Хрупкая женщина - Дороти Кэннелл

– Потрясающе! – Бен швырнул в камин скомканный лист бумаги. – Я сделаю его остроухим зелёным человечком с Марса, питающимся энергией от батареек, которые…

– Ты всегда всё буквально воспринимаешь? Говоря «не от мира сего», я имела в виду, что твой герой должен быть слеплен из другого теста, чем Джеймс Бонд. Сделай его преподавателем колледжа, страстно влюблённым в Китса и оперную певичку, страдающую ларингитом. Сделай его женщиной, наконец.

Глаза Бена сверкнули.

– Элли, – сказал он, – ты подала мне идею!

Я хищно протянула руку.

– Половина гонорара моя!

– Замётано! – Бен вскочил и принялся расхаживать перед камином. – Через шесть месяцев я смогу погрозить кулаком твоему дядюшке Мерлину и сказать, куда он может засунуть своё гнусное наследство. Одно дело – временное пристанище, а совсем другое…

Стук в дверь прервал мой торжествующий вопль по поводу явной и безоговорочной капитуляции Бена. Склонив голову, в гостиную вошёл Джонас. В руках он сжимал свою неизменную шапчонку. В полумраке я смогла разглядеть лишь косматые седые брови и жесткие щёточки усов. Решено, первым делом проведу в Мерлин-корт электричество!

Ещё не свыкшись с ролью владелицы поместья, я не знала, как следует обращаться к престарелому слуге. Тётушка Астрид, несомненно, рявкнула бы: «Да не стой ты как остолоп! Отправляйся к себе, милейший!».

– Привет, Джонас, – сказал Бен, шагнув к нему. – Мы с мисс Саймонс можем чем-нибудь вам помочь?

– Да я насчёт того, чтобы переночевать у себя в домике, сэр. Он теперь по праву принадлежит мисс Грантэм, и я не хочу её расстраивать, но ведь над конюшней ещё нет кровати, а у меня поясница побаливает, вот я и спрашиваю…

– Всё в порядке. Эту ночь мисс Грантэм проведёт в своей комнате. Мы с Элли ещё не обсудили этот вопрос, но было бы очень неловко сгонять пожилого человека с насиженного места, если, разумеется, она сама не захочет уединиться. К тому же я уверен, что и вы не жаждете покинуть свой домик. В любом случае, вы останетесь там до тех пор, пока не будет принято какое-либо решение.

– Я не против завещания, сэр.

Джонас Фиппс был из тех простодушных людей, что испытывают суеверный ужас при мысли о малейшем нарушении закона. А уж если в дело замешан призрак дядюшки Мерлина…

– Мистер Фиппс, вы поели? – заботливо спросила я. – По-моему, на кухне ещё остался холодный ростбиф.

– Не-е, я сам себе могу сготовить, хозяйка. Пойду-ка я, спасибо вам за хлопоты, – склонив голову ещё ниже, старик заковылял к двери.

– Ну и жизнь, – зевнул Бен, – и верный слуга, и старуха-дуэнья наверху, все к твоим услугам.

– Да ты не бойся, – обнадёжила я его, – со мной можешь не опасаться за свою честь. Скажи, ты предложил тётушке Сибил остаться здесь лишь ради соблюдения внешних приличий?

– Я считаю свинством выставлять бедную старушку из дома, где она провела всю жизнь. А кроме того, Элли, я решил, что ещё один человек обеспечит определённый… – он помедлил, подыскивая подходящее слово, – баланс.

– Если ты так боишься за свою невинность, – прошипела я, – то можешь оснастить дверь своей спальни железным засовом и придвигать на ночь комод.

Бен закрыл глаза и скрипнул зубами. Жилы на его шее вздулись.

– Мы можем поговорить без того, чтобы ты тут же усаживалась на своего любимого конька? Ситуация, когда в доме живут два одиноких человека, довольно щекотливая, даже если они не испытывают любовного влечения.

– Щекотливая, и весьма! – я свирепо ткнула кочергой в едва тлеющие угли. – Но у этой ситуации есть свои преимущества – шесть месяцев бесплатного жилья и питания, не считая возможности выиграть главный приз: половину дома моих предков, солидный счёт в банке и кто знает что ещё? И всё это, мистер Бентли Хаскелл, только потому, что доверчивый дядюшка и в самом деле посчитал вас моим женихом.

– Ты хочешь сказать, – нахмурился Бен, – что, если я желаю заполучить эти несметные богатства, я, как честный человек, обязан на тебе жениться?

– Ну сам подумай, – я угрожающе помахала кочергой, – это единственно возможный поступок, достойный джентльмена. Мы должны воспринимать волю моего бедного дядюшки как наш священный долг. И, отдавая дань его памяти, я готова принести в жертву свою молодость. На колени, молодой человек!

Бен освободил кочергу из моих скрюченных пальцев и попытался подавить улыбку.

