Шесть могил на пути в Мюнхен - Марио Пьюзо

Меж тем Дженко Бари проговорил задумчиво и неспешно, точно рассуждая вслух:

— Ты искал меня по приезде в Палермо. Потом тебя навел на след американский агент Бейли. Ну а уж затем Тулио привел прямо сюда. — Он кивком указал на своего подручного с ружьем. — Сообщил, что ты расспрашивал его, как и где меня найти, вот я и распорядился пригласить тебя на праздник. Так что мы с тобой наверняка знакомы. — Он всем телом подался к Рогану. — Тебя прислали меня убить, да? — Он снова улыбнулся жуткой своей улыбкой. Потом развел руками. — Поздно, друг мой, — пробормотал он. — Я умираю. А потому убивать меня нет никакого смысла.

На это Роган ответил тихо:

— Когда вспомните, кто я, получите ответ на свой вопрос.

Бари пожал тощими плечами.

— Да неважно все это, — сказал он. — Но до тех пор, пока не вспомню, будешь гостем на моей вилле. Отдохнешь, развеешься. Будешь ублажать мою жену, и, возможно, если выкроится свободный часок, с удовольствием с тобой поболтаем. Знаешь, меня всегда страшно интересовала Америка. У меня там много друзей. Ответь «да» на мое приглашение, слово даю, не пожалеешь.

Роган кивнул, затем пожал протянутую ему руку. Когда Бари и его сподвижники вышли из комнаты, он спросил Лючию:

— Сколько еще осталось жить твоему мужу?

Лючия пожала плечами.

— Кто знает? Месяц, неделю, час… Мне страшно жаль его, но я молода. Хочу жить полной жизнью, наслаждаться ей, так что, наверное, чем скорей он умрет, тем лучше для меня. Но я буду плакать о нем. Он очень добрый человек. Он подарил моим родителям ферму, а мне после смерти обещал оставить имение и все свое состояние. Я могла бы обходиться и без любовников. Он настоял. И теперь я этому рада. — Она подошла, уселась на колени Рогану, готовая и дальше предаваться плотским утехам.

Всю следующую неделю Роган провел на вилле Дженко Бари. И окончательно понял, что, если убьет своего гостеприимного хозяина, бежать с острова Сицилия ему не удастся. Мафиози не составит никакого труда перехватить его прямо в аэропорту Палермо. Единственная надежда — убить Бари таким образом, чтобы тело его не смогли обнаружить как минимум часов шесть. Тогда у него будет время добраться до самолета.

Каждый день он строил планы и изучал Дженко Бари. И счел, что дон местной мафии — весьма обходительный, славный и добрый человек. Всего за неделю они сдружились. И хотя Роган занимался верховой ездой и отправлялся на пикники с Лючией, где они успевали заняться любовью, куда более занимательным он находил общение с Дженко Бари. Сексуальные аппетиты и этот исходящий от нее виноградный запах начали утомлять. И Роган испытывал облегчение всякий раз, когда наступал вечер и они с Дженко садились перекусить и выпить по стаканчику граппы. Бари сильно изменился за эти годы, совсем не походил на безжалостного убийцу. К Рогану относился как к сыну и вообще был очень интересным собеседником, рассказывал массу странных и занимательных историй о сицилийской мафии.

— А знаешь, почему ни одна каменная стена на нашем острове не выше двух футов? — спросил он как-то Рогана. — Правительству в Риме показалось, что развелось слишком много коварных сицилийцев, нападающих друг на друга из-за прикрытия. Вот они и распорядились ограничить высоту стен, дескать, чем они ниже, тем меньше убийств. Полный идиотизм! Люди всегда убивали друг друга и будут убивать, их ничем не остановить. Согласен? — И он окинул Рогана цепким взглядом. Тот в ответ лишь улыбнулся. Как-то не хотелось на сон грядущий затевать философскую дискуссию об убийствах.

Бари рассказывал Рогану истории о кровопролитной вражде старых мафиозных кланов, о системе рэкета, обогащавшей мафию. О том, что каждый «профсоюз» стремился обзавестись своими мафиози, которые бы защищали его, но на деле те присасывались, как пиявки, и пили кровь. Существовало даже мафиозное подразделение, собиравшее дань с молодых людей, которые пели своим девушкам серенады под балконом. Якобы они их защищали, неизвестно от кого и от чего. Весь этот остров коррумпирован до основания. Но ты можешь жить спокойно, если являешься членом мафии.

В 1946-м Бари стал фермером, просто потому, что не хотел иметь дела с распространением наркотиков, этот вид бизнеса расцвел после войны.

— О, в те дни я был крутым парнем, — заметил Дженко Бари Рогану с немного виноватой улыбкой. — Нрав бешеный. Но никогда, ни разу, не обидел женщину и не связывался с наркотиками. Для меня это табу. Я всегда хранил честь семьи. Даже у убийц и воров есть свое понятие о чести.

