Оцелот Куна - Маргарита Азарова

Время безжалостно, неумолимо, как стрела, пущенная в цель опытным охотником, – бьёт без промаха в выбранную жертву. Его жертва – это я, безнадёжно влюблённый в светловолосую прекрасную амазонку, соблюдающую законы своего племени и неизменно уверенную в том, что она чтит правила, диктуемые богами, однажды данными её племени. Но наши живые тела прячутся от глаз богов в укромных уголках и ласкают друг друга. Это выше нас. Твоё золотое кольцо в носу – оно красиво, не спорю, но я не могу тебя поцеловать так, чтобы мой поцелуй стал единственным источником твоих желаний. Твои губы пахнут полевой фиалкой моей родины. Если мы не можем быть вместе здесь на краю света, давай убежим туда, где никто не сможет разлучить нас. Не смейся. Сколько надо собрать кокосов, чтобы твоё племя согласилось отдать тебя мне? Я не шучу.

Вот наступил решающий момент, который является венцом любви.

Ты изменилась, Лиа. Твои бёдра округлились, неприкрытые груди как будто проснулись, и их нежные венчики цвета коралловых бус на твоей шее потемнели.

Ты говоришь страшные слова: наш будущий малыш должен умереть. Твои боги гневаются, что в нём течёт чужая, моя кровь. Я тоже верю своему богу, но он не так жесток, как твой.

Неужели ваша философия не найдёт уголка, места для нашей любви и нашего малыша на матери-земле, и нигде на огромном своём пространстве нас не сможет приютить её величество «Сеньора Большая Голубая Жемчужина», как ты и твоё племя называют нашу планету?

Я растерян. Ты не готова покинуть своих соплеменников. Но наш малыш скоро родится, и я не знаю, как его спасти. Увезти тебя силой я не могу, ты должна решить это сама. Я жду твоего решения.

Двухмачтовая шхуна – это не мираж, не плод моего больного воображения, навеянный нереальностью происходящего со мной в затерянном рае. Я действительно видел шхуну. Такие суда могут плыть по мелководью, вблизи островов благодаря своей небольшой осадке. Кроме того, именно там, где я увидел шхуну, на одном из дальних необитаемых островов, где я с твоими соплеменниками собирал урожай кокосовых орехов, нечаянно наткнулся на занесённый песком, довольно потрёпанный, но ещё целый плот с лайнера «Angel». Да, это большой риск, но это шанс… Если мы не доберёмся до моей родины, Лиа, мы можем затеряться на одном из многочисленных островов в океане…

Я кожей чувствую опасность, исходящую от вашего шамана Вэле.

Я должен признать – он очень необычный человек. Сродни нашим экстрасенсам.

Он духовный лидер, в его ритуалах в повседневной жизни оживают традиции племени. Я много раз видел, как он погружается в транс, и было ясно, что он не с нами; будто он перемещается в другую от нас реальность, по его утверждению – улетает в мир духов.

А духи – его помощники и защитники на страже интересов племени. С их помощью он исцеляет болезни, предсказывает удачную охоту, рыбную ловлю и делает многое другое, что порой недоступно для разумного понимания. Ты знаешь о его способности навести порчу на врага, сейчас его враг – я. Кроме того, вчера пропал мой нучу – человечек из дерева, подаренный тобой, ты говорила – он спасёт меня от злых духов.

Но почему ты так взволнованна, мой нучу у тебя в руках, откуда этот котёнок оцелота? Ты забрала его у Вэле, зачем? Прервала его ритуал перевоплощения?… Ничего не понимаю… в кого?… В оцелота? Всем известно, что главный дух-хранитель – помощник Вэле – это животное оцелот. И Вэле всегда одет в шкуру оцелота и убеждён, что дух, находящийся в этой шкуре, всегда с ним. Но зачем ему живой оцелот? У вашего народа свои мифы, легенды и сказки. Я отношусь к ним с пониманием и долей здорового скепсиса и в силу обстоятельств сам, как и ты, Лиа, стал частью этого фантастического мира…

Трудно понять, но из твоих слов явствует, что сейчас наша безопасность зависит от оцелота, и его присутствие обязательно. Я верю твоей интуиции, я весь во власти твоих суеверий. Что мне остаётся делать? Лёгкая пирога под покровом ночи несёт нас на волнах надежды к острову, где спрятан плот с «Angel». На нём легко преодолеть береговые рифы, а там дальше, в океане, совсем не далеко курсирует шхуна, которая, если нам повезёт, может увезти нас далеко…

Виолетта тоже плывёт с нами; тебя беспокоит то, что будет с ней, когда обнаружится наш побег. Ты добра не только к своим соплеменникам, ты добра ко всем…

Не так я представлял наш побег, но твой страх передаётся мне, и мы убегаем в неизвестность…

Что с тобой, Лиа, наш малыш просится к нам? Но ещё рано. Мы скоро будем на острове, потерпи, и я сделаю всё, что полагается, ты только подсказывай мне. Ты хочешь рожать так, как рожают в твоём племени? Я покоряюсь. Вот гамак с отверстием для лона подвешен от дерева к дереву, лодка, наполненная водой, стоит под ним. Тебе не страшно за него – нашего малыша, ведь он упадёт в эту воду в лодке?

