Империи песка - Дэвид У. Болл

Когда Хаким пришел в себя, внутри у него все горело. Голова дергалась из стороны в сторону. Поль старался успокоить парня, однако Хаким по-прежнему его не узнавал. На лице и шее выступила зловещая сыпь. Живот раздуло. Поль хотел его напоить, однако Хаким не мог глотать. Открыв глаза, он в ужасе закричал:

– Я ослеп, ослеп!

Он отчаянно пытался высвободиться из веревок. Поль был бессилен чем-либо ему помочь.

Лагерная какофония преследовала Поля на каждом шагу. Взрослые мужчины хныкали и плакали, как дети.

– Я хочу умереть, – повторял сквозь стиснутые зубы Мустафа бен Жарди. – Убей меня, убей меня, милосердный Аллах, прибери меня к себе! Не оставляй меня на этом свете. Пошли мне смерть. Умоляю! Мгновенную смерть!

Чтобы отвлечься, Поль отошел и стал помогать другой жертве. Вскоре Мустафа замолчал. Кто-то из стрелков не выдержал его стенаний и несколько раз ударил Мустафу прикладом винтовки. Это подействовало.

Сделав все, что было в его силах, Поль в изнеможении повалился на песок. И тут его настигла жуткая мысль, заставив снова подняться на ноги. Он торопливо зашагал по лагерю, идя мимо связанных жертв. Те, кто остался здоровым, тихо переговаривались, боязливо озираясь. Поль вертел головой, высматривая, ища и надеясь.

– Недотепа! – Он старался убрать из голоса панику, но ответа не было, а в животе разрастался тугой узел страха. – Недотепа!

Черт, ну куда же запропастился этот пес?!

Поль умоляюще смотрел на спутников. Люди пожимали плечами и качали головой. Он побежал к колодцу и скалам, начинавшимся за колодцем. Ничего.

– Недотепа!

А потом он увидел.

Недотепа едва сумел выбраться на равнину. Наверное, пес выискивал тень, когда его накрыло. Задние лапы отказали, и он пополз, оставляя широкий след на песке. Потом то же случилось с передними. Когда Поль его нашел, пес неподвижно лежал на песке. Глаза оставались открытыми, но жизнь из них ушла.

Поль сел и осторожно положил голову Недотепы себе на колени. Он покачивался взад-вперед, гладя золотистую собачью шерсть. А потом пространство над колодцем Айн-Эль-Кермы всколыхнулось от его душераздирающего крика.

С вершины дальнего холма туареги молча наблюдали за тем, как эфелеле сделал свое дело, превратив французскую экспедицию в обезумевшее стадо. Аттиси приказал не нападать на нее. Вскоре представится более благоприятный момент, а пока пусть варвары сполна насладятся его ядовитым угощением. Жара только усугубит действие отравы.

На многих туарегов это произвело гнетущее впечатление. Тахер направился к своему мехари, решив вернуться на юг.

– Ихаггаренам не свойственно травить противников, – сказал он. – Мусса был прав. Это бесчестный поступок.

– Можешь уезжать, – пожал плечами Аттиси.

Он не мог силой приказа удержать Тахера и еще дюжину тех, кто собрался уехать. Они вправе возражать. С ним останется достаточно мужественных воинов, и они завершат начатое.

Аттиси перебрался на склон другого холма. Тот был значительно ближе к Айн-Эль-Керме. Там стояли Тамрит и Махди.

– По варварам нанесен второй удар, – сказал он. – Вскоре мир узнает о силе сынов пустыни. Ахитагель будет доволен.

Махди его не слушал, глядя на одинокую фигуру человека, на коленях которого покоилась голова мертвой собаки.

Эта сцена всерьез тронула его.

Ему было жаль собаку.

Поль споткнулся и рухнул на колени. Мышцы ног дрожали от напряжения.

Стремясь поскорее достичь Амгида, отчаявшиеся люди решились на длительный ночной переход. Самых слабых усадили на верблюдов. Пристроить Хакима было уже негде, и Поль нес его на спине.

Сандо умер. Этого никто не заметил, пока его тело не соскользнуло и не повисло под брюхом верблюда. У них не было ни лопат, ни времени, чтобы вырыть настоящую могилу. Поль горстями черпал песок и засыпал тело инженера, пока кожа на руках не покрылась кровавыми трещинами. Он не пролил ни слезинки, ибо привычные эмоции сменились отупением.

– Je suis désolée[75], – прошептал Поль. – Сандо, я сожалею, что не смог сделать для вас больше. Простите, что не читаю по вам молитвы.

Диану и Побеген немного оправились и хотя бы могли самостоятельно идти. Брам и Маржоле брели вместе, помогая друг другу и как-то ухитряясь не выронить винтовки, хотя постоянно спотыкались и почти не соображали.

– Яд эфелеле действует долго, – говорил Эль-Мадани. – Полное выздоровление наступит только через несколько дней.

Колонна находилась в ужасающем положении. Люди были измотаны и деморализованы. Времени на отдых всегда оказывалось недостаточно. Вскоре недосчитались пятерых умерших или пропавших без вести. Более тридцати особо сильно пострадали от яда. Они и через два дня оставались полубезумными, что-то бормочущими себе под нос. Их приходилось подталкивать или тащить в нужном направлении. Поль не раз наблюдал, как стрелки бросали свои винтовки и продолжали путь совершенно незащищенными. Некоторые делали это из-за поражения ядом, попросту забыв, зачем нужно оружие. Иные – вполне осознанно, поскольку начинали сдавать позиции.

– А какая разница? – выслушав упрек Поля, спросил один из таких. – Разве винтовка справится с дьяволом? Как можно стрелять в того, кого не видишь? Как можно убить того, кто не умирает?

Эти слова взбесили Поля. Он выхватил пистолет и помахал перед лицом стрелка:

– Ты готов бросить оружие, чтобы враги подобрали твою винтовку и обратили против нас?

Голос Поля разносился окрест. Он выстрелил в воздух. Оторопевшая колонна прекратила движение. Никто еще не видел младшего лейтенанта де Вриса в таком состоянии. Казалось, общее безумие захватило и его.

– Нам противостоит не дьявол! У этих людей нет никаких сверхъестественных сил! Они – примитивные дикари! Слышишь? Пули их убивают! Любого, кто посмеет бросить оружие, я лично застрелю! Это понятно?

Стрелок робко кивнул и нагнулся за винтовкой.

Сражение произошло там, где и предсказывал Эль-Мадани. В Амгиде.

Сначала они увидели дюны: высокую гряду, огибавшую подход к колодцу с западной стороны. Дальше лежало плато Тассили с его странными и причудливыми природными скульптурами из песчаника. Это было суровое и красивое место. Колонна достигла вершины длинной горной цепи, круто обрывавшейся вниз, где находилось глубокое ущелье. По дну ущелья протекал ручей, о котором все они так грезили. А между колонной и ручьем расположилась живая цепь туарегских всадников на мехари, преграждавших путь к воде.

Поль опустил Хакима на землю. Парень застонал, оставаясь в бессознательном состоянии. Поль смотрел в бинокль на туарегов и чувствовал нарастающую тяжесть в груди. Туареги стали для него не просто врагами. Они превратились в предмет ненависти. Ему хотелось прыгнуть на них и самому расправиться со всеми. Каждый из них заслуживал не просто смерти, а казни, соразмерной жестокостям, которые они учинили. Усилием воли он приказал себе успокоиться.

– У них есть карабины, –