– Дура! – сказал он. Почему-то это ругательство прозвучало у него как комплимент, но я не позволила себе поддаться на столь грубую лесть.

– Не настолько дурра, чтобы связать свою жизнь с тобой! Честно говоря, ты не в моё вкусе, и, когда я похудею, у меня наверняка будет из кого выбирать. Например, местный священник – красивый, умный, обаятельный. Впрочем, я не тороплюсь.

– Лично мне он показался слишком уж приторным, – добродушная улыбка сбежала с лица Бена, он аккуратно поставил кочергу на место. – Но ты вольна распоряжаться своей жизнью. Я рад, что мы так откровенны друг с другом. Видишь ли, в Лондоне у меня есть девушка…

– Как это мило, – беззаботно прощебетала я. – Родители договорились о свадьбе, когда их младенцы ещё вопили в колыбели? А твоя подружка не станет возражать, что ты будешь жить здесь со мной?

– Ни в коем случае! Сьюзен очень покладиста.

– Иначе и быть не могло. Разумеется, ей вся эта история как нельзя кстати. При некоторой удаче она получит из моих рук солидное приданое.

– Сьюзи… Сьюзен не меркантильна. Она тебе понравится. Но как местные жители посмотрят на молодую пару, обитающую под одной крышей без благословения церкви? Твой священник вряд ли отнесётся к этому с одобрением.

– Бен, ты меня удивляешь. Неужели ты боишься, что люди из местного комитета блюстителей чистоты нравов надерут тебе уши в сельской пивной? Если стоит выбор между тем, чтобы жить под пятой у тётушки Сибил, и обвинением в греховной связи, я выбираю последнее. Успокойся, мой благородный Ланселот, никто не станет всерьёз подозревать во мне роковую женщину.

– Этот тот редкий случай, – раздражённо проворчал Бен, – когда ты себя недооцениваешь. Ты же сама только что призналась, что имеешь виды на беднягу викария.

– Верно, но я не собираюсь выставлять эти самые виды напоказ до тех пор, пока не похудею до состояния собственной тени. К тому времени ты напишешь свой шедевр, мы продадим дом и по-братски поделим добычу.

– Спасибо за одолжение! Но, милая моя Элли, ты упускаешь из виду одно условие, которое способно разрушить все твои хитроумные построения. Надо найти клад, – Бен вновь заходил по комнате. Глаза под сдвинутыми чёрными бровями горели подобно сине-зелёным аквамаринам. – Если бы старик Мерлин играл по правилам, он бы снабдил нас подсказками, ведущими к разгадке.

– Как ты себе это представляешь? – осведомилась я глумливо. – В виде стишков, написанных невидимыми чернилами на пергаменте цвета слоновой кости?

– В этом было бы куда больше смысла, чем рыться в пыльных углах. Мы можем потратить месяцы, простукивая все перегородки и доски пола в надежде услышать глухой звук. Или разбирая старинные бюро, серванты и буфетики в поисках потайного ящичка.

Я понимала, что он имеет в виду. Возможно, однако, мы недооценивали дядюшку Мерлина. Чутьё подсказывало мне, что покойный выложил ещё не все сюрпризы.

– Ладно, не падай духом, – к моему удивлению Бен протянул руку и легонько коснулся моего лица, к сожалению, слишком дружеским жестом. – Я знаю, что выгляжу пораженцем, но должен сказать, раз уж мне приходится участвовать в этой глупой игре, то я предпочитаю делать это с тобой, чем с кем-нибудь ещё. Вместе мы сможем выработать какой-нибудь блестящий план.

Расстались мы с Беном закадычными друзьями, договорившись, что утром отправимся в Лондон, улаживать дела. Мне требовалось всего лишь передать в дар Армии Спасения свою мебель и сообщить начальнику, чтобы он повесил на двери объявление «Требуется помощница». Мысленно распростившись со своей прежней жизнью, я валялась на уже знакомой двуспальной кровати и размышляла о Бене и его подружке Сьюзен. Я с надеждой спрашивала себя: а друг эта самая Сьюзен всего лишь миф, вымысел, призванный сыграть роль воображаемой дуэньи? Всё допустимо, но у столь привлекательного субъекта, как Бентли Хаскелл, не может не быть пассии. Впрочем, если даже подружка существует, будет ли он хранить ей верность на протяжении шести месяцев? Вряд ли он найдём с кем здесь поразвлечься, поскольку все будут считать его моим женихом, а поиски сокровища, как я надеялась, не оставят времени для увеселительных наездов в Лондон.

Я погрузилась в сон, и мне приснился мой новый облик.

«Вы видели её? – пел хор оживших яблок в тесте. – Боже, бедняжка стала такой худой! Тощей и костлявой! Это ей совсем не к лицу! Чулки обвисли на коленях. Посмотрели бы вы на неё, когда она была крепко сбитой женщиной. Какое у неё было прелестное пухлое личико!»