем Сабатини, который руководил экспериментом. Это уж позже ее назвали эйнсофом, «абсолютом непознаваемости».

— «Бесконечномерным объектом». Кстати, он и в самом деле имеет бесконечное количество измерений?

— Чушь собачья! — Маттер натянул свитер, отдышался, вытирая вспотевшее лицо рукавом. — Эйнсоф на самом деле представляет собой узел пересечения Ветвей Древа Времен. Естественно, количество этих Ветвей ограничено. Думаю, их не больше шестисот. Но все равно этот объект уникален.

— Согласен. Его можно развернуть? Или, наоборот, свернуть? В черную дыру?

— Разве ты еще не понял? Ты же пять лет занимаешься эйнсофом.

— Я скорее технический распорядитель, а не ученый, теоретические проекты мне предлагают наши «яйцеголовые» теоретики. Но еще ни один из них не приблизился к пониманию процессов, происходящих в эйнсофе.

— Странно, честно говоря. Шаламов ведь мог дать вам прямую информацию…

— Он дал. — Ландсберг криво улыбнулся. — Но мы ее не оценили. Среди работников института не осталось ни одного интрасенса. Мне с трудом удалось уговорить директора, чтобы взяли тебя.

— Все, моя работа в институте закончилась.

— Что ты хочешь сказать?

— Я ухожу!

Ландсберг хмыкнул, по-новому оценивая сосредоточенное лицо ксенопсихолога.

— Ты хорошо подумал о последствиях?

— Подумал. Можешь сдать меня вивисекторам Службы, но я не останусь!

— А если я предложу тебе поучаствовать в последнем эксперименте?

— Я же сказал…

Ландсберг повернул руку запястьем вверх, нажал на стерженек личного информа, и над серебряным квадратиком выросло объемное изображение чаши из красноватого металла.

— Узнаешь?

Брови Маттера полезли на лоб.

— Обломок «стринга»? Откуда он у тебя?

— Забрал у Леона Торопова. Не хочешь запустить эту чашку в эйнсоф?

Маттер поскреб заросший щетиной подбородок, глядя то на чашу, то на приятеля.

— Гертруда была права, ты изменился. Но ведь если мы воткнем «стринг» в эйнсоф, он может скомпактифицироваться, произойдет частичная или полная свертка узла…

— Ты же утверждал, что черной дыры не получится.

— Я и сейчас это утверждаю.

— Вот и славно.

— Что-то я тебя не пойму. Ты же хотел заставить эйнсоф возбудиться и перейти в состояние коллапса.

— Хотел, теперь не хочу.

— Что произошло? Появились новые клиенты, которые предложили заплатить больше?

— О чем ты?

— О кубоидах. Систему кубоидов обслуживает своя собственная йихаллах, которая наверняка посылает агентов и эмиссаров в зоны стратегических интересов Блэкхоул. Тебя, случайно, они не вербанули?

Бледное морщинистое лицо Ландсберга пошло пятнами, но он сдержался.

— Нет, меня не вербанули. Просто у меня изменилось отрошение к процессу.

— Ну и ну! Никогда бы не поверил, что ты способен изменить свое отношение к порученному делу.

— Я имел беседу с Железовским…

— Ах вот в чем дело, — усмехнулся Маттер, — Аристарх тебя просто-напросто запрограммировал. Это он умеет.

— Пусть будет по-твоему. А идея насчет агентов кубоидной йихаллах перспективна. Если и в самом деле, как ты утверждаешь, впереди намечается конфликт между кубоидами и Блэкхоул, то они должны иметь свои спецслужбы, разведку, контрразведку и агентурные сети. Агента Блэкхоул мы знаем…

— Да?

— Шаламов, разве нет? А вот агентом кубоидов может быть кто угодно, от Аристарха до Мальгина.

Маттер с сомнением покачал головой.

— Это люди иного калибра, они никогда не станут агентами чужих разумников, представителей «темной» или «белой» сил.

— Ну, не знаю, не уверен.

— Ладно, нет смысла спорить. Пожалуй, я останусь, посмотрю, что получится. Если только нас не остановят.

— Поэтому я и предлагаю сделать это вдвоем, без тебя мне не справиться. Надо запрограммировать соответствующим образом один из видеозондов, установить на его борту нейтринный «скальпель» и подсоединить к нему «стринг». Причем — чтобы никто этого не заметил.

— Я сделаю. Понадобится наносекундный синхронизатор и аппаратура «динго».

— Все, что необходимо.

Глаза Маттера заблестели, он порозовел, начиная оживать.

— Если нас раскусят…

— Не все ли равно? — ухмыльнулся Ландсберг неумело, отчего лицо его приобрело странное выражение детской печали. — Когда-то все равно придется расплачиваться за все содеянное, днем раньше, днем позже…

— Лучше позже. — Маттер вспомнил о жене, помрачнел. Но долго каяться и думать о своих ошибках он не мог. Его ждала увлекательная работа, и это сейчас было главным событием в жизни.

Исследовательская станция Института пограничных физических проблем «Марго-2» подчинялась собственному суточному циклу, поэтому в отличие от других поселений человечества на Меркурии и вокруг него время на станции совпадало с земным европейским на долготе Екатеринбурга. Если сотрудники большинства станций и жители купольных городов еще спали, то экипаж «Марго» уже работал.

Готовился очередной запуск в дыру эйнсофа. Предстояло послать спецгруз — два десятка МК и аннигиляционную бомбу тротиловым эквивалентом в пятьдесят тысяч мегатонн. Если бы такая бомба взорвалась на Земле, человеческая цивилизация прекратила бы существование. Однако санкции на проведение эксперимента были подтверждены на самом высоком уровне: «добро» дали Служба безопасности, СЭКОН и Совет безопасности ВКС. Поэтому команда Ландсберга работала в обычном режиме, словно собиралась запустить в эйнсоф футбольный мяч, а не колоссальной мощности супербомбу.

В семь часов «утра» — по времени станции — последние приготовления к запуску были закончены, и связка «пакмака», на борту которой располагались не только взрывные устройства, но и научно-исследовательская аппаратура, датчики состояния и видеозонды, была выведена на орбиту вокруг Меркурия с таким расчетом, чтобы ее можно было «одним толчком» направить в черный «тоннель» эйнсофа. Видеозонд с добавочным содержимым, установленным заговорщиками — Ландсбергом и Маттером, тоже находился в недрах центрального когга «пакмака», но связь имел только с начальником центра. О его функциях никто из персонала станции не догадывался.