Я нашла его в Интернете - Хамуталь Бар-Йосеф

по склону потухшего вулкана. Что с ней творится? Может быть, это из-за отпуска? Она была сбита с толку.

— Я не взяла с собой вечернюю одежду, — снова попыталась она отказаться от приглашения.

— Это как раз то, что мне нравится! — заявил он и подумал про себя: «Какая же она легкая! Совсем как юная девушка! Нисколько не похожа на профессора!»

А Юдит подумала: «Ну хорошо, ну что такого может произойти?..»

Эндрю привел ее пить кофе в уютный ресторан при отеле «Фэрфилд-хаус». Он заказал себе лепешку, а она — торт «Мадейра»[30], предварительно убедившись, что он испечен на масле. Он поведал Юдит, что эфиопский император Хайле Селассие жил в этом доме четыре года, после того как гостил в Иерусалиме, будучи беженцем. Помешивая сахар в чашке с кофе, он рассказывал ей о городе, начиная со времен короля Баладуда, отца короля Лира; согласно легенде, этот король нашел в Бате горячие источники, переодевшись в свинопаса. О городе и банях во времена римского правления, длившегося четыре века. О саксонском завоевании, о короле Оливере, о новом расцвете при королеве Елизавете. Он рассказывал историю Бата, как рассказывали бы о своем городе киевляне, — с гордостью, с чувством принадлежности. А не так, как израильтяне рассказывают об Израиле — словно извиняясь… Когда он достал бумажник, чтобы заплатить, и раскрыл его, она заметила семейное фото.

— Это ваша семья? — спросила она осторожно.

Он поспешил закрыть бумажник и сказал:

— Это моя вторая жена, двое наших детей и еще трое от предыдущего брака.

— Значит, у вас пятеро детей?

— Да, — ответил он, и его широкая, исполненная отцовской любви улыбка полоснула ее по сердцу.

Если так, то картина ясна: наполненная семейная жизнь, небольшой флирт с едва знакомой женщиной, чтобы освежиться. Это безопасно.

Он посмотрел на Юдит, нахмурился и, очевидно, неправильно поняв выражение ее лица, добавил с изумившей ее доверительностью:

— Военная пенсия не предполагает выплату алиментов на неработающую бывшую жену и троих детей, а в моем возрасте нелегко найти достойный источник дохода.

— Так вы ищете работу?

— Что-то вроде того. Я предпринимаю попытки устроиться во всевозможные международные организации. Нелегко быть одним из восьмисот кандидатов, стать одним из пятнадцати отобранных, потом одним из двух, пройти собеседование и узнать, что в итоге был выбран он, потому что он американец, а ты англичанин… Или что он личный друг кого-то из комиссии.

— Да, мне это знакомо, — сказала Юдит и не стала продолжать, чтобы не утомлять его рассказами о своих профессиональных разочарованиях.

Они договорились встретиться в восемь вечера, после всех лекций, в вестибюле университета. Прежде чем повернуться и уйти, он бросил на нее долгий пристальный взгляд, и его губы не могли скрыть улыбку ликующего мальчика, который предвкушает пирожное на столе. Она была вынуждена улыбнуться в ответ.

Теперь она проклинала себя за то, что не взяла с собой вечернее платье и туфли на высоком каблуке. Хорошо хотя бы, что по привычке положила в сумку все для макияжа и сунула длинное цветастое обтягивающее платье из хлопка, подчеркивающее талию, она купила его в комиссионном магазине. В нем она тоже будет выглядеть рядом с ним, как прислуга, но делать нечего.

Он ждал ее в вестибюле в темно-синем костюме, белой рубашке и розовом галстуке.

Когда он протянул ей навстречу руки, она увидела ряд золотых пуговиц на манжетах его пиджака. Заметив, что она смотрит на них, он сказал:

— Это моя служебная форма.

— А мне очень жаль, что я не взяла с собой вечернюю одежду, ужасно жаль!..

— Послушайте, моя жена, прежде чем пойти со мной на концерт, в театр или в ресторан, целый час одевается, еще час возится с волосами и два часа красится! Это сводит меня с ума, я так устал от этого! Это совершенно лишнее.

— Вы ее любите? — спросила она слабым голосом, стараясь, чтобы это не прозвучало провокативно.

— Я любил ее, я уважаю ее. По воскресеньям мы вместе ходим в церковь. У нас двое замечательных детей. Понимаете, это мой второй брак, и я делаю все, чтобы сохранить его. Я развелся с первой женой из-за нее, но, по правде сказать, не только из-за нее. В молодости я был большим озорником. Старшие дети до сих пор не простили меня. Но она… как бы это сказать… Мне понравилось, что она не хотела заниматься со мной любовью до замужества. В детстве у нее была травма, связанная с отцом, понимаете… Уже больше года мы спим в разных комнатах…

Да… Физиологические проблемы. И какое ей дело до физиологических проблем этого гоя? Он очень милый, этого нельзя отрицать, и он явно пытается ухаживать за ней, и его ухаживания ей приятны, этого тоже нельзя отрицать. И он так доверяет ей, так откровенен с ней, так много рассказывает ей о себе… Все это сбивает с толку. Она была рада, что он не стал показывать ей фотографии жены и детей и ей не пришлось ими восхищаться.

Она задумалась и не заметила кромки тротуара, когда они подошли к переходу.

— Будьте осторожны! — ласково сказал он, подставляя ладонь под ее локоть. Ей не сразу удалось унять волну жара, прокатившуюся по телу. После многих лет постоянной заботы о благополучии мужа, детей и матери, в то время как никто из них не выражал ни малейшего беспокойства о ней, эти два слова подействовали на нее, как крепкий алкоголь. Легкое прикосновение его руки, готовой поддержать, заставило ее почувствовать, будто она вот-вот спрыгнет со скалы, а внизу, у подножия, стоит Эндрю, готовый поймать ее.

Она еще никогда не была в индийском ресторане. Интерьер был украшен яркими гобеленами, с декоративных абажуров свисали красные кисти и колокольчики, издававшие время от времени нежные звуки. В воздухе стоял запах ладана, тихая переливчатая музыка витала над столиками и немногочисленными посетителями.

Он поспешил отодвинуть для нее стул, опередив официанта, который тут же поставил перед ними бутылку лимонада «Нимбу Фанни» и подал карту вин. Эндрю заказал себе мартини с тамариндом и, увидев, что Юдит растерялась, спросил, не хочет ли она выпить ананасовой маргариты, словно знал, что ананас ее любимый фрукт. После коктейля все вокруг стало довольно расплывчатым. Она помнила только, что просила не заказывать ничего мясного, что перед каждым блюдом делала беззвучное благословение, что еда была острой и что он рассказывал о своем детстве в тени двух старших братьев и деспотичной няни, контролировавшей его занятия скрипкой… Потом она рассказала ему о своем единственном брате Андрее, который был убит