Я нашла его в Интернете - Хамуталь Бар-Йосеф

спрашивала себя, говорит ли он так много дома, кто у них занимается хозяйством и как его жена все это выдерживает.

После обеда в гостинице они пошли в его номер отдохнуть. Впервые в жизни она приняла душ с голым мужчиной, да еще и с необрезанным. Он намылил ей шею, плечи, спину, ягодицы, она согласилась намылить его чресла. Когда она вытерлась, он надел ей на запястье браслет, сделанный из серебряной цепочки и зеленых камней, нежно поцеловал и за руку отвел в постель.

Вечером они гуляли по берегу Мертвого моря, слушали безмятежный шум волн, смотрели на луну и яркие звезды на черном небе. Перед сном он вытащил из чемодана маленькую бутылочку коньяка «Реми Мартин», и она не отказалась, хотя и без того чувствовала себя опьяненной. Ночью он дважды будил ее, и она отвечала на его ласки.

На следующее утро они принимали сероводородные ванны по другую сторону шоссе, в шлепанцах прошли по дорожке, ведущей к берегу моря, намазали друг друга черной грязью и покатывались со смеху. Потом он сказал, что у него болит горло. Она сбегала в офис гостиницы, оттуда на кухню, принесла лимон, листья шалфея, сделала ему чай с медом. Он заснул, проснулся вечером, заявил, что она вся из меда, и снова захотел любви.

Когда они расставались в аэропорту, он сказал ей:

— Это было что-то фантастическое. Я не уверен, что это не приснилось мне. Ты знаешь, с каждой нашей встречей я люблю тебя все больше. У меня такое чувство, что половина меня остается с тобой здесь, в Израиле. Ты думаешь, что нам будет все лучше и лучше вместе?

Ей хотелось спросить, сколько времени, по его мнению, они будут так встречаться, но она отбросила от себя эту мысль.

Их переписка продолжалась. «Я хотел бы сейчас быть мухой на стене твоего офиса! Ах, моя дорогая! Я хочу смеяться с тобой, плакать с тобой, делить с тобой твой дом, твою постель, твою жизнь. Если бы мы были немного моложе, я был бы рад познакомиться с твоими родителями. Уверен, что у тебя были замечательные родители и прекрасная семья. Как хорошо было бы, если бы мы с тобой могли родить детей и растить их вместе! Как бы ты отнеслась к двум-трем маленьким девочкам с косичками, девочкам, которые любят прыгать, вместо того чтобы идти? И к двум-трем озорным мальчишкам, которые любят гонять на велосипеде?

Мы бы так гордились ими! Я уверен, что у наших детей были бы чудесные характеры, что мы могли бы дать им стабильную семейную жизнь, полную взаимопонимания, воспитать в них уважение к людям, культуре, традициям, любовь к птицам и зверям, умение ладить с людьми, широту взглядов. Понятно, что они будут говорить на английском, но ты научишь их ивриту и русскому. Я скучаю по тебе, по твоему очарованию и элегантности, по твоему чувству юмора, по твоей одухотворенности, страстности и щедрости. Я просыпаюсь по ночам и шепчу твое имя — снова и снова. Иногда мне хочется, чтобы ты не была такой совершенной, тогда мне было бы легче. Но я очень горжусь тобой, горжусь своей любовью к тебе».

«Эндрю, любовь моя, я чувствую, что связь между нами становится серьезной. Я рассказывала тебе, что моя семейная жизнь разрушена и уже давно идет речь о разводе. Я не хочу спрашивать тебя, каково твое мнение об этом, я понимаю, что это мое решение и моя ответственность. Я только хочу знать, что, как тебе кажется, будет с нами потом. Как продолжатся наши отношения?»

«Моя дорогая Джудит, моя единственная любовь, звезда, освещающая мою жизнь, я много думал об этом. Я просыпаюсь по ночам с этими мыслями. Я уже писал тебе, что после каждой нашей встречи люблю тебя сильнее и сильнее. Я был бы рад жить с тобой, защищать тебя и служить тебе здесь или даже в Израиле, я бы сумел найти там работу, чтобы не жить за твой счет, если бы не одно — мои дети. Я не хочу обманывать тебя и клянусь тебе, что никогда в жизни не обману. Двое моих детей от второго брака еще маленькие, я очень-очень люблю их и ни в коем случае не поступлю с ними так, как с детьми от первого брака. Это не будет хорошей и заслуживающей уважения основой для нашей с тобой совместной жизни. Я понимаю, что слова, которые я сейчас пишу, причинят тебе боль, но, как я уже написал, я не хочу обманывать тебя. В то же время я пытаюсь найти работу, которая позволит мне приезжать в Израиль на короткое или долгое время, а если не в Израиль, то в какую-то другую страну, где мы сможем встречаться. Я много думал и о том, как могла бы сложиться наша жизнь в Израиле, если бы мы стали мужем и женой. Сумел бы я интегрироваться в израильскую культуру? Сумел бы выучить иврит? Здесь, где я живу, я пользуюсь уважением в организациях, в том числе христианских. Примет ли меня синагога? Подойдет ли тебе жизнь в Израиле с неевреем? Не разрушит ли брак с неевреем всю твою жизнь? Я знаю, что надо перецеловать много лягушек, чтобы найти принцессу, а ты — моя принцесса, и я готов не только целовать, но и съесть много лягушек ради тебя, но… не оставить своих детей. Мне кажется, что лучше нам встречаться за границей. Я так хочу называть тебя: моя жена! Ты нужна мне! Может быть, как-то все устроится?..»

Слово «жена» он написал с большой буквы: «my Wife».

Иногда они перезванивались. Говорить по телефону из своего домашнего офиса он мог лишь тогда, когда его жена отводила детей в школу или забирала их оттуда. Разумеется, это было исключено во время каникул и в праздники. И Юдит не бывала в своем офисе во время отпуска и по праздникам. Однажды вечером, когда она ушла на концерт, Эндрю позвонил ей домой. Трубку снял Эльханан.

— Алло, я могу поговорить с Джудит?

— С Джудит? Кто ее спрашивает?

— Ее коллега из Англии. Я перезвоню позже.

Он повесил трубку. Эльханан включил обратный звонок и попал на жену Эндрю.

Когда Юдит вернулась с концерта, он устроил ей дознание. Она отпиралась, он не отставал и, когда она в конце концов призналась, влепил ей пощечину, тряс за плечи, припечатал к стене.

— Ты трахаешься с гоем! Преступница! Мерзавка! Говно!

В ту ночь он не дал ей уснуть ни на минуту. Утром они