Роган вежливо улыбнулся. Бари забыл о Мюнхенском дворце правосудия, забыл о страшных криках Кристин, записанных на коричневой магнитной ленте. Что ж, пришло время напомнить ему.

К концу недели Рогану удалось придумать план, как убить Дженко Бари, а самому спастись бегством. Он предложил дону мафии поехать на пикник вдвоем в машине Рогана. Возьмут с собой корзину с едой, вином и граппой, поедут за город, выберут какое-нибудь красивое местечко, сядут в тени раскидистого дерева. Свежий воздух полезен для больного человека.

Бари улыбнулся.

— Что ж, звучит заманчиво. А ты молодец, хороший человек, не жалко тебе времени на такую старую развалину, как я. Ладно, распоряжусь, чтобы подготовили твою машину, набили ее вкусной едой и вином. Лючию с собой возьмем?

Роган нахмурился и покачал головой:

— Уж больно она красива, задушевный мужской разговор рядом с такой женщиной просто невозможен. Я слишком ценю ваше общество, чтобы испортить его пустой болтовней.

Бари рассмеялся, и они договорились выехать завтра прямо с утра и вернуться поздно вечером. К тому же у Дженко Бари были какие-то дела в нескольких маленьких деревушках, мимо которых они будут проезжать, так что можно совместить приятное с полезным. Роган обрадовался, узнав, что все эти деревушки расположены по пути в Палермо.

И вот наутро Роган уселся за руль, а Дженко Бари разместился рядом. Сперва они ехали по главной дороге к Палермо, затем Бари попросил Рогана свернуть на боковую дорогу, что вилась среди холмов. Дорога заканчивалась совсем узенькой тропинкой, пришлось Рогану остановиться.

— Тащи сюда еду и вино, — сказал Дженко Бари. — Устроим пикник здесь.

Роган достал корзину и принес ее к тому месту, где в тени скал стоял Бари. Затем расстелил на плоском камне скатерть в красно-белую клетку и стал заставлять ее тарелками с едой. Тут были жареные баклажаны, рыба, домашняя колбаса, длинный батон хлеба с хрустящей корочкой, завернутый в белую салфетку. Роган достал широкие и низкие стаканы для вина, Бари сам разлил по ним вино из кувшина. Когда они закончили есть, Бари предложил Рогану длинную и тонкую черную сигару.

— Сицилийский табак. Хоть и редкий, но лучший в мире, — сказал Бари. Щелкнул зажигалкой, раскурил для Рогана сигару, затем спросил будничным тоном: — Почему ты собрался убить меня именно сегодня?

Изумленный Роган быстро огляделся по сторонам проверить, не заманили ли его в ловушку. Дженко Бари покачал головой:

— Нет. Я не предпринял никаких мер предосторожности, чтобы защитить свою жизнь. Потому как для меня она больше не имеет никакой ценности. И все же хотелось бы удовлетворить любопытство. Кто ты такой и почему решил убить меня?

— Как-то раз, — медленно начал Роган, — вы сказали мне, что никогда не применяли насилия к женщинам. И солгали, потому как именно вы помогали убить мою жену. — Бари смотрел растерянно, и Роган продолжил: — На Масленицу в 1945-м в Мюнхенском дворце правосудия. Вы поправили мне галстук перед тем, как Эрик Фрейслинг выстрелил мне в затылок. Но вы меня не убили. Я остался жив. Братья Фрейслинги мертвы, Мольтке и Пфан тоже покойники. После вас настанет черед Паджерски и фон Остена. Разделаюсь с ними и смогу умереть счастливо и спокойно.

Дженко Бари, попыхивая сигарой, долго и пристально смотрел на Рогана.

— Так и знал, что мотив у тебя будет благородный. Ты человек чести, это сразу видно. Всю неделю я наблюдал за тем, как ты планируешь убить меня, а потом благополучно добраться до аэропорта в Палермо. Вот и решил помочь тебе. Согласился поехать на пикник. Оставишь мое тело здесь — и вперед! Никто еще ничего не узнает, а ты будешь в Риме. Только потом советую как можно быстрей покинуть Италию. Руки у мафии длинные.

— Если б тогда вы не поправили мне галстук, если б не отвлекли внимание, чтобы Эрик смог незаметно проскользнуть мне за спину, возможно, я б не стал вас убивать… — пробормотал Роган.

На истощенном лице Бари мелькнуло удивление. А потом он грустно улыбнулся.

— Я не собирался отвлекать или обманывать тебя, — сказал он. — Просто подумал: ты в тот момент понимал, что должен умереть. И мне хотелось хоть как-то утешить тебя. Вот и решил, что этот жест, простое дружеское прикосновение, хоть как-то успокоит тебя в этот страшный миг. Но и открыто выступать против той шайки убийц я тоже не мог, сам понимаешь. Нет, не подумай, я не оправдываюсь. Вину свою признаю. Но ты должен верить: я не имею никакого отношения к смерти твоей жены. И к ее крикам — тоже.