Макото Синкай. Чувственные миры гениального японского аниматора - Алексис Молина

частью атмосферы фильма, как и его реминисцентный характер: как воспоминание, эта среда похожа на мир, который мы находим в ней. Мир, изношенный временем, находящийся в процессе разрушения и обреченный на исчезновение.

Это другая, более сложная и тесная связь фильма со временем. В хронологии, состоящей из трех частей – настоящего, когда Хироки возвращается взрослым в Аомори, его подросткового периода в Аомори и периода депрессии в Токио до пробуждения Саюри, – фильм устанавливает точную временную архитектонику. С помощью инструментов, к которым мы еще вернемся, первая часть фильма превращается в поистине благодатную эпоху. Это основополагающий момент в жизни трех персонажей: «То лето было действительно особенным. Но с тех пор мир вокруг не раз предавал меня». Последняя передышка, последний миг спокойствия перед испытаниями – вот что фиксирует фильм в эти несколько месяцев. Подростковое время, остановившееся лето. Вспышка и подлинный момент счастья, который, угасая в последних сумерках, сигнализирует о безвозвратном вступлении в зиму взрослой жизни. Конечность этого момента разрывает сердце, но еще дает почву для метафоры – возможно, самой красивой в фильме. В основе этого застывшего времени лежит обещание трех подростков полететь на башню. Безоговорочная клятва детей придает периоду особый колорит и делает его определяющим аспектом в их жизни. То, что именно этот момент руководит ими и направляет их на протяжении всех последующих лет, может означать только одно. В фильме «За облаками» именно детские мечты формируют взрослых, которыми становятся герои. Это чудесный образ, который несет в себе всю поэзию фильма и который, кажется, подтверждается его вступлением – Хироки, уже взрослый, возвращается на луг, в матричное пространство, где он родился, а физик Такуя интеллектуально доминирует над своими коллегами благодаря своим детским мечтам, наделяющими его силой, чуждой другим взрослым.

Как же Синкаю удается передать драгоценность этого момента? Двух сцен, если вникнуть в детали их съемки, достаточно, чтобы объяснить это. Первая, что неудивительно, происходит в поезде, где встречаются Хироки и Саюри, и Синкаю требуется всего пять кадров, чтобы продемонстрировать свой талант. Все начинается с того, как камера сосредотачивается на потолке салона вагона, отделяя едва заметных двух школьников в левом углу изображения. Камера плавно скользит к полу, пока разговор героев перерастает в долгое молчание. Затем следуют три вставки со светом в вагоне, после чего Синкай возвращается к предыдущему кадру, на этот раз синхронно с голосом капитана, объявляющего о прибытии поезда, нарушающим магию сцены. Казалось бы, безобидный момент, но в этом-то и вся суть: делая фокус на игре света, намеренно выбирая неожиданный ракурс, который дезориентирует зрителя и заставляет его сосредоточиться на поиске персонажей в кадре, Синкай приходит к кульминации и делает ее незабываемой как для персонажей, так и для зрителей. Пусть мимолетное, но это – мгновение, вырванное из темпа мира, «кристалл времени», который Синкай, концентрируясь на незначительных деталях, делает идеально чувственным.

Вторая сцена происходит позже, на заброшенной станции. На этот раз Саюри сидит в одиночестве на берегу озера, и вдруг мерцающий мир вокруг нее становится серым и тусклым. В центре этой блеклой вселенной, сидя на склонившихся над водой руинах, прямо в центре экрана, девушка «чувствует» разрушение башни. Взрыв, из-за которого она падает обратно в реальный мир. Цепляясь за доску, она рискует упасть в воду, и Хироки бросается спасать ее в сцене, напоминающей один из любимых фильмов Синкая – «Небесный замок Лапута» (Миядзаки, 1986). Однако ему не удается предотвратить падение, и они вместе погружаются в озеро, превращая драму в типичную сцену беззаботного летнего купания. Трагедия обрывается и становится еще одним воспоминанием, которое можно добавить в список хороших моментов. В этом и заключается смысл такой сцены – бросить вызов серьезности (без всякого каламбура) жизни. Уже тогда возникает угроза войны, разлука тоже предрешена. Обещание быть рядом лишь предвещает конец, за спиной трех подростков бушует шторм. Но это не так важно, ведь главное – это ощущения лета, его огни и запахи, которые станут теплыми одеялами, в которые можно закутаться и согреться, чтобы пережить зиму.

Синкай делает первую часть своего фильма чувственной во всех смыслах этого слова – в этом и есть одна из граней искусства режиссера. Это одновременно и трогательный фрагмент жизни (и Макото прекрасно знает, какие моменты нужно показать чтобы тронуть сердце зрителя), и отрывок, который, благодаря науке режиссера о цвете и свете, насыщен осязаемым. «Но для меня весь мир был в ночном аромате поезда, дружбе и завораживающем присутствии Саюри», – говорит Хироки. Но Синкай отвечает не только за обоняние, он еще и визуальный ювелир (позже он скажет о «запахе другого космоса», а когда он рассказывает о том, как делал раскадровку фильма в одиночку, и о трудностях того периода, то в первую очередь вспоминает запах, который шел с шоколадной фабрики рядом с его квартирой). Он чувствует запахи мира, как это уже было показано в короткометражке «Она и ее кот», и переносит их в свои образы. Его фильмы обонятельные, вовлекающие зрителя: мы должны вдохнуть в них свой «аромат ночи» и найти в памяти то, что связано, как для Хироки, с дружбой или с любимым человеком. Синкай использует эти инструменты, чтобы сделать время первой части таким драгоценным и превратить его в важнейшую часть жизни своих героев. Наука постановки света и режиссуры прекрасно служит его поэзии повседневного, обыденного.

В таком ретроспективном фильме, как «За облаками», невозможно не посмотреть на драгоценное воспоминание как на своего рода реакционный уход, немного тревожный и раздутый ностальгией по лучшему прошлому. От такого прочтения следует сразу же отказаться во избежание недоразумений. Хотя фильм Синкая обращен к прошлому, это также работа о движении, каким бы болезненным оно ни было. От поездов до самолетов – это фильм о средствах передвижения и о другом месте, башне, с помощью которой необходимо сократить образовавшееся между героями расстояние. Когда трое подростков дают обещание отправиться к ней, это происходит в совершенно особом контексте: в новом сумеречном свете, который, окрашивая мир в оранжевый цвет, только усиливает ощущение летней праздности, характерное для сцены, где время, кажется, томительно стекает, а не движется вперед. Хироки сам признается закадровым голосом, что это время дало им ощущение, будто их жизнь будет одним длинным повторением этого идиллического момента, и именно это и предлагает первая часть фильма – серию моментов с увековеченными деталями, воплощающими это впечатление.

Однако обещание, которое они дают друг другу, также влечет за собой принципиальную невозможность. Поскольку у них есть цель – открытие чужого мира, – о сохранении статус-кво