Руины - Дэн Уэллс

Херон прищурилась.

Сэмм наклонился вперед.

— На самом деле ты не понимаешь, почему я здесь, верно? Поэтому постоянно спрашиваешь об этом.

Погрузившись в линк, он всматривался в ее черты, пытаясь прочесть ее глаза, ее рот, выражение ее лица. Как это делали люди. Но увидел только лицо.

Может быть, Херон не испытывала никаких эмоций, не выражая их ни лицом, ни через линк. Одни вопросы в пустой оболочке.

— Ты тоже осталась, — произнес он. — Ты сдала нас Морган, но сама осталась. Почему ты все еще здесь?

— Тебе осталось жить всего несколько месяцев, — сказал Херон. — Доктор Морган ищет лекарство, но здесь ты его не получишь.

— Так ты осталась, чтобы помочь мне вернуться?

— Ты хочешь вернуться?

«Да», — подумал Сэмм, но вслух ничего не сказал. Это больше не было так просто. Он колебался, понимая, что Херон ощутила его замешательство через линк, однако поделать с этим ничего не мог.

«Прочь отсюда», — передал через линк свой страх солдат, извиваясь в сдерживающих его путах. Кошмар по-прежнему его не отпускал.

Сэмм не спеша вдохнул.

— Я обещал остаться.

— Но ты же не хочешь.

— Это мой собственный выбор.

— Но почему? — Теперь Херон говорила громче, подкрепив свой вопрос мощным зарядом линка. — Почему ты здесь? Ты хочешь знать, о чем я спрашиваю? Я спрашиваю, почему ты здесь. Хочешь знать, почему я осталась? Потому что хочу понять, почему остался ты. Мы знаем друг друга уже почти двадцать лет, мы сражались бок о бок в двух войнах, я прошла за тобой через токсичную пустошь, потому что доверяю тебе, потому что ты мне почти как друг, а никого более близкого у меня никогда не было, а теперь ты пытаешься убить себя бездействием. Это не то решение, которое принимает разумный человек. Истечет твой «срок годности», и ты умрешь и… почему? Ты думаешь, что спасаешь этих людей, но на самом деле лишь покупаешь им — сколько, лишних восемь месяцев? Еще несколько спасенных младенцев, поколение немного увеличится, а затем ты умрешь, и у этих людей больше не будет детей, и погибнет весь мир. На восемь месяцев позже, чем мог бы. — Голос Херон был горячим и злым, она буквально выплевывала слова сквозь сжатые зубы. — Почему?

Сэмм указал на третьего номера.

— Им я помогаю тоже.

— Тем, что заставляешь их пройти через все это?

Херон дернула за кожаные ремни.

«Прочь-прочь-прочь-прочь».

— Их «срок годности» истечет даже раньше, чем наш, — сказала Херон. — Ты пробуждаешь их, лишаешь того кокона, в который Вейл поместил их разум, заставляешь их пройти через пытку, и лишь для того, чтобы они могли очнуться и умереть?

— Я помогаю им.

— Помогаешь?

— Я даю им шанс, — сказал Сэмм, — Это большее, чем то, что у них было раньше.

— Тогда дай себе этот же шанс, — произнесла Херон. — Живи сейчас и выясни, как выжить завтра. Эти люди потеряны, так пожертвуй ними — вернись со мной назад к Морган, получи лекарство и переживи свой «срок годности». Давай вернемся домой.

— Мы даже не знаем, нашла ли она лекарство.

— Но, если ты вернешься домой, появится шанс! — зарычала Херон. — Вернись домой, и, возможно, ты все равно умрешь, но, оставаясь здесь, ты умрешь в любом случае.

— Речь идет не только о выживании…

— А о чем, черт возьми, еще?

— О том, как жить правильно.

Бросив на Сэмма пылающий взгляд, Херон ничего не ответила.

— Этих солдат держали в заповеднике живыми в течение тринадцати лет, — сказал Сэмм. — Есть тысячи детей, которые живы сегодня потому, что эти девять Партиалов помогли им — возможно, не по своей воле, может быть, даже не осознавая, что происходит, но они сделали это. Ради этого они прошли через ад, и я не могу просто бросить их умирать. Предположим, что только половина из них проснется в здравом уме, и только половина из этой половины будет в достаточно хорошей форме, чтобы перенести обратный путь к Морган. Таким образом, двоим из них она сможет дать лекарство, а два — это вдвое больше, чем я один. Оставаясь здесь, я по меньшей мере удваиваю число Партиалов, которых могу спасти от «срока годности». Даже твой бесчувственный мозг-калькулятор должен увидеть, что это стоит того.