Крепче будет…

Тебя не переубедить. Ладно, доверимся твоим богам, ты продолжаешь им верить.

Вот он, наш малыш, смотри, он весь в тебя… Открой глаза, почему ты молчишь и не радуешься нашему счастью. Не молчи, прошу, я не вынесу этого. Ты в агонии, я должен спасти тебя. Мы с тобой вернёмся назад, последняя надежда – шаман. Странно, я ищу спасения у врага, но сейчас главное – это ты.

Моё отчаяние велико. Я предприму все варианты для спасения, даже ценой собственной жизни. И это решение, я уверен, показалось бы тебе ужасным, но я считаю его единственно верным: нужно вернуться назад… Я буду валяться в ногах у шамана Вэле, умолять, чтобы он сделал всё для твоего спасения, Лиа. Но не потерял ли он свою знахарскую силу, что с ним стало после того, как ты внедрилась в его состояние транса, нарушив его колдовской обряд на моё уничтожение? И что делать с нашим сыном: везти его в племя – означало везти его на гибель. Я боюсь за его жизнь. Твои соплеменники не пожалеют его, ты знаешь это сама. Ты бы тоже так решила, я уверен: я оставлю его с Виолеттой здесь, на острове, она дождётся шхуну и спасёт нашего малыша, уплывёт с ним подальше от этих мест. Ну дай мне хоть какой-нибудь знак, что ты слышишь меня, что ты одобряешь то, что я говорю…

Экспансивная Виолетта затравленно смотрит на меня.

– Шхуна должна подойти к острову со дня на день. Может, даже завтра. Не могу тебе всего объяснить, но ты видишь, в каком состоянии Лиа, поэтому я возвращаюсь назад, а ты будешь спасать нашего сына.

– Нет, нет. Мне нечем его кормить. Я не могу…

– Хоть раз будь человеком. Его здесь убьют.

– Как убьют? Почему убьют?

– Без объяснений, поверь. Здесь такие порядки. Делай, что я тебе говорю. Я не оставлю Лиа. Кормить малыша будешь соком кокоса.

– Я боюсь одна оставаться на острове ночью, подожди до утра, посадишь нас на шхуну…

– Дорога каждая минута. Видишь, как она страдает. Ты можешь спрятаться с малышом на плоту под тентом. На плоту есть запас питьевой воды, рыба, фрукты для тебя и кокосы для ребёнка. Я оставлю тебе нож. Да, вот ещё что: пусть эта фигурка будет всегда при нём, – и я вложил в руки Виолетты нучу – деревянного человечка, уповая на него сейчас больше, чем на кого и что-либо, главное – вера, вера в спасение, а иначе всякая борьба бессмысленна.

Последний раз я взглянул на сына.

Постелив листья кокосовой пальмы на дно лодки, положил на них Лиа, и мы отправились в обратный путь.

Лиа не приходит в сознание, я едва слышу её слабое дыхание… Приналегаю на вёсла, время от времени смачиваю губы Лиа соком кокоса.

– Скажи хоть слово, Лиа, не молчи, мы скоро будем на месте. Не оставляй меня одного.

Разве это справедливо – обретать сына ценой твоей жизни, любимая?…

Нет, это выше моих сил…

Ты осталась на земле своих предков. Твои боги не отдали мне тебя. В последний миг своей жизни ты открыла глаза и протянула мне жемчужину…

Зачем она мне? Ты не успела мне сказать…

Моя жизнь без тебя бессмысленна…

Потом мне снился снег: его крупные хлопья падали на твои обнажённые плечи, которые я хотел укрыть твоим национальным ярко-оранжевым платком, но ты шутливо отмахивалась от моей заботы о тебе…

Столько прошло времени, а сердце всё зовёт: «Лиа, Лиа…»

И не хочет верить, что ты не откликнешься никогда… Я переоценил свои возможности. Моё желание соприкоснуться сознанием с Лиа осуществилось, но по мере того, как оно ложилось из-под пера на бумагу, меня всё больше сковывало горе утраты. И, видимо, моё убеждение в том, что я смогу взглянуть на свои чувства и эти события со стороны, оказалось ложным, потому что ком подкатывал к горлу с каждой написанной буквой так, что невозможно было даже дышать, и в очередной раз я откладываю перо…

2. Разговор с Аспазией

На оборотной стороне обложки тетради Василия был записан адрес и женское имя Нонна с отчеством Георгиевна. Эта запись послужила зацепкой в моих поисках хозяина тетради. Поскольку Эндрю был занят в театре, я отправился по указанному адресу один.

Оказалось, это элитная частная психиатрическая клиника. Медсестрички в регистратуре, любезные и смешливые, беспрепятственно помогли мне найти пациентку с интересующим меня именем.