Сигюн. Королева Асгарда - Ива Эмбла

Он замолчал, осекшись на полуслове.

– Что, Локи? – Я высвободила руку, отвела упавшую на его лоб тонкую чёрную прядку.

Он вскинул брови, улыбнулся:

– Жаль, что мы не сможем оставаться здесь долго.

– Но почему?

Он встал, прошёлся по комнате. (Простыня на узких бёдрах держалась так соблазнительно небрежно!)

– Этот мир, Мидгард, слишком убог и несовершенен по сравнению с нашим родным миром.

Я подкралась к Локи сзади, положила руки ему на талию, незаметно вытащила край простыни, едва заткнутый за импровизированный пояс.

– Но именно здесь мы впервые смогли быть вместе.

Простыня заскользила на пол, я прильнула к Локи всем телом, ласкаясь.

– О Сигюн, ты бесподобно права.

Его улыбка обезоруживала, его взгляд сводил с ума. Находиться с ним наедине в одной комнате и не пытаться его соблазнить было выше моих сил. Этот неугасимый огонь, неутолимое желание, эта безумная потребность касаться его, смотреть на него, слушать его голос – всё это наливало меня сладкой силой, властно повелевающей не спать, не есть, а только любить, любить…

– Локи, я дышу тобой, я не хочу без тебя быть.

– Сигюн, когда я увидел тебя там, за пиршественным столом в Асгарде, рядом с Тором, ты показалась мне такой маленькой, хрупкой, что ему ничего не стоило бы просто взять и переломить тебя. Конечно, он не сделал бы ничего подобного, и всё же… Ты выглядела слишком одинокой, понимаешь? Я это почувствовал, потому что сам не раз бывал одинок. И бросился тебя защищать… – он опустил глаза, усмехнулся, – защищать от собственных демонов, наверное. Я и подумать не мог, к чему это приведёт.

Он потянулся к валяющемуся на полу вороху одежды, достал что-то из внутреннего кармана.

– Я сделал это для тебя, Сигюн. Пожалуйста, примерь.

Он взял мою руку и надел на палец кольцо. Оно было большое, тяжёлое, почти на всю фалангу. Прохладное, гладкое, как стекло, но не из стекла. Внутри причудливо закручивались спирали чёрного, зелёного и коричневого цветов, сверкали искрами вокруг центра, откуда, как зрачок, смотрела на меня непроницаемо-чёрная бездна.

– Это… О небо, – я задохнулась, холодея. – У кольца есть имя! Это Глаз Локи!

– Ты назвала его так, Сигюн. Да, это Глаз Локи. А вот… – Он вынул из-за спины ещё что-то и надел мне на шею. – Это – Сердце Локи. Отныне оно твоё.

Те же цвета, те же переливы, то же сверкающее совершенство, только в форме сердца на моей груди.

Я подняла на Локи восхищённые глаза:

– Я всегда буду носить их, Локи. Они удивительные, как и ты сам.

– Сигюн, любимая… Я не знаю, как тебе сказать. Мне придётся отсутствовать пару ночей.

– Локи, нет! – Я вцепилась в него. – Что происходит?

– Я не могу тебе сказать. Поверь, решиться на разлуку с тобой мне было очень и очень нелегко. Но это важно для нас обоих. Я не хочу, чтобы ты прозябала в Мидгарде, не хочу больше прятаться!

– Но что ты задумал?

– У меня есть план, Сигюн. И есть армия для его воплощения.

– Армия… – прошептала я непослушными губами. – Значит, война? Нет, Локи, не надо, только не это!

– Обратной дороги нет! Я должен это сделать, чтобы там, в Асгарде, они увидели, кто их настоящий царь!

– Снова Асгард, снова трон! – Я кинулась ему на грудь, обвивая руками его шею. – Локи, ты для меня целый мир, другого мира мне не надо, но ты… Ты мужчина, и тебе мало меня, мало моей любви! Ты жаждешь большего – власти, поклонения, славы!

– Чтобы ты могла мною гордиться! Чтобы через пару лет ты не упрекнула меня, что отдала золотой трон Асгарда в обмен… на что? Прозябание на окраине миров?

– Мне не нужен трон! К чёрту Асгард… и все миры к чёрту! Что, если ты… не вернёшься? Если что-нибудь пойдёт не так?

– Всё будет хорошо, всё получится! На этот раз всё будет иначе. Всего два или три дня, и я вернусь к тебе, чтобы больше не разлучаться.

– Локи, Локи, что мне сделать, чтобы остановить тебя?!

Он отвернулся, пряча глаза.

– Ты не можешь остановить меня, Сигюн, – сказал он глухо, – слишком многие силы задействованы, пути к отступлению нет!

Силы оставили меня. Я сползла на пол к его ногам. Из моей груди рвались рыдания. Никогда ещё я не чувствовала себя такой беспомощной, такой обречённой. Он давно уже всё решил и теперь лишь сообщал о своём решении.

Он поднял меня на руки, поцелуями пытаясь осушить слёзы, которые безостановочно текли из моих глаз.

– Прости, прости, Сигюн, моя возлюбленная госпожа! Мне невыносимо видеть тебя такой.

– Тогда не уходи!

– Я не могу, даже если бы захотел. Мне не позволят… Я должен идти до конца.

– Кто они, Локи? Из кого состоит твоя армия?

