Моби Дик - Герман Мелвилл

Но что особенно помогало Стаббу так весело и бесстрашно нести бремя жизни, так это его трубка, потому что короткая черная трубочка во рту была столь же неотъемлемой частью его лица, как, скажем, его широкий приплюснутый нос, хотя, честно говоря, я скорее могу себе представить, как Стабб вылезает из-под одеяла без носа, чем без трубки. Возле своей койки он постоянно держал несколько набитых трубок и, отправившись на боковую, мог не вставая выкурить их все до последней, разжигая одну от другой и тут же набивая снова, чтобы они всегда были наготове, — ведь, одеваясь утром, Стабб первым делом совал не ноги в брюки, а трубку в зубы. Я думаю, что беспрерывное курение и было главной причиной его отлич-ного расположения духа, потому что дым его трубки как бы разгонял все горести и заботы, которые, как всем известно, по утрам витают в воздухе, и над землей, и над морем.

Третьим помощником капитана был Фласк, уроженец Тисбери, что на острове Вайньярд — низенький, крепкий, румяный мужичок, весьма задиристо настроенный по отно-шению к китам, будто они были его личными врагами, которых он должен немедленно уничтожать, где бы их ни увидел. Никакого восхищения или благоговения перед исполинскими размерами и тайными повадками китов он не испытывал, опасности в сражении с этими чудовищами не находил и вообще могучий властелин океанов был в его представлении чем-то вроде мыши, или, лучше сказать — водяной крысы, охота на которую требовала лишь самой малой хитрости и сноровки. Эта глуповатая отвага способствовала несколько легкомысленному отношению Фласка к промыслу, и он преследовал свою добычу исключительно ради удовольствия, так что трехлетние скитания по океанам он воспринимал всего лишь как веселую прогулку.

Три помощника капитана — Старбек, Стабб и Фласк — были самыми главными людьми в экипаже «Пекода». Им поручалось командование тремя вельботами. В предстоящем грандиозном сражении, когда капитан Ахав пошлет на врага всю свою армию, эти три китобоя должны стать как бы командирами трех полков. Еще их можно было бы сравнить со средневековыми рыцарями, вооруженными зазубренными острогами, словно длинными пиками; — тем более, что у каждого командира вельбота, подобно их средневековым коллегам, есть как бы оруженосец — это гарпунщик, который во время боя подает рыцарю-китобою запасную острогу вместо погнутой в схватке или выбитой из рук.

Обычно командира вельбота и гарпунщика связывает очень близкая дружба, поэтому совсем не лишнее здесь упомянуть гарпунщиков «Пекода» и сказать, кто из них плавал на чьем вельботе.

Прежде всего, я назову Квикега, которого взял на свой вельбот Старбек. Но с Квикегом мы уже знакомы.

Следующим идет Тэштиго, чистокровный индеец из Гейхеда, западной оконечности острова Вайньярда, откуда происходят самые отважные гарпунщики Нантакета. Длинные прямые черные волосы Тэштиго, его выступающие скулы и сверкающие глаза неоспоримо доказывали, что он унаследовал кровь гордых охотников, некогда бродивших по лесным дебрям с луком в руках по следам диких лосей. Тэштиго был оруженосцем Стабба.

Третьим гарпунщиком был Дэггу — черный, как смоль, негр — гигант с поступью льва. В ушах у него болтались два золотых кольца, таких огромных, что матросы называли их рымами и поговаривали, что не худо бы их приспособить для крепления фалов. Еще в юности Дэггу нанялся на китобойное судно, как-то посетившее уединенный залив на его родном побережье, и с тех пор многие годы провел в охоте за китами, почти не сходя на берег, и, быть может, поэтому он сохранил в неприкосновенности чувство собственного достоинства, свойственное воинственным дикарям, и, надменный, как жираф, расхаживал по палубе во всем великолепии своего гигантского роста. Глядя на него снизу вверх, белый человек чувствовал себя маленьким и немощным и был похож на белый флаг, молящий о перемирии могучую черную крепость. Смешно сказать, но этот черный гигант был оруженосцем крошечного легкомысленного Фласка.

Что же касается остальных членов нашего экипажа, то почти все они были рождены на различных островах, то

есть были коренными островитянами — и в прямом и в переносном смысле. Я хочу сказать, что каждый из нас жил сво-ей собственной жизнью, со своими радостями, привязанностями, надеждами, — жил как бы на маленьком островке среди мирового океана несправедливости, горя и обид. И вот все мы объединились под водительством старого Аха- ва и плывем в одном фарватере, чтобы выследить все зло этого мира и призвать его к ответу. Немногие из нас выйдут живыми из этого поединка. Не вернется маленький негритенок Пип. Он уйдет из мира раньше всех. Бедный мальчик из Алабамы! На баке нашего мрачного «Пекода» вы скоро увидите его с тамбурином в руках, и он будет бить в свой тамбурин, как бы предвидя тот час, когда ему прикажут вскарабкаться на бесконечную мачту, которая достигает самого неба, оттуда он будет бить и бить в свой тамбурин, и хотя здесь, на земле, его считали трусишкой, там, на небе, он будет прославлен как герой.

Глава девятнадцатая

Капитан Ахав

Прошло несколько дней, а капитан Ахав все еще не выходил из своей каюты. Его помощники аккуратно сменяли друг друга на вахте, и можно было подумать, что они полновластные командиры корабля, если бы временами они не спускались в капитанскую каюту, возвращаясь оттуда с приказами столь неожиданными и безапелляционными, что сразу обнаруживалась вся условность их власти.

Каждый раз, поднимаясь на палубу, я нетерпеливо глядел на шканцы, не увижу ли там капитана; теперь, посреди бескрайнего океана, смутное беспокойство, которое вызывала у меня загадочность Ахава, превратилось в глубокое смятение, и все чаще вспоминались странные бессмысленные пророчества придурковатого оборванца Илии. Но когда, охваченный тревогой, я оглядывал палубу, то ее безмятежность всякий раз убеждала меня в бесчеловечности моих опасений. Слов нет, наша команда представляла собой довольно пеструю толпу, но это я объяснял своеобразием самой профессии китобоев. А трое старших офицеров, помощников капитана — отличных командиров и опытных моряков — были будто специально подобраны так, чтобы рассеять все тревоги и сомнения.

Мы покинули гавань на рождество, и первые дни нас преследовала суровая стужа. Но мы плыли на юг, зима оставалась позади, и с каждым часом становилось все теплее. И вот, в одно туманное утро, которое никак нельзя было назвать холодным, когда подгоняемый попутным ветром «Пекод» несся вперед, упрямо разрезая океанские волны, я поднялся на палубу. Взглянув на шканцы, я увидел— там стоял капитан Ахав.