Я нашла его в Интернете - Хамуталь Бар-Йосеф

буквами. Не стала писать адрес отправителя. Купила марку, наклеила ее на конверт и протянула письмо клерку.

— Обычной почтой, — сказала она ему.

Она явственно услышала, как Эндрю укоризненно сказал ей, что она сделала нечто опасное. Он получит ее письмо и положит этому конец. Как? Он запаникует, не ответит, и она все поймет. Тогда у нее не будет выбора.

Так она думала во время долгих прогулок вдоль Темзы, по Пиккадилли или в парке Сент-Джеймс, нисколько не любуясь видами, не интересуясь витринами магазинов, стараясь лишь устать, чтобы вернуться в номер и как следует выспаться. Ей приснилось, что она карабкается по высокой скале, пытается ухватиться руками за колючие кусты, опереться ногами на выступы, но красноватый грунт осыпается, и она снова и снова соскальзывает вниз, при этом из ее карманов выпадают документы, ключи, кошелек. На рассвете она проснулась мокрой от пота и больше не могла заснуть.

После завтрака она отправилась в зоопарк. Зоопарки всегда успокаивали и радовали ее в зарубежных поездках. Среди обезьян, оленей, медведей и слонов она снова становится шестилетней девочкой, которая хочет лишь одного — кормить этих животных. Она отметала мысли об инфантильном времяпрепровождении, о пустой трате времени. «Я в отпуске, — напоминала она себе, — я в отпуске». Скоро все встанет на свои места. Она позвонила детям, потом Эльханану и сказала, что возвращается вечером.

Когда она приехала, Эльханана дома не было. На столе лежала записка: «Я пошел на урок истории к Яакову Йосефу». Она быстро приготовила себе ужин — омлет, тосты, сыр, травяной чай — и начала разбирать чемодан. На дне чемодана лежали засохшие стебли травы, которые, видимо, прилипли к ее одежде на том лугу с кроликами. Сердце пронзила боль, заставившая на мгновение застыть на месте. Нет-нет, это исключено, это должно исчезнуть из ее жизни, забыться.

Утром она завтракала с Эльхананом. Он спросил, как она себя чувствует, и почти не слушал ее ответа. Она заметила вдруг, что на носу и в носу у него растут волосы. «Мог бы хотя бы выдернуть те, что торчат из ноздрей!» — подумала она с неожиданной враждебностью, но, доев хлопья с йогуртом, привычно налила им обоим кофе.

Телефон зазвонил, когда они пили кофе. Не дают спокойно поесть! Эльханан не обращал внимания на звонок, как будто не слышал, точно так же он делал ночью, когда плакали дети. Юдит встала из-за стола и сняла трубку. Это был голос Эндрю. Говорил он, конечно, по-английски.

— Алло, я говорю с Джудит? Джудит, я люблю тебя! Ты слышишь? Ты слышишь меня? Я люблю тебя! Я люблю тебя! Я хочу снова встретиться с тобой!

— Да, хорошо, я позвоню из офиса. Мне сейчас неудобно разговаривать. Пожалуйста, не звоните мне домой.

Эльханан устремил взгляд на жену.

— Кто это был? Почему ты так побледнела вдруг? Почему у тебя дрожит рука с чашкой кофе?

— Просто коллега с конференции. Один из тех, кого я терпеть не могу. Что вдруг он звонит в такое время?

— Юдит, извини, но ты врешь! Это не похоже на разговор с коллегой! У тебя с ним что-то было? Скажи это сейчас. Сейчас и немедленно. В конце концов я все равно узнаю. Ты же не умеешь хранить секреты, ты знаешь это лучше меня.

— Да, был там один, который ухаживал за мной, но это не было серьезно, — призналась она, стиснув зубы и устремив на мужа твердый взгляд.

— Ухаживал за тобой? Что значит — ухаживал? Вы трахались или нет?

Она не отвечала, и он снова закричал:

— Отвечай! Вы трахались или нет? И как его член — больше моего?

— Эльханан, ты с ума сошел!

— Да, я чувствую, что схожу с ума. Ты постоянно общаешься с людьми, которых я не знаю, а я торчу здесь, мне не с кем поговорить, нет никого, кто мог бы мне помочь. Тебе вообще на меня наплевать.

— Посоветуйся с раввином, Эльханан.

— Я уже говорил с ним. Рассказал ему все. Спросил его, не развестись ли мне. С твоего согласия, конечно.

— Я этого не заслужила, Эльханан, я не заслужила этого. Мой успех на работе содержит нас обоих.

— Мне не нужно, чтобы ты меня содержала. Мне не нужен профессор в доме, мне нужна женщина, нужен дом.

В начале ноября она вернулась к преподаванию на своих трех курсах — два в понедельник и один в среду, во второй половине дня, — и вступила в должность завкафедрой, предполагающую составление бюджета, проведение заседаний, участие в совете факультета, планирование семинаров, инструктаж секретарей, комплектование персонала, составление учебной программы на следующий год, не говоря уже о выдаче и подписывании разных документов. В почте, скопившейся в офисе, — она всегда открывала конверты стоя, желая избавиться от бумажной волокиты как можно быстрее, — было шесть конвертов из тонкой желтой бумаги с английскими марками и надписью: PRIVATE. Ей было нелегко разобрать почерк Эндрю, потому что писал он каллиграфическим пером, растягивая буквы. «Я звонил в ваш офис десятки раз без ответа. Что происходит? Как твои дела? Нет минуты, чтобы я не думал о тебе».

И в другом письме: «Я сижу в своем офисе и смотрю перед собой, вспоминая каждое мгновение, которое мы провели вместе. Твое лицо все время у меня перед глазами, что бы я ни делал. Я так хочу обнять тебя и держать в своих объятиях! Мы должны встретиться вновь. Я люблю тебя».

И в третьем: «Я подумываю о том, чтобы посетить Израиль. Можешь ли ты проверить возможность моего участия в конференции в твоем университете или в любом другом месте в Израиле? Вот три возможные темы моего выступления: „Опасность применения биохимического оружия на Ближнем Востоке“; „Как защититься от биохимического оружия. Организация и обучение тыла на случай биохимической атаки“. Можешь ли ты использовать свои связи и положение завкафедрой, чтобы порекомендовать меня? Я скучаю по тебе так, что это трудно описать. Я люблю тебя».

В четвертом письме: «Ты просила меня не звонить тебе домой, и я подчиняюсь. Но почему ты не отвечаешь, когда я звоню в офис? Я позвонил в справочную университета, мне ответили на иврите нелюбезным тоном и перевели звонок в твой офис». И в пятом письме: «В следующем письме я вышлю тебе свое резюме, чтобы тебе легче было найти в Израиле подходящую конференцию, на которую я мог бы приехать. Есть ли у вас кафедра исследований в области обороны или что-то подобное? Пожалуйста, попытайся это выяснить». Шестое письмо было кратким изложением его биографии: степень магистра в Оксфорде,