Золото Саламандры - Дмитрий Чернов

– Но что-то ведь она потребует взамен?

– А если и потребует, то соглашайся! – посоветовала волшебница. – Можно подумать, что у тебя есть нечто, чем было бы нельзя пожертвовать ради великой цели, о которой многие цари земные могли лишь грезить, и только единицы – самые отчаянные из них – пытались её осуществить, но неудачно.

– И что за цель такая? – подозрительно спросил Молчун.

– Как, ты ещё не понял? – удивилась Сэла. – Я говорю о мировом господстве!.. Желанье – властвовать над целым миром – из моды никогда не выйдет! А мы с тобой вдвоём смогли б легко стремленье это старо-новомодное в жизнь претворить.

– А если я не-е хо-о-чу-у?!! – раздельно произнёс Ксист, делая ударение на каждом слоге и выражая всей своей интонацией несокрушимый протест.

– Как будто б тебя кто-то принуждает!.. – слегка раздражённо бросила Сэлина. – Ну, не хочешь править миром – и не надо! Решено!.. Займёмся чем-нибудь другим!..

– Чем, например?..

– Какой же ты – зануда! – устало протянула колдунья. – Короче, вот тебе лестница, спускайся вниз и парь мозги богине Саламандре! А я уже замучена твоею простотой! Мне нужно отдохнуть от этих бдений бесполезных… Всё, иди! Иди и подольше там оставайся!.. А я пойду и окунусь в колодец головой…

«Похоже, я её допёк, – удовлетворённо подумал Ксист, глядя вслед уходящей Сэлине. – Тем лучше. Хоть она не будет голову мне дурить в подземелье…»

Взглянув на убегавшую вниз лестницу, он вздохнул и начал осторожный спуск, ожидая в любой момент какой-нибудь каверзы. Словам колдуньи он не поверил, однако, приходилось делать вид, якобы её красноречие не пропало даром. Молчун понимал, что так или иначе, этой встречи ему не избежать. Раз местный идол желает его лицезреть, то он будет его лицезреть.

Ступени закончились, и Ксист очутился перед высокой двухстворчатой дверью. Он взялся за кольцо и огласил тишину скрипом старинных петель, давно никем не смазывавшихся. Распахнув одну из створок настолько, чтобы можно было свободно пройти, он шагнул в темноту подземного зала. Неожиданно вспыхнул яркий свет, враз озарив всё помещение, а заодно и ослепив вошедшего человека.

Когда зрение мало-помалу вернулось, зал предстал во всей своей красе. Свет исходил от многочисленных светильников, выполненных в стиле, определённом Ксистом, как: «Отрыгивающие огнём, железные бестолковки пресмыкающихся». Он всё ещё пытался проморгаться после ослепительной вспышки, и поэтому торчащие из стен, закопчённые золотые головы ящеров, растянувшихся частой цепью под потолком и выпускавших из открытых пастей струи пламени, его не впечатлили должным образом. Более того, он назвал про себя этот маленький спектакль: «Дешёвые спецэффекты», чем невольно оскорбил богиню Саламандру, всегда очень гордившуюся тем, какое неизгладимое впечатление это производит на входящих.

Стены, пол и потолок зала были сделаны из больших мраморных плит, преимущественно бардовых оттенков, и Ксист немедленно поскользнулся, чем сильно порадовал Саламандру, почувствовавшую себя отмщённой. Чтоб лучше видеть, он приставил ко лбу ладонь козырьком, загораживая глаза от светильников, и наконец-то смог разглядеть саму статую, стоящую в дальнем конце зала на высоком постаменте.

Осторожно шагая по скользкому полу и бормоча про себя: «Хоть бы песка насыпали», он добрался до, зловещего вида, статуи и принялся рассматривать её, по ходу дела прикидывая: сколько в ней по весу драгоценного металла, и что будет, если попытаться выковырять один из её изумрудных глаз?.. Впрочем, что будет, он и так знал, просто на минутку забылся, глядя на массивную золотую фигуру ящерицы, превышавшую его рост – даже без учёта высоты пьедестала – в два раза.

Если бы не предшествующий разговор с Сэлиной, он бы, наверное, трясся от ужаса, оказавшись перед ликом грозной богини-ящерицы. Но после того как они поговорили, весь страх куда-то улетучился. Саламандра уже не представлялась кровожадным монстром, как раньше. Волшебница охарактеризовала её, как добрую и щедрую покровительницу, и, несмотря на факты, опровергающие это, очень хотелось верить Сэле.

Ксист на протяжении нескольких минут бессмысленно таращился в один из глаз-изумрудов, ожидая от статуи проявления хоть каких-нибудь признаков жизни, но та упорно не спешила обрадовать его чем-либо подобным. Он даже начал негодовать: стоило ли с таким упорством затаскивать его в это подземелье, чтоб потом в молчанку играть?.. Может сегодня не приёмный день, или Саламандра просто дрыхнет?..

