Империи песка - Дэвид У. Болл

подобие порядка. Приказы оставлялись без внимания. Руки хватали из мешка липкие комья фиников. Люди отталкивали друг друга. Белкасем локтем ударял по зубам и носам соперников, чтобы урвать себе побольше. Ведь фиников могло на всех и не хватить. Полю удалось зачерпнуть горсть для Сандо, однако самому не досталось. Он надеялся, что вечерняя охота Недотепы окажется удачной, но пес устал от ящериц и энергично влез в это столпотворение, намереваясь под шумок разжиться угощением для себя.

Побеген смотрел на это безумие и с горечью сознавал, что остатки экспедиции попали к туарегам в зависимость.

– Я еще не видел такой алчности, – признался он. – Туареги не успокоятся, пока не выудят из нас все деньги, продавая нам наши собственные припасы. Это унизительно.

– Пока мы не дохнем с голоду, какая тебе разница? – спросил Диану.

Мусса стремительно двигался на восток, изо всех сил торопя свой маленький караван. Верблюды были нагружены пищей и бурдюками с водой. То и другое он раздобыл в Ин-Салахе. Туда он мчался, делая короткие остановки, чтобы дать отдых своему мехари. Мусса приехал почти ночью, когда масляные лампы уже потушили, а город спал за закрытыми воротами. Муссе не удалось разбудить стражника, поэтому он перелез через стену возле ворот. Стражник храпел на посту и не заметил вторжения. Не теряя времени, Мусса принялся стучать в двери, будить торговцев и покупать необходимое. Он не торговался, поскольку дорожил каждой минутой. Торговцы хорошо его знали и смухлевали лишь чуть-чуть. Еще затемно он покинул оазис, проехав мимо все того же спящего стражника. Путешествие заняло у него всего восемь суток – неслыханно короткое время. Он надеялся, что не слишком опоздал. Без пищи и воды люди в пустыне умирали быстро.

Он намеревался выйти на путь французов где-то к северу от Амгида. Это позволит ему двигаться впереди, понемногу оставляя верблюдов и припасы там, где их найдут. Таким образом он проложит «тропу выживания» и позволит остаткам экспедиции добраться до Уарглы.

Мусса выбрался на невысокое плато и повел своих верблюдов по трудному пути. Животные упирались, недовольно фыркали и часто останавливались. Четыре раза он был вынужден спешиваться и поправлять их поклажу, уберегая от падения. Переход был тяжелым. Мусса жалел, что отправил Люфти обратно в Абалессу. Сейчас ему бы пригодилась помощь раба.

Он достиг вершины плато. Дальнейший путь пролегал по вади. Один из верблюдов в его караване упрямством не уступал ослу. Мусса обернулся, чтобы заставить его идти быстрее, и потому не сразу заметил всадников, бесшумно появившихся впереди и преградивших ему путь.

– Мусса, ты, никак, заделался торговцем?

Мусса резко натянул поводья. За спиной Аттиси он увидел не менее дюжины ихаггаренов.

– Аттиси, если бы это дело касалось тебя, я бы ответил, – столь же резко произнес он. – А поскольку мои дела тебя не касаются, будь любезен, посторонись. Ты мешаешь мне проехать.

– Мое дело – французы, – ответил Аттиси, и не думая уступать дорогу. – Я тебя предупреждал. Говорил: возвращайся на юг и не лезь в то, что тебя не касается. Если поклажа этих верблюдов предназначена французам, ты, как вижу, не внял моим словам. Повторяю еще раз: тобол у меня.

– А у меня – память о нашей чести.

– Затаб, Мастан! Заберите его верблюдов.

Двое туарегов подъехали к Аттиси. Мусса выхватил свой тяжелый меч.

– Остановитесь! Я не намерен с вами воевать.

Оба заколебались, но затем двинулись вперед и встали по обеим сторонам Муссы. Это был известный маневр, который он видел часто. Он не мог двигаться вперед и не мог отступить. Мусса проклинал себя за непредусмотрительность, но в подобной ситуации не мог ничего сделать, кроме расправы с обоими. Мусса смотрел на них, держа меч наготове, но его окружили со всех сторон.

Один остановился у него за спиной, отрезав доступ к вьючным верблюдам. Затем обеими руками взмахнул копьем, словно дубиной. Мусса услышал звук и поднял меч, но было слишком поздно. Он свалился с мехари. Така сердито заверещала под колпаком.

Туареги остановили своих мехари, чтобы не наехать на лежавшего без сознания человека. Они все знали Муссу. И хотя он встрял в их расправу с французами, никто не хотел причинять ему вред.

Аттиси прикинул, как наилучшим образом удержать Муссу от дальнейшего вмешательства.

– Оставьте только его мехари и запас воды на два дня. Никакой еды. Сокола отнесите к бурдюкам с водой. Все остальное мы забираем.

Когда Мусса снова явится помогать французам, те уже будут мертвы. В живых не останется никто.

Колодца Айн-Эль-Керма они достигли глубокой ночью, одолевая последние метры чуть ли не ползком. Огрубелыми пальцами стали разрывать неподатливый песок, пытаясь скорее добраться до водоносного слоя. Люди спорили из-за очереди. Их гербы наполнялись медленно. Водопой верблюдов оставили на потом. Прошел не один час, прежде чем все участники экспедиции смогли утолить жажду.

На рассвете знакомый крик стрелка, заменившего моккадема, позвал мусульман на молитву. Недотепа тыкался мордой в Поля, требуя ласки. Поль перевернулся и открыл глаза. Когда они привыкли к сумеречному свету, Поль застыл от ужаса. Вдалеке он увидел длинную угрожающую цепь туарегских всадников с копьями, глядевших на спящий лагерь.

– Туареги! – закричал Поль, вскакивая на ноги.

Лагерь мгновенно пробудился. Люди хватались за винтовки. Звучали приказы. Цепь туарегов не шелохнулась.

– Диану, это наш шанс! – воскликнул Поль, возбужденно указывая в сторону туарегских всадников. – Смотрите, где они стоят! Они в уязвимом положении. Если действовать быстро, мы сумеем занять позицию на возвышении! Пятнадцать человек с одного фланга, пятнадцать с другого, остальные цепью по фронту. Они попадут под перекрестный огонь. Если нам не удастся уничтожить их всех, мы нанесем им ощутимый урон и заставим отступить! Нельзя упускать такой момент!

Диану вел себя так, словно ничего не услышал.

– Побеген! – крикнул лейтенант, отталкивая Поля. – Занять оборону! Выстроить огневой рубеж!

Пока сержант выполнял приказ, туареги начали исчезать, уезжая в северном направлении. Вскоре от них не осталось и следа.

– Видите? – спросил Диану. – Мы бы ничего не могли с ними сделать. Слишком поздно. Они не хотят попадать под огонь наших винтовок. Не хотят сражаться с нами в этих местах, – торжествуя, но с оттенком неуверенности объявил лейтенант.

Он оглянулся, желая видеть, согласны ли с ним остальные. Эль-Мадани смотрел в другую сторону. Побеген был чем-то занят. Лица Брама и Маржоле оставались бесстрастными.

– Конечно, они не хотят попадать под огонь наших винтовок, – подхватил Поль. – Потому-то мы и должны были дать им бой.

Он был зол и пытался сообразить, как ему следует действовать. Он вспомнил слова стрелка Мустафы