По мере того как Сэмм говорил, его горячность возрастала, и последние слова он выплюнул, как обвинение, ощущая удовлетворение от того, что выплеснул свои эмоции. Он сидел, глядя на Херон и ожидая ответа, но линк ничего не передавал. Солдат на кушетке погрузился в спокойным сон, а Херон была пустой книгой. Полой оболочкой.

— Ты можешь спасти больше Партиалов… — Ее голос затих. — Но себя не включишь в их число.

Она поднялась и вышла, беззвучная, как тень. Наблюдая, как она удаляется, Сэмм подумал, что совершенно неправильно понял весь разговор.

Глава 11

Через старую оконную раму, стекло которой было разбито, Маркус, затаив дыхание, смотрел на лес. Командующий Вульф выбрал хорошее место для укрытия неподалеку от Рослин Хайтс: дом был настолько оплетен виноградной лозой, что снаружи никто бы даже не заметил, что в этой части стены есть окно, не говоря уже о том, что внутри скрываются четыре человека. Гален, один из солдат Вульфа, следил за входной дверью, вооруженный самым мощным оружием, которое у них было, — штурмовой винтовкой, подобранной у трупа погибшего патрульного Армии. Четвертый член группы, Партиал по имени Винси, вел наблюдение из другого окна.

Это были единственные выжившие той злополучной группы, которая отправилась к Партиалам с дипломатической миссией. В отчаянной надежде положить конец вторжению доктора Морган они хотели заключить союз с самой крупной фракцией Партиалов, но раскол в рядах группировки Тримбл привел к тому, что план рухнул, не успев даже начать реализовываться. Дружески настроенная фракция пала, и теперь всеми Партиалами руководила Морган. Всеми, кроме Винси и горстки крошечных независимых фракций, разбросанных по континенту. Новый план Вульфа заключался в том, чтобы объединить эти фракции для противостояния армии Морган, но в одиночку они сделать этого не могли. Им нужно было найти единственную успешную группу борцов людского сопротивления.

Группу Марисоль Деларосы.

Краем глаза Маркус заметил движение — просто дрожание листа, но он научился ничего не принимать на веру. Он внимательно посмотрел на листву, перебирая в уме бесконечное число ужасающих вариантов: возможно, это один из партизан Деларосы или даже солдат-Партиал. Может быть, их незаметно окружил целый отряд Партиалов, которые теперь готовятся к атаке. Или это зарывшийся для маскировки в листву и ветки снайпер-Партиал целится, чтобы выстрелить Маркусу прямо в глаз.

«А сейчас выскочит маленькая птичка, и я с ироническим смешком подосадую на свою паранойю, — подумал Маркус. Больше ничего не шевельнулось. — Давай же, пташка. Это ведь ты». Он смотрел на листья две минуты, пять минут, десять, но не появилось ни птички, ни солдат. «Ладно, так даже лучше, — сказал он себе. — Если бы я рассмеялся над своей паранойей, то, возможно, выдал бы нас и нас бы подстрелили. Спасибо, воображаемая птичка, что обманула мою бдительность».

К нему подкрался командующий Вульф и занял такую позу, чтобы они могли шепотом обменяться последними результатами наблюдения.

— Ничего? — спросил Вульф.

— Да вот проклинаю воображаемых животных

— Сходишь с ума или просто скучно?

— Ну, — прошептал Маркус, — трудно выбрать что-то одно.

— Винси не чувствует поблизости других Партиалов, — проговорил Вульф, — так что можем быть уверены: патрулей в этом районе нет. Не знаю, дает нам это большую или меньшую вероятность найти Деларосу, но положение таково.

— Это дает нам меньшую вероятность того, что Партиалы нас убьют, — ответил Маркус, — так что я бы не жаловался.

Белые Носороги, как Делароса назвала свою группу, много месяцев скрывались от Партиалов благодаря тому, что их отряды были небольшими, действовали на знакомой территории и пользовались хитрой системой обманок и отвлекающих маневров. Все это являлось классической тактикой партизанских соединений, и тактикой дьявольски эффективной. Маркусу и его спутникам в поисках неуловимой армии везло ничуть не больше, чем Партиалам, но они знали несколько хитростей, которые Партиалам известны не были. Иногда им встречались другие беженцы, одинокий бродяги, которые скрывались от оккупационных сил. Они заверяли, что Белые Носороги медленным маршем тайно движутся на север к побережью. Некоторых беженцев Носороги спасли, других накормили, с третьими поделились припасами, но все они сообщали одно и то же: у людского сопротивления есть план, и оно направляется сюда. Группе Маркуса осталось только дожидаться.

Но они провели в ожидании уже несколько дней, и припасы начали заканчиваться.