Он молчал. Я смотрела в его глаза и читала в них неподдельную боль.

– Это как-то связано с теми людьми в дальней комнате? И… и… с этим жезлом?

Он молча гладил меня по голове, прижимая к себе, баюкая, как маленькую девочку.

– Локи, я пойду с тобой.

– Нет, Сигюн. Я не позволю тебе так рисковать. Не пытайся. Нет.

– Значит, я должна просто сидеть и ждать развязки?! Ты этого хочешь от меня? Но я не солдат твоей армии и не обязана слепо повиноваться твоим приказам!

– Это не приказ, это просьба. Нет, даже не просьба, мольба. Я умоляю тебя, Сигюн. Я не смогу действовать в полную силу, если не буду уверен, что ты в безопасности. Останься здесь, в этом доме, иначе я только и буду думать о том, что ты по моей вине подвергаешь себя риску стать случайной жертвой.

И я отступилась. Покорилась его словам не из страха за себя, а потому что испугалась за него. Если он только и будет оглядываться на меня, чтобы меня защитить, как сможет он защитить самого себя?

– Тогда и я прошу и молю тебя, Локи, только об одном: вернись ко мне живым. Знай, если тебя не будет, я не стану ждать целую вечность. Я уйду вслед за тобой. Я слишком люблю тебя, чтобы тебя пережить.

Он долго молчал, будто не решаясь нарушить воцарившуюся тишину. Он смотрел на меня и смотрел сквозь меня, в пустоту, и вокруг нас роились слова, тысячи слов, но всё не те, что должны быть произнесены. Любое изречённое слово казалось лишним, но он нашёл их, единственные, которых я ждала, хоть и не сумела понять сразу и полностью весь их смысл:

– Верь мне, моя Сигюн. Я приду, чтобы увидеть тебя ещё раз. Я люблю тебя, ты и сама не представляешь, ЧТО ты для меня значишь. А когда я приду, я хочу, чтобы ты была свободна в своём выборе. Как и всегда.

Оставаться всегда труднее. Тот, кто вынужден ждать, чувствует себя запертым в клетке, мечущимся в четырёх стенах. Время не идёт, оно тянется, оно роняет себя в пустоту, капля за каплей, секунда за секундой, а оставшемуся в ожидании только и остаётся, что следить за его медленными, словно нарочитыми, перемещениями. Я знала об этом и прежде. И я сознательно приняла на себя роль того, кому придётся ждать. Пусть мне будет тяжело, пусть будет невыносимо. Лишь бы было легче тебе, любимый, победить на твоём многотрудном пути.

О, это были не дни и не ночи. Я открывала глаза, но было темно. Я смыкала усталые веки, но сон не шёл. На грани – не сон и не явь, а что-то между. Я застряла в чьём-то горячечном бреду и не знаю, сколько времени прошло, прежде чем я осознала, что бред этот – мой. Я села на постели, на которую упала, как только захлопнулась дверь за Локи и теми двумя, ночевавшими у нас. Я подошла к окну и открыла ставни. Снаружи был рассвет – какого дня? Мне очень хотелось пить. Я спустилась вниз по лестнице и нашла в холодильнике нетронутый обед – значит, прошли всего сутки?

Я заварила чай, выпила, торопясь и обжигаясь, почти залпом, полный чайник. Стало лучше. Есть не хотелось, но я для виду поковырялась в тарелках, ведь должна же я была сохранять хотя бы видимость нормальной жизни?

Снова залезла в постель, прихватив на всякий случай несколько книг. Бесполезно. Мидгардские авторы хором воспевали любовь во всех её проявлениях. Я начала рыдать и не могла остановиться, поэтому отбросила подальше взятые книги и отправилась в ванную – хоть немного привести себя в порядок. Из зеркала на меня глянуло бледное существо с всклокоченными волосами и запавшими глазами, которое меня тихо ужаснуло. Я трижды вымыла голову и полежала в тёплой воде, однако, выйдя из ванны, с тоской обнаружила, что прошло всего-навсего сорок минут. Время стало моим врагом. Я слонялась по пустому дому, выходила в сад, не в силах ни усидеть на одном месте, ни занять себя хоть каким-нибудь делом. Так, наверное, зверь, очутившийся в неволе, меряет шагами своё замкнутое пространство и не может остановиться, в бессильной ярости кидаясь всем телом на железные прутья и в кровь разбиваясь о равнодушную преграду…

Кто-то вошёл, я слышала, это, верно, слуги принесли еду. Открылась и закрылась дверца холодильника, выдвинулись и задвинулись ящики шкафов. Мне было всё равно, я лежала наверху в спальне, равнодушно слушая звуки, доносящиеся снизу. От утреннего беспокойного метания по комнатам не осталось и следа: я сжалась в тесный комок на постели, глядя застывшим взглядом в одну точку. Мыслей не было, как не было больше и ощущения времени. Кажется, иногда я засыпала или впадала в своего рода транс, потому что замечала вдруг, открыв глаза, изменения в освещении спальни. Однако и это довольно быстро прошло, и я перестала видеть окружающее вовсе. Всё, что мне оставалось, – ждать, и я полностью сосредоточилась на ожидании. Лучше не думать, не ощущать, не знать, только спать или, закрыв глаза, замереть, а будущее само найдёт меня.