Последний переход - Андрей Самойлов

Вот тогда-то поднялся в деревне дым коромыслом. Срочно собрали народ на поиски студента, отправились искать, прочесывали лес, кричали, колотили палками по стволам, чтобы самим не потеряться – да все без толку.

Ясное дело, сообщили в милицию. Но там эту новость выслушали если и с сочувствием, то уж точно без душевного трепета: в тайге каждый год народу пропадает – печальное дело. Да и сами метелинцы это знали не хуже милицейских… Но каким-то обостренным, особым чутьем они уловили именно в этом случае зловещий знак начала новых неприятностей.

И не ошиблись.

Очень скоро они заметили по ночам одну странную вещь: неспокойно вели себя дворовые собаки. Они тревожно бегали на привязи, выли – не лаяли, а выли! И вой был тоскливый, как по мертвецу. И заметили, что они, псы, норовили потом забиться в свои будки и выли оттуда как бы в смертном страхе. И вот страх этот передавался другим животным. Начинали мычать в хлеву коровы, истерично блеяла мелкая живность, даже птицы, и те, кудахтали, гоготали – Содом и Гоморра, в общем.

И погода, и природа, черт возьми, и они как с цепи сорвались. Пойдет человек в лес – как вдруг вокруг него угрожающе зашумят, начнут раскачиваться деревья, тянут ветви, как руки, к прохожему, и только в нескольких метрах от пего, а дальше – ровным счетом ничего, тишь, гладь да Божья благодать.

Или ни с того ни с сего рванет ветер по сельской улице, сорвет с крыши плохо прибитый лист железа – и летит он, корявый, со зловещим грохотом: ему и по башке кому-то угодить – плевое дело.

Всколыхнулись старые, казалось бы навсегда забытые разговоры, теперь уже всерьез. И пошла по окрестностям худая слава, сначала про деревню Метелю, а потом и про всю реку Кара-су, ибо это не прекратилось, а наоборот, усиливалось, обрастая самыми странными событиями…

На этом месте Клавдия Макаровна как бы осеклась.

– Ну да чего там, сами узнаете, – сказала она скороговоркой.

– Уже узнали, – хохотнул Пашка, и невесело это вышло у него.

– Еще узнаете.

Старушка сказала это вежливо, но твердо.

Егор с Аркадием обменялись быстрыми взглядами. Поняли они друг друга или нет – бог весть, но, во всяком случае, Кауфман, встрепенулся:

– Да, да, Клавдия Макаровна, спасибо. Пойдем мы, нам действительно власть нужно найти. Она-то, я полагаю, тоже осведомлена об этих делах?

Клавдия Макаровна усмехнулась непонятно.

– Вся власть у нас – участковый, да и он случайно тут. Сельсовет наш когда-то укрупняли, и начальство съехало. Участковый-то тоже там, в Сосновке, а здесь у него как временный пункт, что ли, на время приезда…

И опять почудилось Егору, что бабка недоговорила чего-то. Но копать эту ему тему что-то не захотелось.

– Так сейчас он здесь… участковый, я имею в виду? – догадался Пашка.

– Да уж явился, поди, – вздохнула бабушка – Тогда пойдем. – Пашка решительно встал из-за стола. – Пошли, народ. Спасибо еще раз, Клавдия Макаровна!

Встали, гурьбой прошли к дверям. Хозяйка вышла проводить их.

– Так где его искать-то, участкового вашего? – спросил Забелин, уже выйдя из ворот на улицу.

– Где искать? Где искать, говоришь… А не надо искать, он сам вас найдёт! Да вот никак он сам, начальничек. Об волке речь, и волк навстречь….

Этого она могла бы и не говорить, потому что появившийся на дальнем конце улицы человек на мотоцикле с коляской, в милицейской фуражке вряд ли мог быть кем-то иным, кроме участкового.

Видно было, как человек на мотоцикле привстал, точно всадник в стременах, глядя в их сторону, а затем повернул руль влево и крутанул рукоятку газа Мотоцикл бойко покатил навстречу им.

– Ну вот, – негромко молвил Аркадий. – Дождались встречи с властями.

После этих слов стояли молча, смотрели, как приближается местный блюститель порядка. Скоро стало заметно, что лицо у него круглое, улыбающееся, носик пимпочкой. За фуражку свою он то и дело хватался левой рукой – видать встречный ветер норовил сдуть головной убор.

– Мое почтение!.. – сквозь мотоциклетную трескотню прокричал седок и рассмеялся совсем уже беззвучно. А когда он подлетел к самым воротам и вырубил мотор, наступившая тишина отчего-то почудилась Егору каким-то вселенским безмолвием.

На миг, не более. А в миг следующий участковый (старший лейтенант, как выяснилось) соскочил с седла, энергично потопал обеими ногами, а ладонями столь же энергично отряхнул штаны сзади.

