Лондон. Путешествие по королевству богатых и бедных - Луи Эно
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Только один лондонский квартал может соперничать с этими ужасами и даже превзойти их. Это Уайтчепел, чьи дома как снаружи, так и внутри выглядят весьма удручающе. Сложный лабиринт узких кривых улочек и мрачных дворов на севере граничит со Спиталфилдсом и Бетнал-Грином, а на юге примыкает к лондонскому Тауэру и докам, и насчитывается в нем не меньше восьми тысяч домов. Там живут изможденные мужчины, плохо одетые, исхудавшие женщины и мертвенно-бледные дети, которые валяются в грязи вместе со свиньями. Над улицами натянуты веревки, на них сушатся тряпки и рваное белье, которые загораживают тусклый свет, льющийся со скупого неба. Повсюду зловонные лужи и кучи отбросов, и они никогда никем не убираются. Есть нищета, от которой у Англии опускаются руки: она чувствует, что тут не в силах что-то поправить. Странная штука! Улицы этого уродливого квартала получили самые поэтичные имена: улицы Розы и Ангела, улицы Цветочная и Жемчужная, улица Овечки, улица Ангела — увы и ах! — и Пастуший двор.
Беднота
Евреи, которые повсеместно в силу инстинкта самосохранения или воспоминаний о гонениях, унижениях и несправедливости, выпадавших на их долю, стараются держаться вместе, уже давно остановили свой выбор на Уайтчепеле. Там они открыли свои конторы, свои кладбища, свои благотворительные и филантропические заведения. Ни один народ не сравнится с ними в милосердии к ближним: потомки библейских старцев никогда не забывают о том, что надо защищать и помогать братьям по крови. Как ни странно, но в отличие от того, что мы видим во Франции, в Италии и Германии, улицы Уайтчепела, населенные евреями, выглядят более чистыми и ухоженными, чем улицы, на которых проживают христиане. Последние, к сожалению, демонстрируют финальную стадию человеческой деградации… Целые семьи, а у бедных англичан, как правило, очень большие семьи, теснятся в одной-единственной комнате, которая служит им для всех целей. И они прозябают и чахнут в самой возмутительной скученности и постыдной близости.
Улица в Уайтчепеле
Под звездами
Улица в бедном квартале
И посреди этого падения нравов и нищеты Уайтчепел притягивает туриста, наблюдателя и художника своими достопримечательностями и особенностями. Я говорю о Мясном ряде (Bathers Row) и о барахолке (Rag Fair). Мясной ряд вдохновил Рембрандта и точно так же вдохновил Доре. Здесь огромные бычьи туши висят под ветхими навесами, необъятные баки наполнены кусками мяса, на земляном полу валяются ужасающие горы потрохов, повсюду выставлены окорока и вырезки, кровь течет прямо под ноги, и они скользят по ее застывшим сгусткам, а воздух насыщен плотными испарениями и тошнотворными запахами. Вот он, мясник, стоит перед дверью: толстые губы, красные скулы, отвислые щеки, нож заткнут за окровавленный фартук. Его наряд традиционен: шерстяные чулки, синие штаны и толстая куртка из плотной ткани, доходящая до колен.
Мамы и дети
Барахолка находится на улице со странным названием Houndsditch, что в переводе означает Собачья канава. Вместо домов слева и справа тянутся длинные ряды отвратительных лавок, открытых всем ветрам, с неохватными грудами тряпья и поношенной одежды всех форм и размеров, или, говоря точнее, бесформенных и безразмерных. Это старье когда-то принадлежало лордам и леди, а теперь в результате нескольких смен владельцев превратилось в уродливое рубище нищих. То, что народ одевается в обноски, является характерной особенностью Англии и Америки. Чистильщик водостоков после десяти-двенадцати предшественников донашивает фрак от Пула (Pull) с Сэквилл-стрит, фрак, в котором поначалу прогуливался по Белгрейв-сквер щеголеватый денди. Господа из городского совета полагают более чем правильным и соответствующим приличиям, что они носят одежду, пошитую специально для них, подобающую их состоянию и положению или их образу жизни и работы… И в то же время в Лондоне на каждом шагу попадается то нищий во фраке на голое тело, то распутница в шелковой шляпке герцогини, нахлобученной на нечесаную шевелюру.
Собачья канава
Пройдем не останавливаясь через Бермондси, который находится совсем рядом с Темзой, на южном берегу, точно так же поспешим проследовать через Шедуэлл и Поплар, печальное царство нищих… Но заметим: душераздирающие картины этих краев мало отличаются от тех, что можно увидеть в самых красивых районах Лондона. Так, например, в Кенсингтоне, неподалеку от великолепных королевских садов, есть целые улицы из нор, вырытых в земле, а точнее, в свалках мусора, а немного дальше оголодавшие бездомные прячутся в цыганских кибитках, наполовину увязших в грязи, или в снятых с колес фиакрах, которые им сдают за двенадцать су в неделю. Тем, кто не в состоянии оплатить даже такое ненадежное укрытие, остается лишь бродить холодными ночами, когда Лондон погружается в туман или снег, по пустынным улицам или под аркадами, окружающими некоторые площади. Они воюют за место на скамейках Молла или улицы Бёрдкейдж-вок, идущей вдоль парка Сент-Джеймс. Усталость берет свое, они мерзнут и, повторяя лживую и малоутешительную поговорку «Кто спит, тот обедает», погружаются в сон, который дарит им несколько часов забытья. Нам встречались люди, которые признавались, что вот уже восемь или десять лет спят только под лондонскими мостами.
Семья
Трактир
Блюгейт-филдс
В этих низах плетутся все заговоры против общественного порядка, в этих последних кругах человеческого ада посреди проклятий и кощунства мечутся отверженные миром люди. В Лондоне совершается огромное число преступлений, больше, чем в любом другом городе: посягательства на жизнь и собственность, убийства разного рода, отравления, драки, ссоры,