Он совсем уже было собрался подойти поближе и попинать её по лодыжке, но передумал в последний момент, вспомнив, что он всё-таки в гостях, и не помешает соблюдать некоторые приличия, например, для начала, – поздороваться.

– Добрый день вам в ваше… – начал Ксист и остановился, подумав, что будет нетактично назвать храм, какой никакой, но всё-таки, богини – подземельем. После краткой паузы он подобрал подходящее слово: – Святилище! – после чего замер, внимательно прислушиваясь, в ожидании ответа. И он незамедлительно пришёл:

«Я давно хотела с тобой встретиться, – прозвучал в мозгу холодный голос, – Ксист Белужекаменский!»

«Вот это окрестила! – подумал Молчун. – Как принца наследного». Вслух он спросил:

– Можно узнать: зачем я здесь?

«Разве ты не помнишь? – удивилась Саламандра. – За тобой – должок!.. Золото, украденное тобой и ещё двумя ворами, которые уже понесли наказание за осквернение моего, – как ты совершенно правильно выразился, – святилища».

– Один из них был моим отцом! – мрачно бросил Ксист. – А вместе с ним погибли все мои родственники! Этого тебе мало? Ты и меня хочешь сжечь заживо? Ну, так, давай!

«Я вижу: тебя это разозлило… – недоумённо заметила Саламандра. – Не понимаю: почему? Разве это было несправедливо?..»

Ксист молчал, но взгляд его был полон ненависти к богине-ящерице.

«Оставим бесполезные дискуссии, – равнодушно сказала Саламандра. – Я – богиня! И могу карать, кого мне вздумается! Смертью они искупили вину передо мной, но не ты! С тебя будет особый спрос… Свой долг ты мне оплатишь службой!»

– А если откажусь?

«Тогда умрёшь!.. Но я отказа не приму, – ты нужен мне живой, – да я уверена: отказа и не будет! Сэлина, ведь, ни в чём тебе не солгала. Получишь ты: и золото, и власть, и силу! Я сделаю тебя своим жрецом, лишь поклонись мне и признай своей богиней! И тогда…»

Стены зала вдруг ожили, и мраморные плиты стали подниматься вверх, открывая просторные ниши, в коих обнаружились несметные сокровища. Там было всё, что угодно: драгоценные камни, серебряные монеты, но больше всего, конечно, – золота. Саламандра отдавала предпочтение именно этому металлу, как символу богатства и власти. Сокровища хранились в сундуках, в мешках всевозможных размеров и просто рассыпанными по полу. Ксисту стало ясно, куда подевался сундук пиратов в приснопамятный день…

«…Тогда всё это будет твоим!» – закончила фразу Саламандра.

Молчун обвёл взглядом зал. Обладатель такого клада, несомненно, стал бы самым богатым человеком в мире. Если всё это собрано пиратами, то должно быть они трудились не одно десятилетие. Возникал резонный вопрос: неужели они грабили и убивали многие годы только для того, чтоб потом их награбленное добро перешло в руки какого-то неизвестного рыбака?.. Конечно нет!.. Значит, всё, что ему наговорили, – сплошное враньё…

– Ух-ты! Сколько тут всего! – восторженно воскликнул Ксист, предав лицу совершенно поражённый вид. Он как бы неосознанно двинулся к грудам сокровищ, начав при этом обходной манёвр вокруг статуи. Обогнув её, он медленно пошёл вдоль одной из стен, заглядывая в каждую нишу и издавая восхищённые звуки, однако, мысли его стремились в другом направлении…

«Теперь хотя бы прояснилось, – думал Ксист, – чего от меня хочет Саламандра… Поклонись мне… Признай своей богиней… Никогда!!! Никогда ты не дождёшься, подлая гадина, чтоб я поклонился убийце, лишившей меня семьи! Этим я не только предал бы память погибших, но и сам встал бы в один строй с их убийцей. Тот маг, чьей рукой был нанесён смертельный удар, пришёл под знаменем Саламандры; и такое же чудовище она намерена сделать из меня… Никогда!!! Не стану я кровожадной марионеткой, исполняющей твои приказы. Не куплюсь на все ваши посулы, и смертью не запугаете. Не быть мне твоим слугой, мерзкая железная ящерица!.. Ох, только бы успеть до выхода добраться…»

«Между прочим, статуя моя вовсе не железная, а из чистого золота, – заметил невозмутимый холодный голос в его голове. – Но такое невежество я могу простить ничтожному рыбаку. А что касается остального…»

– Опс! – сорвалось с губ Ксиста. Он добрался уже до середины зала и теперь мысленно обругал себя: «Идиот! Совсем забыл со своими рассуждениями, с кем имеешь дело. Для неё, – влезть в твои мозги, – раз плюнуть!.. Остаётся только одно… Отцу это удалось…»