– Доброго здоровьичка! – тенорком провозгласил старлей так, словно только и ждал того момента, чтобы пожелать добра трем молодым гостям и одной пожилой местной жительнице.

Впрочем, ей мог и не желать. Клавдия Макаровна, как только участковый порулил к её дому, скрылась – только её и видели.

– Приезжие, – определил он, обходя мотоцикл. – По реке приплыли?

– Естественно. – Павел ступил на шаг вперед.

И этим как-то само собой обозначилось, что официальные переговоры с представителем власти будет вести он. Егор с Аркадием остались на втором плане.

Старлей приподнял фуражку, другой рукой небрежно пригладил распаренные негустые волосы и вернул фуражку на место.

– Что же, будем знакомы тогда. Старший лейтенант Пыжов Андрей Александрович, здешний, так сказать, столп правопорядка. Околоточный надзиратель!

И вновь тоненько рассмеялся, не подав при этом, однако, руки. Ну и Забелин, соответственно не стал в ответ тянуть свою. Он кашлянул и заговорил.

– Товарищ старший лейтенант – произнес он сухо. – Мы хотели сообщить вам о происшествии, имевшем место быть с нами…

Сообщил. Краткими точными фразами, четко и емко – настоящий военный рапорт. Пыжов сразу посерьезнел, приосанился, пухлые губки поджал важно.

Егор улыбался про себя, поглядывая на участкового: как тот тщетно старался выглядеть глубокомысленным: Пинкертон, да и только. Но что же делать, с такой физиономией, которая досталась Пыжову, не изобразишь из себя ни Пинкертона, ни Шерлока Холмса… Разве что Порфирия Петровича – да и то с поправкой на деревенский стиль.

Тем не менее выслушал он чеканную речь Забелина внимательно, шарообразной головой кивал в знак понимания, а когда Павел закончил, деловито приподнял реденькие брови.

– Что ж, – нисколько не удивляясь, молвил он. – Я вас понял. Разберемся. Разберемся… А скажите, документы у вас какие-нибудь есть?

Пашка полуобернулся к своим товарищам.

– Да, у нас. все в порядке, – спокойно ответил на этот немой вопрос Кауфман. – У тебя как?

– Паспорт с собой, естественно. – Егор полез в нагрудный карман.

– У меня тоже паспорт, – сказал Аркадий.

– У меня права, – кивнул Павел.

Права и у Аркадия были, но кроме них он еще и паспорт с собой захватил – немецкая педантичность.

Старший лейтенант приятно улыбнулся.

– Не покажете мне?

– Да, да, конечно… – Пашка заторопился, а Кауфман с Княженцевым свои документы вынули и передали их Пыжову. Тот взял оба паспорта в левую руку, аккуратно подровняв их по краям, как колоду карт. Павел несколько замешкался, зарыскал по карманам, ругнулся под нос – но все же нашел, нашел свои права, протянул участковому плотную пластмассовую карточку.

Тот взял ее, посмотрел.

– Забелин Павел… Васильевич. Верно?

– Да.

– Так. – Пыжов приложил карточку к обложке верхнего паспорта и открыл его. – Княженцев Георгий Сергеевич.

– Я самый, – сказал Егор, не дожидаясь вопросов.

Пыжов поднял светленькие глазки, посмотрел на Княженцева. Затем еще раз на фото, что-то листнул в паспорте, закрыл его. Открыл паспорт Аркадия.

– И… Кауфман Аркадий Викторович?

Аркадий и вовсе слов не тратил, кивнул.

И его паспорт бегло проглядел участковый, что-то буркнул неясное себе под нос. Закрыл.

Егор непроизвольно и безо всякой задней мысли потянул вперед руку – получить свой документ. Но Пыжов совсем не торопился возвращать; он прочно взял все три аусвайса в левую руку и похлопал ими по раскрытой ладони правой руки.

– Ну что же, – выговорил он с подытоживающей интонацией. – Будем разбираться. Раз есть сообщение – мы обязаны реагировать.

Он сделал паузу. Сощурился. И – как козырного туза об стол, врезал:

– На время разбирательства должен задержать вас здесь.

Если б он сказал, что в Кара-су водится брат-близнец лох-несского чудовища, и тогда бы его слова сразили приезжих меньше. А так – они просто остолбенели.

Первым опомнился Княженцев.

– Позвольте! – воскликнул он. – Как так – задержите? На каком основании?!

– Да на самом простом, – весьма разумно отвечал старлей.

Егор в гневе опять было раскрыл рот, но Пашка успел заглушить его.

– Стоп, стоп, князь! Погоди. Не лезь пока. Слушайте, – он повернулся к участковому. – Вы что, нас подозреваете в чем-то? Считаете, что мы юлим, неправду говорим вам?

– Да что вы, что вы! – Пыжов успокаивающе приподнял короткопалую ладошку. – Ничего не думаю. А надо разобраться.